Глава 8. Ты хотел меня поиметь! (1/1)

Преодолев сопротивление дверного замка, Ньюир толкнул дверь вперед.—?Ох!.. —?Он придержал грузно навалившегося на него Вина. —?Осторожно, я включу свет! —?Он с трудом дотянулся до выключателя и втащил грузно повисшее на нем тело в тесную комнатушку.Яркое белое свечение равнодушно озарило тесное великолепие конуры, пафосно названной комнатой; по недоразумению или чьей-то злой шутке ее тесные стены, казалось, находятся так близко, что помещение больше смахивало на огромный шкаф.Большая двуспальная кровать занимала собой практически все пространство. Она изголовьем подпирала стену, на которой, кроме бра, висело подобие картины: похожие предметы в изобилии предлагались в магазинах сувениров и прочих мелочей, который можно прикупить по случаю, проходя мимо.Правой стороной кровать плотно прилегала к стене, в конце которой гордо красовалась входная дверь с цепочкой.В ногах кровати, с этой же стороны, примыкая к двери, возвышалась утопленная в стену фигурная белая этажерка, на полках которой стояли лишь бесполезные предметы, призванные приукрасить скудный быт счастливого арендатора. В нормальных квартирах их называли безделушками, но здесь это торжественно именовалось аксессуарами и выставлялось напоказ.В правую стену также были вмонтированы шкафы с выдвижными ящиками и вешалками для одежды.С левой стороны кровати было небольшое пространство, которое важно занимало окно, опирающееся на подоконник. Между окном и кроватью даже было большое расстояние, куда при желании можно было бы положить человека с плотно прижатыми к бокам руками, если найти того, кто захочет спать на полу в подобном помещении.По здравому размышлению комната со стоящей в центре нее кроватью была больше похожа на комфортабельную собачью конуру с подстилкой-люкс. Этакая VIP-будка… Но выбирать, как известно, не приходится, причем гораздо чаще, чем об этом хотелось бы думать.Облегченно охнув, он снял руку с плеча Вина и подтолкнул того к кровати. Вин, согнув колени, упал навзничь, недовольно промычав что-то по поводу бьющего в глаза потока яркого света. Он пьяно поднял руку и потер глаза.Ньюир, наконец, смог выпрямить спину и повернулся к раскрытому входу, до которого пришлось бы сделать аж два шага. Но ручка распахнутой двери была ближе, и он справился с дверью всего за один широкий шаг.Он вернулся к кровати?— Вин недовольно заворочался, пытаясь понять, где находится.—?Эй, господин! Вы сами справитесь? —?Он окликнул его, но не получил ответа. Вернее, ответ был, но плохо понятный: Вин мычал, мотал руками и поворачивал голову, что вместе, если перевести на понятный язык, должно было означать короткое ?отстань?.Ньюир наклонился к ?гостю?, опершись на кровать руками, и попробовал снова:—?Вы как? —?Ноль реакции.Он наклонился еще дальше, с ногами забравшись на кровать, заглянул в лицо Вина, нависнув всем телом над беспомощно лежащим парнем, протянул руку и похлопал того по щеке:—?Господиин! Господиин!—?Ммм…Он похлопал чуть сильнее… Еще раз… Повернул к себе его голову… Кажется, тот совсем отрубился… Ньюир перевел глаза ниже: его рука невольно коснулась груди лежащего и застыла, проводя по коже пальцами. Жест получился ласкающим.Странное любопытство подстегивало его на эксперимент: под ним лежало тело, которое не могло оказать сопротивления и ничего не соображало… А его так тянуло к этому загадочному парню…Но выпитое дало себя знать, и он решил подразнить Вина: в конце концов, это же просто шутка, да?.. Он, положив ладонь на обнажившуюся грудь, лаская ее пальцами, склонился к самым губам и томно выдохнул:—?Сегодня ты будешь спать мной!..—?Отвали… —?