Глава 9 (1/1)

Остаток лета прокатился колесом солнечным, кругом огненным – так же быстро, ярко и поглощая все вокруг. Да и то сказать – лето пора тяжелая, много чего нужно успеть сделать, чтобы зимой потом не плакать да локти не грызть. Так что мотался Данька как заведенный между своим домом, тетки Настасьиным, лесом и церковью, где продолжал петь по выходным да по праздникам. И ничего странного али сказочного не происходило с ним, только вот в лесу с каждым днем все спокойнее и спокойнее стало бывать, если сравнивать с тем, что попервоначалу-то было.А Данька даже и не знал, радоваться ли ему такому спокойствию да отсутствию происшествий странных. Оно, конечно, хорошо, что вроде как все по-старому, но чего-то не хватает. Дошло до того, что стал лесавок выглядывать каждый раз, как наставница лешему дары оставляла. Сначала не показывались они, лесавки-то, а потом все ж таки появились. Мальчонка даже посвободнее вздохнул – до того внутри сжимало, что не будет он больше видеть сказочное. Вона как нечисть-то действует – сначала поманит чем интересным, потом заберет это на время, чтобы ты сам за ней пошел, как вернется все. Да не про Даниила это сказано – ему уж было не избежать своей участи, хочет он или нет.Начало осени также незаметно пролетело – будто пух с одуванчика ветром сдуло. А Данька так расхрабрился-то за осень, что на день Святого Ерофея (*), что еще "лешев день" кличут, решил в лес сходить. В этот день вся нечисть лесная спать укладывается, а уж лесной хозяин особо лютует – бывало и деревья с корнем выковыривает да бросает как попало. Вот и захотелось мальчонке на это дело небывалое посмотреть. Никто ведь с села не видел, как лешак ругается-бранится, что загоняет его зима под землю-то. Ну или на крайний случай посмотреть, как змеи в ямы свои собираются со всего лесу да с сел и деревень окрестных, чтобы в клубки замотаться и так перезимовать. Хорошо хоть тетка Настасья его не пустила – увидела она, что ученик что-то задумал, да посадила его на весь день траву перебирать. И не столько перебирать ее нужно было, как под усыпляющие приятные запахи расспросить. Ох и наругала она Даньку, как узнала его задумку! Какими только словами не называла, только руки при себе держала, конечно – трогать чужого дитя, хоть и в своем обучении, никак нельзя. На то у него отец да мать есть. Заодно и рассказала наставница историй про лешего-то – и знакомых, и новых. Даже известное слышать от лекарки было интересно, а уж новое!Сказывала тетка Настасья, что лесной хозяин он не злой, но за своими владениями дюже следит. Где что не так сделают – сразу чует, и тогда уж нерадивцам, что заветы дедов забыли, не сдобровать, обязательно как-нибудь отомстит, да так, что иногда и не догадаешься, что это леший напакостил. Ведь сам лешак не любит показываться людям, по своей воле только к малым детям обычно выходит, у коих душа еще близка к ангельской. Тем и объяснить может, и подсобить. Поэтому если чем лешего сильно разозлил, то можно между дитями укрыться, как в схоронке спрятаться – не тронет того лесовик. Но если дите кто наругает перед походом в лес или к лешему пошлет, то тот может и забрать себе ребеночка. Будет его любить, лакомствами баловать, помощника себе растить.Как сказала лекарка про лакомства, так Данька и вспомнил сон свой и подумалось – а вдруг это не черт приходил? Вдруг кто другой, раз тоже так кормил да поил? Тоже нечисть, понятное дело, только почему-то не так страшно думать, как о черте.А Настасья Ильинична тем временем сказ продолжила, подлив ученику крепкого чая с мятою. Слушаться лешего нужно обязательно да не перечить – не любит он этого. А уж если не взлюбит, то и дорожку может заплутать, да так, что в чащобу непролазную заведет, в овраг или хуже того – в болото. Там уж от болотника добра точно не жди. Или даже зверя лесного напустит – тоже ничем хорошим такая встреча не обернется. А вот если задобрить лесного батюшку – хлебушком с солью али яичком, да еще попроситься в лес, то леший и к грибам-ягодам выведет, и с дичью подсобит, даже около костра может посидеть, поговорить. Только помнить нужно, что любит лешак шутки шутить злые. Даст тебе выпить, к примеру, а как ты выпьешь, так чарочка шишкой обернется. Не следует даже после этого на лешака ругаться – крепко осерчать может. А сердитый леший – он и покалечить может. К примеру, случай был не так давно в соседнем селе. Потерялась у одной женщины корова. Посоветовал ей