4. Глава третья (1/1)

I....За лесом переменилась погода. Шальным ураганом метался снег, сухой и колкий; ветер пронизывал до самых костей. Холм окутала мгла, как будто с неба спустились грозовые тучи и, медлительно двигаясь по кругу, образовали тяжелую рваную воронку. Не стало видно ни леса, ни полей внизу, на вновь обледеневшую землю проникал только свет луны и отражался от нее, так, будто это светился мгновенно покрывший вершину снег.Весь мир исчез, как видение, остались только холод, мрак и свист ветра. Мастер оказался один на один с Сенкой, которой с каждой минутой становилось все хуже. Она сидела на земле, припав грудью к камню. Встать она не могла, не могла даже говорить. Только шептала сквозь слезы, что боится, обращаясь скорее в никуда, нежели к Мастеру. Едва ли она ясно понимала, что происходило вокруг. Мастер пытался колдовать, но ничем не мог ей помочь, подвластная ему магия здесь больше не имела силы. Его досада превратилась бы в ярость, если бы он сам не боялся. Страх был еще сильнее, чем во сне прошлой ночью. Тогда свет приближался к Мастеру. А теперь он гас у него на глазах, и мельник ничего не мог поделать.Сенка потеряла сознание и упала на снег. Бесчувственной она словно стала свежее. Мастер закутал ее тело в свою мантию, чтобы оно не окоченело по крайней мере раньше, чем наступит полночь, и почти на ощупь спустился к подножию холма. Не видеть Сенку было спокойнее. Он будет замерзать, но насланный холод не причинит ему настоящего вреда, это он знал наверняка.Мельник еще надеялся додуматься до того, как спасти колдунью и себя. Он представил, что если бы Господин прибыл забрать ее, то вряд ли отказался бы обменять жизнь девушки на Корактор. Книга должна быть для Жнеца большой ценностью. Но и каждый колдун, когда-либо владевший Корактором, ценил его не меньше собственной шкуры. Тот, в чьи руки попадает книга книг, вершит судьбы, и глупо будет отдать ее за спасение больной девушки...У Мастера оставалась мельница, он мог прожить остаток лет и без колдовства. Закончить жизнь, как распорядится судьба. Долгое время вплоть до этого дня мельник рассчитывал навсегда остаться бессмертным, и теперь он, не зная, когда придет его настоящая смерть, вынужден был бы каждый год отдавать чью-то душу за одно лишь обещание, что не умрет. Вечная жизнь стала для Мастера привычным желанием, исполнение которого разумелось само собой. Оно соблазняло оставить все на своих местах. Но, если отказаться от книги, а с ней и от колдовства, Сенка будет спасена. И Мастеру хотелось ее спасти. Он боялся терзаний совести и на свой прежний уклад смотрел почти с отвращением, но помнил и о своей слабости. А главное, все совершалось только в мыслях, к которым он опасался всерьез подступиться. Сенка умирала, а Господин не явился за ней. И это тоже казалось выходом: Мастер готов был сделать что-то ради колдуньи, но не имел возможности. Но на деле снова ничего не менялось.С течением времени Мастер потерял всякую возможность следить за тем, о чем ему думалось. Он не смог бы сказать, сколько часов провел у подножия холма в тревожном полусне. Он забыл обо всем, и в нем проснулось старое ощущение, которое не казалось реальным, но от которого, несмотря на неправдивость, становилось больно. Ощущение, которое не посещало его с тех пор, как он попал на мельницу к своему наставнику; мутное, туманное, но горькое, особенно потому, что он пережил нечто совсем другое. Это он властный и жестокий хозяин мельницы, двенадцати подмастерьев и самой жизни? Нет, он снова маленький мальчик, до отчаяния одинокий калека, обреченный на жалкое, бесполезное существование. Он не верит, что ему когда-нибудь станет лучше, но не плачет, как все дети. От слез никакого толку, даже облегчения нет. Надо терпеть. Ничего другого не приходит в голову. Он голоден с самого утра, его обдувает ледяной ветер. Никто ему не поможет. Сам он слишком горд для того, чтобы просить. Кругом неуютная мгла, ни одной живой души. Ему страшно. Он рад был бы замерзнуть насмерть, ничего не видеть и не слышать, не чувствовать себя таким беспомощным. У него за спиной темнота, и впереди пусто...II.