Снова послышалось в пьяном мычании.Вин довольно улыбнулся, раздумывая, а можно ли поцеловать эти губы, или тот все же почувствует?..У него было много женщин; он перецеловал так много губ, что в его утомленной памяти они слились в одну сплошную картину в стиле пост-модерн (висела такая в клубе), где все оттенки помад слились в мешанину формы и цвета, и под всем этим мелькали бесконечные, но такие похожие друг на друга ноги…Кстати, в чем заключалось искусство в подобных картинах, без хорошей дозы алкоголя было не разобрать. Да и потом тоже. Это, скорее, вызывало отвращение, чем желание любоваться или хотя бы посмотреть в ту сторону. Купить?.. Бред.Но он хотел бы запомнить прикосновение и вкус этих губ… Желание сделать глупость свербило в нем и не давало покоя. Но голос разума пока еще был силен: пожалуй, не стоит…Он с явным сожалением выпрямился и встал над кроватью, разглядывая лежащего: у того было (и это стало явным) красивое, но не миловидное, волевое лицо, высокий лоб, широкие скулы… Такие манящие, слегка пухлые губы…Вин лежал на кровати, заполнив ее собой целиком, привычно вольготно раскинувшись, как будто жил здесь всегда. Его левая рука лежала на солнечном сплетении, которое виднелось под сбившейся набок рубашкой, вызывая любопытство уже совершенно иного свойства, чем простое любование этой полной сил молодой, уверенной в себе красотой.Ньюир впитывал эти мгновения, запечатлевая в памяти, не зная, сможет ли еще когда-нибудь увидеть подобное…Поняв, что спать все равно придется, он, вздохнув, с легким разочарованием начал снимать обувь со свисающих с кровати ступней. Аккуратно поставил легкие белые полукеды на пол. Кажется, он-таки надеялся, что Вин очнется?— ему хотелось еще поговорить с ним о вещах, связавших их судьбы. Да хоть о чем угодно поговорить… От этого человека он был готов принять все, только бы остаться рядом подольше.Проснувшийся наутро гость может и не вспомнить сегодняшний вечер, из его памяти пропадет их разговор, и как потом начать все снова, было непонятно…Ньюир снова наклонился над Вином, похлопал по правому бедру двумя руками, ощупывая содержимое кармана; осторожно запустил руку в карман, держа другую ладонь на внутренней стороне бедра, помогая себе вытащить предмет; на мгновение замер?— реакции не было; осторожно вытащил пухлый бумажник, рассмотрел его, не открывая, и положил рядом. Разочарованно и уже без остатков игривости опустошил второй карман: вынув смартфон, повертел его в руках и бросил к ладони, откинутой к окну. Реакции по-прежнему не было.—?А он ведь наутро может вообще ничего не вспомнить… —?Ньюир задумался, улыбнувшись этой шаловливой мысли. Красивые губы на таком спокойном, почти одухотворенном лице манили его все настойчивей.—?Хоть разочек, осторожно… —?Он начал склоняться над Вином, улыбаясь в предвкушении удовлетворения своего необъяснимого щекочущего любопытства……Громкий настойчивый стук в дверь резко разорвал тишину такого с трудом выстроенного интима. Он не умолкал, грозя разбудить драгоценного гостя.—?Ну что там?!.. —?С досадой, оглядываясь на лежащего Вина, он подошел к двери и приоткрыл ее.Снаружи стояла хозяйка комнат. Она с угрозой подняла руку и, слегка нагнувшись, угрожая, подпирала собой дверной косяк. Глаза ее не сулили ничего хорошего.—?Давай деньги за аренду!—?Блин, громко!.. Он же проснется!..—?У меня сегодня нет денег, дайте мне два дня! —?Понизив голос, просяще протянул он, только бы не разбудить Вина и выторговать себе хоть немного покоя.—?Эй! За плюс два дня будет уже 13000! Понятно?!—?Но, госпожа!.. —?уже не надеясь на благоприятный исход, повысил голос Ньюир.—?Один день?