Исход (1/1)
Это давно стало традицией - убирать со столов в таверне вечером, когда двери уже закрыты и можно не опасаться, что кто-то узнает в робкой кухарке культистку. Конечно, она и днем выходит с кухни: отнести заказ, забрать пустые тарелки, вытереть со стола, если что-то пролили или, не дай предки, разбили, но всегда - торопливо, не поднимая взгляд от пола или посуды.Сейчас посетителей почти нет: остался только старьевщик, который заходит к ним изредка, да беловолосая девушка, которая снимает комнату в таверне. Лив не задается вопросом, почему та не согласилась на комнату в штабном доме - не ее это дело, у каждого могут быть свои причины.Но сейчас, забирая у девушки пустую тарелку, она отмечает, что рукав рубахи - почему рубаха, ровно как и вся одежда незнакомки, мужская, Лив тоже не спрашивает - испачкан в чем-то буром.- Может, вам застирать одежду? Мне не сложно…Незнакомка улыбается в ответ и качает головой. - Спасибо, не нужно. Это глина, а мне еще с ней работать.Лив закусывает губу и сминает в руках передник, словно вытирая мокрые руки - слишком неожиданная мысль пришла в голову, слишком страшно спрашивать, но почему бы…- А вы можете что-нибудь на заказ сделать?- Боюсь, я на заказ могу только комок слепить.- А человека? Фигурку. Как игрушку.- Малышу вашему?Лив на мгновение испуганно замирает - откуда незнакомка знает про ребенка? - и почти сразу же заставляет себя успокоиться: эта девушка живет в таверне, она вполне могла слышать плач Сесила.- Нет. Просто. В подарок. Я заплачу.Незнакомка качает головой и впервые за весь разговор поднимает взгляд на Лив.- Какую фигурку?“Но будут и те, кто возьмут за руки своих детей и жен, водрузят на спину котомки с вещами и отвернутся от бога-императора, предпочтя спуститься в подземелья, прямо в лапы к обитающему там дьяволу” - слова Книги Света слишком ярко вспыхивают в памяти. Если бы только он мог сейчас взять их за руки и спуститься вниз, если бы там остался хоть кто-то живой…- Мужчину. С вещами. - Я попробую.- Девочка, передали тебе сегодня кое-что.Жорж хмурится, увидев, как широко улыбается Лив в ответ, как торопится к нему - не того она ждет, совсем не того.- Сказали, ты просила.Несколько глиняных фигурок мужчин кажутся почти крошечными в широких ладонях трактирщика.- Спасибо, - робко улыбнуться, осторожно взять протянутые предметы и закусить губу. - Можно, я…Можно, я… можно, я буду назвать тебя мамой?- Можно, я с Доминго такую в Порт передам? Если он согласится. Завтра Исход, - бормочет Лив совсем тихо, прижимая фигурки к груди. Трактирщик лишь привлекает ее к себе - слишком неожиданный для него самого порыв - и улыбается в рыжую бороду. Девочка уже не плачет - выросла за три года, что живет у него, стала сильнее.- Не откажется, я думаю. Я завтра отдам. Выбери, какую.Не откажется - убедит, если потребуется, это он умеет. Не всегда ведь держал таверну. Да и в ней не всегда вел дела мирно.О тех, кому предназначается эта фигурка, он старается не думать, - что может статься с морским волком? Предки, что за чушь вы несете? - но слишком уж привязался за эти три года к робкой девчушке... к культистке, которая должна была прожить у него всего полгода по договоренности с людьми, которых он уважал и которые погибли в ту ночь, когда и она едва не умерла, давай рождение ребенку. К девчушке, которая иногда пытается называть его отцом - какой из него отец, право дело, вот уж эти женщины, как что придумают…- Ну, выбирай, что передать, и спать иди уже. Раз завтра ваш праздник, так народу много будет, до рассвета встать будет нужно. Лив окидывает фигурки быстрым взглядом и робко протягивает ему две из них.- Я одну себе оставлю. Спасибо, - благодарность она уже почти шепчет, чуть приподнимаясь на носочках и целуя Жоржа в щеку.- Муж тебя не видит, - усмехается он и качает головой, глядя уже в спину, закрывающей посудный шкафчик Лив.И прячет фигурки в карман фартука - он передаст их завтра утром. Глядишь, и им в ответ что передадут. Однажды. Когда будет можно. Главное, чтобы было кому, а уж ждать они оба научились.