знающий человек приносить три дня яички на лешачью тропку, а на третий и самой там стать – ждать, пока леший не погонит стадо свое. Если там есть ее коровушка, то лесной батюшка отдаст как "спасибо" за яички. Только молчать нужно, ни в коем случае не говорить. Ну та так и сделала – и подарки подносила, и встала на тропочке, только чуть сбоку, чтобы не помешать. Видит – гонит леший стадо, сам как невысоконький такой мужичок в серой шапочке да в сером кафтане, а полы-то перепутаны – правая запахнута за левую, не как мужчины носят. Обрадовалась женщина – видать не обманул ее знающий человек, правду сказал. А лешак этот спокойно гонит стадо мимо, не останавливаясь. Тут женщина и не выдержала – ну как же так, вдруг не отдаст ее кормилицу? Да кликнула свою коровку-то. Леший как рассердился да и ударил женщину веткой, что коров гнал! Глаз правый и выбил, но коровушку все ж таки отдал. Вот не открыла бы женщина рот, цела бы осталась.Данька слушал, распахнув глаза, да не забывал чай пить с махонькими сухариками маковыми, с недавней ярмарки, что в соседнем селе проходила, привезенными. Тетка Настасья ему все подливала да подкладывала вкусностей, а сама продолжала.Бывает леший и убивает, но это нужно его сильно разозлить. Договорится, к примеру, пастух какой, чтобы пасти лесом (**), а оговоренную плату и не отдаст. Тогда ему точно не сдобровать – либо побьет его лешак ветками до смерти, либо задушит. Бывало всяко. А вот если не на плату, а на отпуск был договор, то не убьет лесной хозяин, но удачи не жди, можно в лес и не ходить больше. Данька-то и не слышал про отпуск этот загадочный и давай выспрашивать тетку Настасью. Та с охотой сказывала и в окошко все поглядывала – на бурю разыгравшуюся. Отпуск – это когда пастух али охотник договорится выполнять обет какой, черну ягоду не есть, например, или с женой не спать. Взамен леший охотнику зверя всякого подгоняет да держит, пока тот выбирает кого получше подстрелить, а у пастуха ни одну корову зверь лесной не задерет. Только вот давненько забыли про это люди, почти не пользуются, а лесные и не напоминают.Слушал мальчонка да дивился – зачем лешаку-то такое, отпуск этот, нужен? Наставница в ответ – никому это не ведомо, но с давних пор договор существует и все лесные хозяева выполняют его. Запомнил это Данька и еще пуще возжелал встречи с лешим – вдруг можно узнать и про тайну такую странную?Кинула взгляд Настасья Ильинична на окошко, да отправила ученика домой – ветер стих уже и родители наверняка давно заждались. Встрепенулся мальчонка – и то верно! Да и порскнул зайцем до избы своей.Проводила лекарка Даньку и села думать. Чуяла она неладное в своем ученике – и сродство с лесом быстро проявившееся, и вопросы его странные, и взгляды заполошные, которые он, бывало, по сторонам бросал. Редко когда Настасья жалела, что она не знахарка (***) – плату отдавать не придется нечистому, но в тот момент такой интерес снедал девушку, что желание договор заключить огнем жгло. Хорошо рядом никакого беса не оказалось – повезло лекарке, ой как повезло! Хотя пока рядом был Данька, никакие нечистые были ей не страшны, не рисковали они появляться рядом с судьбой назначенным Азелю. Не знал и не догадывался про это Данька, да и слава богу. Ведь если бы попробовал бы бесов разных из людей изгонять, то совсем худо было бы – те же к суженому его бы пошли с жалобами на самоуправство. И пришлось забрать бы мальчонку раньше времени, совсем пожить на свете белом не успел бы, горемычный.Так ничего и не надумала Настасья, решила все оставить как есть – время само покажет, само вывернет как нужно. Только вот не покидало ее чувство, что не к здешнему миру ее ученик, не станет лекарем людским. Учить она, конечно, не станет его от этого хуже, да и молодая еще – успеет знания передать и другим. Так что порешила пока только Даньку в обучении держать.