Радужный опал Ади и Сэми (Ненаписанное письмо) Ади/Сэми (1/1)

Ненаписанное письмоОтгремела Вторая мировая война. Мне всего двадцать пять лет, а я фактически старик внутри. Война искорежила меня, поломала, заставила стать черствым. Война забрала у меня всё, что у меня было, она забрала у меня тебя, Сэми.После вокзала бегу сразу к нам, в нашу комнату; туда, где мы были счастливы; туда, где нас никто не видел, в наш мир.Я бесцельно брожу по комнате, жадным и затуманенным слезами взглядом цепляясь за привычные мелочи. Что я хочу здесь увидеть? Раньше?— такие незначительные детали, теперь казались значимыми. Вот твой скетч-блокнот, куда ты добавлял нежные, а порой саркастичные зарисовки учителей, друзей и просто увиденных и вдохновивших тебя людей, вещей и зданий. Кончиками пальцев невесомо пройдусь по корешкам старинных фолиантов. Ты любил читать. И я уверен, что с удовольствием прочитал бы мое письмо, которое мне так хочется написать для тебя, мой Сэми.На стуле небрежно покоится твоя кофта, любимого синего цвета. Я до хруста в пальцах сжимаю спинку стула, чтобы сдержаться от очередных слез. Сажусь за стол, укутавшись в неё, она всё еще хранит твой запах –утренней весенней зари, вербены и зефира.Ты так любил на завтрак зефир, горячий кофе и поцелуй в шею…Чуть усмехнувшись, вспоминаю как мы познакомились. Я всегда выделял тебя, мой Сэми, мой ангел, из толпы: красивого, чувственного, ранимого. Ты?— как дорогая статуэтка?— должен был храниться в шкафу из лакированного красного дуба, за толстым стеклом, в частной коллекции мецената-чудака?— не в пример грубоватому и прямолинейному мне. В среде игроков в футбол были приняты сальные шутки о нежных мальчиках. Сэми, ты никогда не умел постоять за себя. А я бы никогда не стал близок с тобой, мой малыш, если бы не защитил тебя от грубости капитана. Мне тогда досталось: бровь и губы были рассечены. Но что для меня боль –тогда я впервые почувствовал на себе твои легкие руки, невесомые и нежные прикосновения, ты улыбался мне и говорил что-то; а я смотрел в твои прозрачные глаза и понимал, что навсегда в них утонул.А потом я впервые услышал, как ты поешь.Ты пел, как ангел– эта песня до сих пор со мной и пробуждает во мне самые лучшие воспоминания. Воспоминания о твоих концертах, о закрытом занавесе после премьеры, где я впервые поцеловал тебя, а ты, чуть робея, ответил мне с такой страстью, что я не ожидал найти в тебе; о репетициях до поздней ночи, и о твоем чудесном бархатном теноре.Премьера в театре, в Лондоне. Возможно, было слишком много вина… Ты пригласил меня к себе. Мы слушали модные пластинки и танцевали. Мы любили друг друга той ночью?— помнишь, ещё дождь барабанил по крыше почти до утра? Ты шептал мне: ?Мой милый Ади?, а я гладил твою нежную кожу и был в смятении от одной мысли о счастье, которые ты мне дарил.Нам удалось прочувствовать на себе и мучительную размолвку, и неожиданное воссоединение, такое сладкое и нежное, что тогда мы решили, что будем ссориться иногда. Это было так забавно, ангел мой, мой Сэми, когда ты искал ссоры со мной!А потом была мобилизация, но нам повезло, и мы служили вместе. В этой кровавой мешанине нашлось место для нас, нашей любви и обещаний. Там я надел на тебя кольцо. Ты опять скажешь, что слишком много вина. Я усмехнусь и отвечу: ?Возможно?. Тогда ты слишком много выпил, ты без умолку что-то болтал, ты был счастлив, и тогда мы смели строить планы на будущее– будущее для нашей запретной любви.Мы сели с тобой под одиноким деревом, а вокруг разливалась теплая зеленовато-желтая весна. Два влюблённых, которые уже не представляли жизни друг без друга, до встречи которых у них были только печальные дни и одинокие ночи.Мы были очень осторожны, никто и не мог заподозрить нас в наказуемых отношениях. А мне так хотелось целовать твои глаза всегда и при всех…Мы отличались друг от друга, как день и ночь. Ты был робким и чувствительным, видя в других душу. А я любил скорость и… тебя. Помнишь ту поездку на бешеной скорости по горам, возвышавшимся над морем, фотографии и остановку среди прохладных листьев цветущей вишни? Я не могу забыть, как ты тянулся, пытаясь достать себе веточку с цветками. А я, усмехаясь, дразнил тебя. Тогда ты подошел с закушенной от досады губой и поцеловал меня. Мы затерялись в сладком аромате цветущей вишни на несколько часов…Помнишь, мой ангел, то счастье, когда нам сказали об отправке домой, и ужасную печаль, когда мы узнали, что едем порознь; нежное прощание на скрытом от любопытных глаз пляже под бархатными звездами Средиземноморья, и слезы, которые лились у тебя из глаз, когда ты взглядом провожал мой конвой, медленно исчезавший за горизонтом. Я тогда хотел собрать губами все твои слезы, обнять тебя и не разлучаться с тобой никогда. Сердце уже тогда стало отбивать тревожным набатом.Мы дали клятву, что всегда будем вместе, когда вернемся домой, но злой рок посмеялся над нами– ты не вернулся домой. А я надеюсь, мой Сэми, что где бы ты ни был– для тебя память обо мне также дорога, как и для меня. И где бы ты ни был– ты всегда ждешь меня. Я дал клятву тебе, что никогда не оставлю тебя, что буду любить тебя до конца своей жизни– и даже дольше.Я встаю из-за стола и ещё раз оглядываюсь на комнату, и у меня невыносимо больно жжет в груди. Дверь в ванну распахнута. Сэми, я не говорю тебе ?прощай?, жди меня, мой возлюбленный, мой ангел, моя запретная любовь…