Часть 2 (1/1)

Анджил мерил шагами площадку. Туда и обратно. Развернуться под прямым углом и уйти вглубь лагеря, потом вернуться. В среднем это занимает три минуты, быстрым шагом полторы, медленно пять. Так он ?гулял? уже почти двадцать минут. Солжеры уже начали нервничать, глядя на него, только вот Хьюли было все равно. В переговорном устройстве царила тишина. Бомбежка закончилась почти семнадцать минут назад, а от незабвенного генерала не было вестей. Впрочем, как и от частей расположенных вблизи от седьмого квадрата. Поэтому теплилась слабая надежда на электромагнитную волну после взрыва, которая просто вывела из строя аппаратуру. Правда, надежда ну очень уж слабая.

Спустя пол часа невдалеке зашуршали колеса. Анджил тихо выдохнул, распрямляя плечи. Сейчас начиналось, наверно, самое трудное. Если генерал выжил, а он выжил, – черноволосый чувствовал, к тому же только этот неугомонный знал точное расположение ставки – то сейчас начнется ?вправляние мозгов? всем окружающим. Тихим, безэмоциональным голосом. Так что захочется сравняться с землей и позавидовать местной фауне, которая на ночь забилась подальше в норы. Сефирот мог говорить совершенно спокойно, но при этом ты ощущал себя заживо разделываемым на части. Именно этот первый напор Анджил и должен был принять на себя. Отчасти, потому что имел к такому генералу определенный иммунитет, а отчасти, потому, что мог дать отпор и остаться безнаказанным. В этой глупой ситуации он точно был не виноват. Плюс ко всему, черноволосому было откровенно жаль простых солджеров, а новобранцев тем более.

Процессия из трех армейских грузовиков и джипа уже была в зоне видимости. И еще до того как она остановилась Хьюли понял – стряслось что-то совсем уж плохое.Сефирот показался первым, буквально выпадая из джипа вместе с выломанной дверцей. При ближайшем рассмотрении оказалось, что раньше дверца намертво впаялась в корпус под действием высокой температуры. Да и все машины выглядели закопченными и потрепанными. В полном молчании генерал подходит к одному из грузовиков и откидывает борт. Первым, кого он опускает на землю, становится ребенок. И вот тут наконец-то все отмирают и те, кто были в грузовиках, и те, кто находился в лагере. Но даже во время этой суматохи вокруг Сефирота пустое пространство. Анджилу кажется, что воздух рядомс генералом наэлектризован и потрескивает статическими разрядами, распугивая и не давая возможности приблизиться. От серебреноволосого мужчины так и фонит опасностью и сдерживаемой яростью.

– Хьюли, – официальное обращение ничего хорошего не сулит и черноволосый мгновенно подбирается. – Вам известно кем был отдан приказ на бомбардировку?

– Да! – солджер вытягивается перед генералом, официально докладывая всего пару слов. Сейчас лучше всего было соблюдать устав от и до, не давать не малейшей возможности выплеснуть гнев. Не при всех. Генерал должен быть идеалом. – Этот приказ был отдан руководством.– А со мной они могли посоветоваться? – Шипение выходит что надо. И парочка особо нервных, да и не особо нервных рядовых тоже, шарахаются в стороны от резкого движения, от хлестнувших в воздухе волос. Но генерал идет не в штаб или медицинский шатер, который натянули для пострадавших, а к себе.

Полог отрезает черноволосого солджера от внешнего мира. В палатке темно, только чуть мерцают зеленые глаза. Хьюли пришел не сразу, спустя минут пять. По идее этого должно было хватить Сефироту, чтобы успокоиться. Не хватило. Зато было вполне достаточно, что бы Анджил увидел и понял, кого привез с собой генерал. Кроме бойцов, оставшихся от нескольких малых отрядов в том чертовом квадрате, там еще были обычные гражданские, преимущественно дети и подростки.

– Там было поселение. – Неожиданно глухо раздается в темноте голос серебреноволосого. – Я не верю, что наверху о нем не знали. – Почти горечь, почти неконтролируемая ярость, направленная на тех, кто посадил его самого на цепь. – А значит, просто разменяли пару сотен жизней на зачищенный квадрат. А ведь в этом не было необходимости! – вот теперь в зеленых нечеловеческих глазах уже даже не ярость, а непонятный коктейль, выход которому только смерть врага.Анджил бесстрастно проходит вперед и садится рядом со своим, он смеет надеяться, другом. Расположение вещей в этом месте ему хорошо известно.

– И что теперь? – воздух потрескивает от сдерживаемых эмоций. Вот-вот взорвется грозой. Но этого не происходит. Вулкан потухает мгновенно.

– Уже ничего. – И Анджил жалеет, смотря на серебреноволосого, что тот не сорвался, не выплеснул все это наружу. Ведь, в конце концов, так можно и сломаться.– Ты же понимаешь, что не виноват?– Да, но от этого не легче. Хотя по идее какое мне дело?– Ну да. И правда, какого черта тебя туда понесло? – взвивается на ноги Хьюли.– А что ты хотел, что бы вместо пары сотен было около тысячи?

