1 часть (1/1)
?Бесконечная бесконечность пластырей уходит на мои запястья каждую безумную неделю, и жизнь должна выставить мне счёт за то, что я творю с подаренным ею мне телом.Мне кажется, с этим миром что-то не так, словно с каждым вдохом каждый человек на шаг ещё приближается к безумию. Может, яд в воздухе, которым мы дышим, а может в воде, что мы пьём… Иногда я пытаюсь подольше не дышать, но это совсем не помогает?***—?Мы все наркоманы, мы зависимы от воздуха. Нам ведь так приятно им дышать, и мы не можем без него! Как быстро начинается ломка… —?рассуждает Остен, сидя на краю крыши и цепляясь пальцами за шифер, чтобы не соскользнуть.—?У меня без тебя ломка,?— Отто очаровательно улыбается. —?А твои мысли?— ну точно яд. Значит, ты мой воздух??Он всегда такой глупый, когда я говорю ему о таких серьёзных вещах. Он смотрит на меня так, как ребёнок смотрит на сладость, и говорит свои глупости, от которых что-то стягивается в тонкий узел глубоко внутри.Он шутит над миром, который так серьёзно болен, который захлёбывается в собственной желчи. Мир ненавидит всех, и я ненавижу его в ответ. А он смеётся? ***—?Я должен всех ненавидеть, потому что они мерзки, они отвратительны,?— говорит Остен и спрыгивает с огромной трубы в высокую траву. —?Но ведь, если я начну ненавидеть, я приравняю себя ко всем. Значит, я так же отравлен…—?Ты сам отравишь любого! —?смеётся Отто, кубарем скатывается в траву и поднимается, отряхивается. —?Ты красишь волосы кислотой?Они идут вдоль трубы, покрытой наскальными иероглифами граффити, пока не находят чистый её отрезок, и Остен продолжает:—?Я хочу выбиться. Мир умирает, он скоро истребит сам себя.—?Ты тоже истребляешь себя,?— неожиданно серьёзно замечает Отто, сбрасывая рюкзак на землю.Он достаёт протёртый плед, пакет с двумя сэндвичами и баллончики с краской. Остен хмурится и смотрит на цветные пластыри. Цветные пластыри скрывают под собой россыпи порезов.—?Ты рисуешь. Я тоже рисую,?— тихо произносит он.?Я рисую цветные узоры красной краской на бледном и распускаю среди них бутоны синих цветов, пусть они и отцветают некрасиво-жёлтым. Всем глубоко плевать, а те, кому всё же нет,?— они кричат. Кричат, что я рушу себя, что так нельзя, что виной всему мои недосмотревшие родители и что мне нужно к психологу.Я не безумец, а они безумцы, только не понимают этого.У меня есть что-то, наверное, что не даёт воде и воздуху отравить меня и сделать таким же. Антидот.Что у меня есть такого, чего нет ни у кого?..?***—?Что у меня есть такого, чего нет ни у кого?..—?спрашивает Остен.Над их головами шумят раскидистые сосны, и где-то неподалёку негромко шелестит?— течёт и убегает в светлое?— река.—?У тебя есть я. —?Отто снова смеётся, молчит недолго… —?Ну что ты так смотришь?—?Я не схожу с ума, потому что ты мой антидот… —?шепчет Остен, бегая взглядом по его близкому-близкому лицу.Отто молчит, словно пытается понять, и, кажется, вот-вот опять скажет какую-нибудь свою глупость.—?И что это значит? —?вот, что говорит он.—?Когда ты шутишь, мне кажется, у меня внутри тоже что-то смеётся. —?Остен кладёт руку себе чуть повыше живота. —?Вот здесь смеётся. Я думаю, ты забрал у меня воздух, и я дышу тобой. Поэтому меня не отравляет ничего. —?Он улыбается так ярко, как улыбается Солнце, когда утром встаёт, умытое морями другой стороны Земли.Он так улыбается потому, что разгадал и понял вдруг всё. В тишине поскрипывают шумные сосны и бежит река. Где-то стрекочет цикада, другая отвечает ей.—?Я буду твоим антидотом, сколько захочешь,?— отвечает Отто. —?Только давай я научу рисовать тебя красками из баллончиков. Так рисовать приятнее намного… —?он улыбается, как сотни капелек утренней росы, встречающих Солнце, и садится, утягивая Остена за собой…