— 500 бат. Считать умеешь? Или включу счетчик!—?Помогите мне!..—?Нет, я сказала! Сегодня?— последний день!—?Но у меня нет денег!..Она заглянула ему за спину, увидела кошелек и лежащего парня:—?А это что за красавчик? Вот у него и одолжи!—?Но я не могу!—?Быстро взял и сделал! Сегодня?— последний день! Или выметайся!Ситуация опасно накалялась.—?Хорошо… Подождите тогда… —?Он прикрыл дверь и развернулся к кровати, беспомощно перебегая глазами из стороны в сторону в поисках выхода…—?Кошелек! —?он сунул руку в карман, достал свой бумажник, вынул все его скудное содержимое, отбросив бесполезные корочки; торопливо пересчитал купюры: мало… Было безнадежно мало… Он кинул купюры на кровать.Новый стук в дверь заставлял поторапливаться.Времени на выбор не оставалось.Выбора не было.Совсем…Он уставился на такое пухлое портмоне, лежавшее на кровати…Стук не прекращался. Он испуганно обернулся на звук, заметался и принял решение, о котором, он это знал, точно пожалеет: он протянул руку, быстро достал купюры, лихорадочно перелистал их: хватает…Стук с новой силой ударил в дверь.—?Эй-эй-эй!.. Сейчас! —?Вскрикнул он, забыв о том, что сам уже невольно заметно повысил голос, пересчитывал необходимую сумму, чтобы не ошибиться, и чтобы знать, сколько точно он взял.Затем на мгновение замер и, полный решимости, сказал Вину:—?Я одолжу их, господин!Затем открыл дверь и протянул всю пачку хозяйке.—?Здесь всё?—?Всё.Она недоверчиво пересчитала, затем снова уставилась на него.—?Довольны?.. —?С досадой спросил он.—?Да. —?Развернувшись, она стала удаляться: и правильно, какое ей дело до чужих бед?Ньюир закрыл дверь и обернулся, вздрогнув.Прямо перед ним, вплотную, стоял разбуженный шумом ?гость?. И лицо его не сулило ничего хорошего. Вин молча протянул к Ньюиру руку, схватил за локоть, сжав его стальной хваткой, другой рукой резко обнял за шею?— и, развернув, повалил на кровать, успев кулаком с разворота ударить по щеке.Ньюир сжался, повернувшись набок, схватился за лицо:—?Ты чего?.. —?И развернулся лицом к Вину.Это было опрометчиво.Вин с пьяной угрюмой агрессией налетел на него и снова ударил. Приподнялся над ним, ухватил поудобнее за плечо?— и снова ударил. Голова Ньюира бессильно мотнулась в сторону.Еще удар…И еще…Он бил и бил, пока лежащее на кровати тело не замерло, перестав реагировать на удары.Ньюир знал, что придется объясняться насчет взятых без спроса денег, но совсем не ожидал подобной молчаливой безапелляционной расправы, без малейшего шанса на оправдание…Сначала, в первое мгновение испуга, когда обличающий взгляд уставился на него, нависая, обвиняя, требуя, он еще пытался как-то среагировать и объяснить причину своего поступка, ведь у него было оправдание, и веское. Но времени на обдумывание ему не дали.…Он помнил, как рухнул на кровать… Закрыл лицо… Лицо горело: он не чувствовал его, но боль утверждала, что оно есть. Губы онемели… Во рту было солоно… Он незаметно провел языком по зубам: нет, зубы целы… Его часто били, но по лицу и так сильно?— еще никогда. Кажется, он что-то сказал…Новый удар; еще удар, и еще?— сознание пыталось отключиться, но до конца так и не уходило. Боль отупляла и отрезвляла. Хорошо, что удары получились смазанными, потому что Вин теперь находился к нему слишком близко и был основательно пьян. Трезвый он бы ему точно что-нибудь сломал…Вин, вплотную нависая над ним, почти лежа, разошелся не на шутку:—?Не смей меня предавать!.. —?Он отупело вцепился в его рубашку, потянув ее на себя, обнажая показавшуюся из-под нее грудь, и застыл, как будто пытался что-то вспомнить; видимо, опьянение не давало ему сконцентрироваться.—?Ясно тебе?.. Усвоил?!.. —?