История шестая (1/1)

Он заходился танцем, как другие заходятся рыданиями, заливаются смехом.Весь?— жилы, мышцы, гордый поворот головы, игра бликов на вороных кудрях.Весь?— огонь, весь?— мгновение, весь?— первобытная, безудержная пляска.Даже maman, для вида поджав губы, едва сдерживалась, чтобы не захлопать в ритм.Когда музыка стихла, Ширин чуть не ударилась в слезы. Неужели все?—?Papa, велите, чтобы снова заиграли. Я не насмотрелась…В отличие от нее, papa никогда не чувствовал красоту. Ему досаждала музыка, особенно народная, он не воспринимал танцев и терпеть не мог Кабада. Тем смешнее прозвучало это его деланно-сочувственное:—?Доченька, он (почему всегда просто ?он??) устал. Вздохнет немного и снова спляшет. Раз тебе так хочется, конечно.—?А вот и не устал! …Гоните танго, и пободрее! Сестренка, давай!Раскаленные крепкие руки. Шелковая рубашка. Родной, чересчур взрослый запах папирос, коньяка и бриолина. Ямка на подбородке, гладко выбритые щеки?— кровь с топленым молоком.А затем они стали одним целым.Одним огнем, одним мгновением, одним ритмом.Именно в те минуты Ширин поняла:это танго никогда не кончится.