Порыв, толчок изнутри, пугающе резкий, похожий на падение во сне, привел Мастера в чувство. В один миг прекратился ветер, густая мгла обернулась прозрачными сумерками, снег, словно спускаясь по нитям, потянулся с неба ровной бесконечной пеленой. Наступила полная тишина, поверить в которую было сложнее, чем в собственную глухоту. "Она умерла", — подумал Мастер и болезненно содрогнулся. А если нет? Что, если она жива? Не думая, что сделает после, он кинулся назад, наверх. Впереди него мелькнул красный отсвет. Господин! Как долго он здесь? Почему он не прибыл раньше? Увязая в снегу и тяжело дыша, Мастер поднялся на вершину. Господин стоял к нему спиной возле тела Сенки, укрытого мантией и запорошенного снегом. Увиденное показалось мельнику жутким. Пока Жнец не исчез, еще не поздно все исправить, нужно только окликнуть его... Но Мастер не мог произнести ни слова. Тут не было колдовства, он был волен крикнуть в любую секунду, но метался в нерешительности, не в силах ничего с собой поделать. Он оставался беспомощным, будто другим никогда и не был. Господин не двигался с места. Было похоже, что он выжидал намеренно. Мастер стиснул зубы. Не желая больше внимать своей боязни, он сделал шаг вперед, и дальше ноги понесли его сами. Господин обернулся.— И ты здесь? Отчего бы?При звуке знакомого нечеловеческого голоса Мастер остановился. Внутри у него все сжалось от волнения, хотя он не ожидал услышать ничего другого.— Теперь видишь, что такое чужая смерть? — Господин как будто дразнил его.— Так будь справедлив! — почти в исступлении выкрикнул Мастер. Лучше он сказать не мог, сдержаться тоже. Таким ничтожным он еще не ощущал себя даже перед Господином, и в другое время подобное положение больно бы его задело. Сейчас ему было все равно.— Ты предлагаешь что-то взамен? — Господин захохотал. — Может, хочешь выкупить ее жизнь назад за свою? Что ж, решись ты чуть раньше — было бы по-твоему. Ты негодяй, каких свет не видывал, полезней твоей смерти с тебя и взять нечего. А за такую цену исполненный договор не расторгнуть.Жнецу незачем лукавить: Сенка была мертва. Не обращая больше внимания на Мастера, он нагнулся над ней и взял на руки. — Нет, постой, — заговорил мельник спокойно, как только мог, — ты, верно, забыл: у меня есть то, что в тысячу раз дороже любой жизни.Господин посмотрел на него и тотчас изменился в лице.— Ты ведь не о Коракторе говоришь? Уж не думаешь ли ты меня перехитрить?— Я отдам его тебе. Клянусь. Он мне не нужен.Жнец смерил Мастера испытующим взглядом.— Согласен, — твердо провозгласил он наконец и тут же передал закутанное тело девушки Мастеру. — Мне неизвестно, что заставило тебя проявить благородство, до этого мне дела нет. Ни к чему договор на бумаге. Последнее слово за тобой.— Если ты оставишь Сенку в живых, я отдам тебе книгу.— Да будет так! — вскричал Господин и растворился в поднявшейся метели, едва не сбившей Мастера с ног.Мастер опустился на колени, прижимая к себе девушку, как будто ветер мог вырвать тело у него из рук. Холм снова накрыла темнота. В ушах оглушающе свистел ветер. Мастер уткнулся лицом в плечо Сенки, а ее голову положил на свое, чтобы было легче дышать. Все было решено, но он стал бояться еще больше. Сенка не двигалась. Она не пришла в себя. Мастеру казалось, что Жнец обманул его. Обмен произошел слишком быстро и просто. Чем больше мельник размышлял, тем больше уверялся, что Жнец знал все наперед. Тем временем буря все не утихала.