Очнулся Вин. Его тон испугал Ньюира.…Вдруг Вин замер, оторвался от него и встал, не сводя глаз с лица. Стоя и слегка покачиваясь, он неторопливо оглядывал результат своих действий…Раскинув руки и не пытаясь закрыть лицо, наглый вор лежал и стонал… Ему было больно, это точно. Но осознал ли он всю мерзость своего поступка? Всю глубину своего предательства? Чувствовал ли, как больно сейчас ему?Лежавший снова простонал и повернул голову. Взгляды встретились?— предатель зажмурился, не прекращая стонать. Вин успел заметить, что ни страха, ни паники в этих глазах не было… На что он надеется?.. Что я на этом закончу?..Вин ухмыльнулся: он действовал необдуманно, поддавшись сиюминутному порыву… А должен был бы включить мозги и придумать то наказание, которое точно подействует и заставит полностью осознать вину. Он должен его судить и вынести приговор. Да еще заставить вора помучиться в ожидании… Вор должен просить прощения, вымаливать его, ползая на коленях! Он должен сделать так, чтобы тот умолял его о пощаде! Наверное, это оттого, что так набрался, его хватка ослабла…Кажется, простое внушение вышло неубедительным. Черт, точно: его уже не раз били, а толку не было.—?Разлегся… Мало тебе… Думаешь, я тебя пожалею?..Вдруг он, словно сквозь вату, услышал этот голос, дышащий ему в лицо легким сладковатым перегаром: ?Сегодня ты будешь спать мной!?… Он сквозь опутавший его сознание туман вдруг совершенно четко вспомнил вес этого тела, что лежало на нем, и руку, что так по-хозяйски прогуливалась по его груди…—?О да, детка, определенно! Ты первый это начал!.. Ты хотел меня поиметь?.. Это я поимею тебя!..Ньюир боялся шелохнуться… Он замер, страшась открыть глаза, обреченно глядя из-под ресниц, чтобы не спровоцировать этого порядком опьяневшего от хорошей порции алкоголя и безнаказанности разгоряченного мужчину на новый взрыв агрессии, более мощный и страшный. Он не знал, чего еще ждать от этого взбешенного человека……Вместе с липким страхом вдруг опять появилось это странное, щекочущие нервы любопытство. Он боялся и хотел продолжения, хотел любой ценой остаться рядом с этим человеком… В этом загадочном человек сконцентрировались боль и безумная надежда на спасение… Еще тогда, в первую встречу, когда воющее чувство безысходности, беспомощности и боли сменилось ужасом, что этот человек станет его хозяином… Цепкий, чудовищный кошмар вдруг сменился волной такой опьяняющей эйфории, что он подсознательно жаждал повторения. Он был готов к боли, но сейчас эта готовность пугала его неизвестностью…Блуждающий взгляд Вина наконец нашел за что зацепиться и сфокусировался на шее лежащего. Он навис над этим телом, как хозяин:—?Хм!.. —?Он поддел пальцем его ?ошейник?, потянув вверх?— грубая ладонь коснулась тонкой нежной шеи, вызывая ассоциации с садо-мазо играми… Его ладонь, словно пробуя на вкус эту ассоциацию, тыльной стороной, двумя пальцами, заскользила от шеи вниз, к груди, по белой коже… От этой мысли стало приятно в паху.—?Поиметь… Ты хотел меня поиметь!.. —?Мысль определенно шла в верном направлении. Перед глазами промелькнуло воспоминание… Точно! Тогда, в клубе, в его глазах была паника… То, что надо! Нашел!..Он должен увидеть страх в этих глазах!.. За все надо платить!—?А кожа у тебя, как у девчонки… —?Рука невольно продолжила движение, властно пройдясь вдоль всей шеи, как будто оценивая выставленный на витрине живой товар, возвращая ему этот интимный жест. Да, кожа бархатная… —?Интересно, она везде такая?.. —?Ощущения будоражили, игра определенно будет увлекательной. Он не сводил глаз с лица жертвы, наблюдая за ее реакцией, подмечая малейшие детали.