И потекло время неспешной рекой осеннею, подбираясь к зиме. И как раз на изломе осени, аккурат в свой день рождения, случилось с Данькой странное. Вышел он из дома пораньше – на колодец за водой сбегать, чтобы маменька пирогов напекла с начинками, а ему под ноги камушек откуда-то выкатился. Весь такой черный да гладкий, но изнутри будто огонек золотой горит, подмигивает да манит. Протянул зачарованно мальчик руку к камушку да и отдернул. Не бывает в их краях таких, ему ли не знать – все детство по отвалам горным с друзьями рылись. Не бывает – и все тут! А камушек будто еще ближе подкатился, прямо под ноги: возьми, мол, меня. Дернулся Данька в сторону – подальше от нечисти каменной да побежал к центру села, к колодцу. Бежит, а сам думает, что нужно бы его водой святой обрызгать или перекрестить – вдруг поможет? Подскочил мальчонка к колодцу – а там другой камешек лежит! Тоже черный, со светящейся огнем серединкой, только побольше. Вытянул дрожащую руку мальчонка, перекрестил – не помогло, не исчезает, хуже даже – будто почуял его камушек, да и покатился в его сторону бесшумно. Ни шуршания, ни скрипа – вроде и нет на самом деле его, но ведь катится. Не выдержал Данька – вскрикнул коротко, уронил ведро и помчался куда глаза глядят. Очнулся он только в лесу, когда в какую-то березку руками вцепился. Огляделся зайцем дрожащим – а держит-то он то деревце, вокруг которого русалки летом плясали. Круг вытоптанный неживой до сих пор виден, хоть трава вся и пожухла. А рядом с этим кругом уже три камушка лежат – его дожидаются. Сел на землю Данька да заплакал горько, навзрыд – от страха и безысходности. Плачет, а сам чует, будто его кто обнимает ласково-ласково так. Открыл мальчонка глаза – а рядом Манька сидит да к себе прижимает. Он от удивления и замолчал, только запахнул теплую душегрею поплотнее (не лето чай!), нос рукавом вытер и на русалку во все глаза уставился. А дева водная прохладная, как вода осенняя, улыбнулась ему, как маленькому, да и говорит:- Не плачь, хозяин молодой, не печалься. От печалей твоих теперь не только тебе горько становится. Это подарок тебе на праздник от Него, бери, не сомневайся.Хлюпнул еще раз Данька – и действительно зачем плакать-то? Казалось, что привык уже к чудесам потусторонним, но камушки эти катящиеся безмолвные такими страшными были, жуткими, что душа чуть из тела не вылетела. Но сейчас и не было жути этой, ушла как молоко из треснувшего горшка. Покосился мальчик на три черненьких кругляша да и решился спросить:- От него?- Да, - кивнула головой русалка, - от суженого твоего. Мы это чуем, - да и покосилась на камушки задумчиво. – Услышали, как ты плачешь, да дядька Антип, водяной наш, меня и послал. Негоже тебе плакать, хозяин молодой, - а сама опять ласково взглянула на Даньку.Тот рот открыл удивленно, слушая манькины слова – столько в них странного было. И то, что ему подарок от черта, и то, что водная нечисть увидела это, и то, что решили к нему выйти. Даже слезы высохли. Шмыгнул носом Данька и решительно сунул в карман подарки, которые уже к самой ноге подкатились. Камушки такие тепленькие оказались да в кармане так шебуршались забавно, что мальчик заулыбался даже. Будто маленькие живые уголечки, что сердце греют. Так интересно стало, что за камушки, вот и спросил Маньку. Та задумалась, а потом головой покачала:- Не простые это камушки, счастье тебе принесут да помогут в трудную минуту. Но что они такое – не могу тебе сказать.- А почему ты меня называешь "молодой хозяин"? – решил продолжить расспросы Данька.Русалка удивленно взглянула на мальчика да и говорит:- Ну как же. Ты же будешь женой, - и, не договорив, как вскрикнула да за волосы схватилась: - Ой! Не буду-не буду больше!А Данька застыл да глаз огромных с нее не сводит, будто с чуда заморского. И неудивительно – Маньку будто кто за макушку схватил и давай трепать из стороны в сторону. Русалка подвывает, обещается, за голову держится. Сглотнул мальчонка шумно ком, в горле стоящий, тут деву-то и отпустило. Выдохнула она с облегчением и завиноватилась:- Нельзя мне говорить, молодой хозяин, не серчай! Не серчаешь? – а сама так в глаза просительно заглядывает, будто молит. Кивнул Данька – не сержусь мол, а камушки в кармане давай опять шебуршаться весело. Вздохнула радостно русалка – не будет наказания от водяного, да и говорит:- Пора мне, хозяин молодой, нельзя надолго выходить из реки-матушки. А ты не печалься больше.Махнула рукой зеленой на прощание да вмиг исчезла – только плеск над речкой раздался. А Данька печально поплелся обратно – влетит ведь за ведро брошенное и воду вовремя не принесенную. Пришел обратно к колодцу – ведро лежит, вокруг никого. Огляделся мальчонка изумленно, на небо посмотрел да удивился страшно: все там же солнышко стояло, где было когда он испугался камушка, будто не прошло время, пока он с русалкой говорил-то. И только в тот момент вспомнилось Даньке, что весь воздух вокруг будто слегка зеленоватый был – значит опять в потустороннем мире побывал. Сунул мальчонка руку в карман с испугом – вдруг камушки пропали или привиделись? Нет, лежали, родимые, такие же тепленькие, только не шевелились – и это было хорошо, ведь живые камушки намного сложнее спрятать. Вдруг опять покататься захотят? Набрал Даня воды побыстрее да домой побежал. А по пути решил, что спрячет подарок волшебный в секретном месте своем – в пристроечке, за половицей. Так и сделал вечером, когда все угомонились.