3 Сомнения (1/1)

Гилберт проснулся и отправился на учебу, все ему было в новинку и совсем иначе, чем в школе. Так много новых идей, возможностей и новых знакомств. Все его знания в медицине казались ему слишком незначительными и Гилберт понял, что, чтобы быть на одном уровне с остальными ему придется серьезно попотеть! Еще и объявили, что два лучших студента на потоке будут получать стипендию и возможность практики у доктора Томаса Кинга. Гилберт понимал, что ему во что бы то ни стало надо стать лучшим, это его единственный шанс стать достойным доктором, который сможет сделать что-то новое в медицине. Эта практика открыла бы ему новые горизонты в работе, она ему необходимо. Это еще и означало, что он не сможет съездить к Энн до рождественских каникул.Он снова сел за письмо, но ничего не выходило, ему не хотелось огорчать Энн и он совершенно не знал с чего начать письмо.Следующий день прошел снова в непрерывной учебе, придя домой вечером он обнаружил конверт на своем столике, сердце вдруг забилось чаще, руки вспотели, взглянув на конверт и увидев знакомый почерк с завитушкой у первой буквы — Гилберту Блайту.Хотелось открыть конверт и залпом прочесть письмо, но почему-то он медлил, его охватило непонятное волнение, даже страх — вдруг все это была его фантазия? Или Энн передумала, вспоминая все его выходки и больше не испытывает к нему нежных чувств?Откинув мрачные мысли Гилберт стал читать и с каждым словом он чувствовал, как его наполняет нежность и уверенность, гордость и любовь.При прочтении своего имени он улыбнулся представив, как Энн, его Энн с двумя н, кротко смотрит на него и ее мягкие, чувственные губы произносят ?мой любимый Гилберт?.И снова эти сладостные воспоминания о поцелуе, такие реальные, что кажется, что он ощущает ее запах, чувствует, как её рыжие волосы скользят по его руке и этот волшебный вкус поцелуя все еще на его губах. Как только грёзы рассеялись он еще и еще раз прочитал письмо желая еще ненадолго продлить их мысленное общение. ?Нет, все-таки бумаге можно кое-что доверить? - с улыбкой подумал Гилберт.