– А если и так, то что? – Анджил видит ярость, тугую пружину, которая распрямляется в другом живом существе. И даже не сопротивляется когда, ему прилетает в челюсть от Сефирота. В конце концов, он вполне сознательно его провоцировал.В палатке зажигается свет, серебренноволосый поднимает своего друга с пола. Садит на походную пастель и тянется за аптечкой.– Ну и зачем? – усталый вопрос. Буря миновала, по крайней мере, пока. – Хотя бы закрылся, я ведь мог не рассчитать силу. В таком состоянии я плохо себя контролирую.– Ничего, я уже привык. – Больно улыбаться из-за разбитой губы, но отрезвить их генерала может только кровь и отсутвие сопротивления, причем полное. Не сдача, не смирение, а именно полное отсутствие ответной агрессии. – Так что дальше?– А что есть какие-то варианты? Как всегда, говорим, что это были не мы, или просто недостаток данных. Пострадавших в трущобы ближайшего города, парней – в армию. Ты же знаешь эту политику. – Сефирот аккуратно обрабатывает ссадины.

– Ты сам-то как? – Хьюли перехватывает достаточно тонкую руку. – Не задело?– А должно было?– Сеф, – Анджил не настроен на игры. – Я серьезно. Я волнуюсь. Ты опять умчался не пойми куда, не пойми зачем, а главное один!!!– Все нормально. – Серебренноволосый солджер наконец-то оттаивает. – Пара ссадин не считается. Я не совался в пекло. Все равно спасать там было уже некого. – Черноволосый качает головой.– Показывай свои ссадины. А то знаю, порез во весь бок для тебя тоже ?ссадина?. – Генерал ворчит, но покорно стягивает пропахшую гарью, смертью и кровью форму. И вправду ничего страшного там нет, ушибы, гематомы, пара царапин. Все. Даже как-то не верится при том, что там должно было твориться во время бомбардировки… Хьюли вздыхает и качает головой. Видимо все было ну уж очень плачевно, если их сорвиголова не поперся в самое пекло. При всей своей крутости и почти неуязвимости, любви бросаться вперед, иногда Сефирот проявлял неожиданную осмотрительность и осторожность. Анджил всегда удивлялся таким переходам в друге, но уже привык не акцентировать внимание. Просто он знал про то, как живется генералу вне походов. В четырех стенах регулярной армии. Как чуть ли не дни напролет ему приходиться просиживать в лабораториях. И ничего приятного в том, что там происходит, естественно нет. Поэтому, как бы ужасно это не звучало для генерала, в войнах и конфликтах было спасение. А уж если он попадал на передовую… Гнев можно очень долго скрывать, но когда его выпускают на волю, за спиной остаются пепелища.– Анджил, о чем задумался?– О жизни… Прости. – черноволосый мотает головой. – Сейчас пойдешь связываться с Шинра? – тихое ворчание в ответ только подтвердило догадку. – Я с тобой.– О, – саркастично. – Неужели разделишь со мной эту промывку мозгов?– Ага, буду своей рожей, в дополнение к тебе, портить общую картину подобострастия.– Да, хоть маленькая, но все же месть! – На губах серебренноволосого проскальзывает улыбка, а глаза светятся глумливым ехидством напополам с не до конца выплеснутым гневом и яростью. Это взрывоопасный коктейль. Но Анджил знает, Сефирот не позволит себе и слова обвинительного в адрес руководства, просто отчитается о произошедшем. Но все, от построения фраз до тона голоса и позы, будет кричать о его недовольстве принятым решением, своеволии и неповиновении. Наверно за это его так уважают солдаты. Профессионализм на высоте, почти идеал. Как же иногда Хьюли хочется развенчать эту легенду. Что бы все узнали о том, что незабвенный генерал может смеяться, как обычные люди. Даже дурачиться, возясь в шуточной борьбе или напиться из-за чего-то. Сефирота всегда жестко контролировали, но ему каким-то чудом удавалось проявлять эмоции. Но чем взрослее, тем труднее было это делать. Сам черноволосый солджер помогал, как мог и чем мог. Вплоть до покрывательства любимого друга. Хотя не сказать, что бы они были прям так уж и близки. Но, тем не менее, Анджил волновался за него. Иногда даже не как за друга, а скорее как за младшего брата, который попал в не самую лучшую компанию, но вот сделать с этим уже ничего нельзя. Так и жили. Но сегодня в очередной раз за последние месяцы железный самоконтроль генерала летел к чертям. Это могло стать нешуточной проблемой, когда они вернутся в город. Хотя сейчас кажется это только на руку. Идя по лагерю, Хьюли то и дело ловит на Сефироте, да и на себе самом, обожающие,чуть ли не боготворящие взгляды. Очередной подвиг в глазах подчиненных и геморрой для них самих.– Не вздыхай так, в тоску вгоняешь. – Тихо бросает серебренноволосый.– Эй, мне же надо настроиться. – Фыркает Анджил, но натыкается на взгляд опасно суженых глаз. – Ладно, понял. Пошли действовать на нервы руководству.