Закончилась осень, покатилась зима поземками да снегом и докатилась до недели разгула нечестии и гаданий – до Святок, которые в прошлом году стали поворотными для Даньки. Страх снедал его, но все-таки решил мальчонка вновь вызвать Азеля. Очень уж хотелось узнать, черт ли тот, зачем ему Данька как жена и почему нечисть самого Даньку так странно зовет. Степанида в этом году все-таки уговорила маменьку отпустить ее к подружкам, родители тоже ушли и ничто не мешало осуществить задуманное.Достал Данька зеркальце, давно от сестры запрятанное, и всмотрелся в узоры, блестящую поверхность обрамляющие. Цветы-жучки-бабочки казалось за год еще краше, еще интереснее стали – вроде как с места на место переползли, да новые появились. Не божье зеркало, волшебное. Или со страху так казалось мальчонке? Все возможно, но в любом случае – не ему назначенное, а Степаниде. Не зря бабушка отдала именно сестре, да еще с такими словами; а судьба вона как повернулась.Смотрел-смотрел Данька на зеркало да думу думал страшную, беспокойную. Неужто бабушка знала об этом черте? И казалось ему, что знала, ведь не даром его бабушку ведьмой втихую величали. А если знала, да про судьбу богатую говорила – получается обещала она Степашку черту? Душа сжималась тоскливо от этого. Правильно сделал, что грех совершил – украл у сестры зеркало бесовское. Не дай бог, и Степке из этого зеркальца кто вылезет, хватит им в семьи и одного проклятого нечистым. Ну кроме бабушки, конечно, но она давно умерла.Поначалу Данька, как забрал зеркальце, хотел разбить его, но рука не поднялась. Возьмет камень, размахнется да так и застынет, не в силах опустить руку. И даже не жалость держит, а нутряное что-то – как запрет строгий. Долго так маялся мальчик, но не смог и просто запрятал подальше. А теперь вот достал и стоял, смотрел на узоры, боясь все сильнее. Потом пересилил-таки, на стол поставил, свечки в ряд, блюдце – все, как сестра в прошлом году делала. Дождался полуночи, чуть не изведшись на переживания – любой шорох мыши в подполе заставлял сердце судорожным стуком биться, да дыхание перехватывал. А уж когда Бандит на лавку рядом вспрыгнул да лобастой башкой в руку ткнулся – Данька ором подавился от страха, чуть не задохнувшись. Прижал к себе кота, отдышался, а тут как что под руку толкнуло – нужно свечи зажечь, да заговор прочитать. Вспыхнули свечи одна за другой, а мальчик принялся дрожащим голосом проговаривать, от нарастающего ужаса звуки глотая:- Ряженый-суженый, приди ко мне ужинать, я тебе накрою стол, уложу я спать с собой…Проговорил да в зеркальце уставился, а то и не думало измениться, да черта выпустить. Данька и понять-то не успел, что чувствует – то ли облегчение, то ли обиду, как сзади раздался басовитый глубокий голос:- Не получится у тебя так, молодой хозяин, неправильно ты делаешь.(*) День Св. Ерофея – 4 (17 по старому стилю) октября. Считается, что в этот день лешие и другая лесная нечисть бесится и все способы борьбы с ней бесполезны.(**) Иногда пастух заключал договор с лешим, чтобы иметь возможность "пасти лесом" – с утра пастух выгонял коров из деревни, а дальше они целый день находились под присмотром лешего, возвращаясь вечером сытые и полные молока. Плата за это была велика – торговля начиналась обычно с двух коров из стада, которые выберет леший и наиболее часто выбирались лучшие коровы. Только бывалые пастухи могли сторговаться на плату меньше, чем одна корова. Платы нужно было обязательно отдать в течении лета или осенью, до "лешева дня".(***) Знахарь, знахарка – человек, обладающий магическим знанием и использующий его для лечения людей и скота, охраны от колдовства, отвода грозовых туч и так далее. В отличие от колдунов и ведьм, знахарь не отрекается от Бога. Знахарское знание, как и знание колдуна, греховно, оно не дает знахарю умереть, поэтому это знание необходимо перед смертью передать другому. В народе знахарство, как и колдовство, часто приписывалось тем, кто владел ремеслом: повитухе, кузнецу, пастуху, пасечнику, музыканту, мельнику.