Глаза закрыты… Голова немного откинулась назад… Легкая дрожь пробежала по телу…—?Боится… Это хорошо… Это правильно…Это тело находилось в полной его власти, оно было беззащитно перед опьяневшим от смеси алкоголя и похоти хищником…Вин прислушивался к слабым стонам распростертого перед ним Ньюира и новым, щекочущим нервы, ощущениям. Наказание может оказаться намного забавнее… И намного приятнее…—?А губы у него как у девчонки! И стонет, как девчонка… —?Мысль споткнулась о какое-то препятствие, но поскакала дальше, игнорируя попытки отключающегося мозга донести до его ума какую-то явно лишнюю сейчас информацию.Напряжение внизу живота возникло резко и неожиданно. Вин с новым интересом, нагнув голову набок, словно хищник, оценивал свою добычу, и оглядел лежащее под ним тело. С каждым сердечным толчком, разгоняющим кровь, это тело становилось все соблазнительнее. Опьянение по ходу, только усиливалось. Он прикрыл глаза в предвкушении забавы и усмехнулся своим мыслям:—?Стонешь как девчонка, ноешь, как девчонка… И таскаешь мои деньги… Как сучка!.. Тогда и плати, как сучка!.. —?Собственная логика показалась ему четкой как никогда, в ней не было изъянов от слова ?совсем?.Он ухмыльнулся и одну за другой, медленно, смакуя каждое движение, начал расстегивать пуговицы на тонкой рубашке, властно удаляя их со своего пути, готовясь встретить сопротивление и подавить его. Его брови вопросительно взлетели ко лбу, но в этом полете было скорее любование собой, чем оголяющимся телом. Он упивался своей силой.Тонкая рука сделала слабую попытку спасти хотя бы одну пуговицу, но была отброшена прочь.…Новый протяжный стон, полный страданий, только подстегнул его.Резким взмахом ладони Вин откинул расстегнутую рубашку в стороны, обнажив чувственную нервно вздымающуюся плоскую грудь с огрубевшими, торчащими сосками; его пальцы продолжали исследовать эти новые ждущие покорения территории. По кончикам пальцев пробежал слабый ток, подстегнув и без того прерывистое дыхание. Беспомощные стоны такого податливого тела только усиливали его возбуждение, опьяняя почище алкоголя.—?Что-то он слишком покорный…—?О!.. Да тебе это нравится?!.. —?Он не собирался никого ублажать, он пришел наказывать!Кровь ударила в голову…Он уже плохо держался на ногах, нависнув всем телом над распластавшейся жертвой, оперевшись на локоть; глаза с трудом различали детали, картинка раздваивалась, но наощупь эти детали были весьма и весьма приятны. Чертовски соблазнительны!.. Новизна ощущений не давала возможности остановиться и взвесить свои действия. Мысли путались. Жажда возмездия и нарастающее возбуждение переплетались и сливались в одно непонятное, но мощное чувство.Останавливаться совершенно определенно не хотелось!Рубашка расстегнута… Рука продолжила движение… Теплый упругий живот… Ремень? Брюки?.. Снять!..Резкими и четкими, требующими безусловного подчинения, движениями он расстегнул сначала ремень, затем?— молнию на брюках. Тело дернулось и сдавленно вскрикнуло?— его увлажнившийся член откликнулся, вскинувшись навстречу сексуальным звукам.Вин, не открывая глаз, хмыкнул и решительным рывком развернул жертву лицом в кровать, сдернув к коленям последнюю защиту в виде одежды; оголилась белоснежная плоть.—?Сучка не должна смотреть в лицо кобелю!.. —?Вот теперь все было, как надо.Он, с наслаждением медленно покрутил головой, разминая затекшую шею; руки же продолжали начатое, в предвкушении предстоящего наказания нашарив и расстегнув собственный ремень?— в штанах уже набухло и гудело от напряжения; брюки соскользнули вниз, следом была отброшена прочь тесная рубашка, обнажив крепкое, мускулистое тело.—?Посмотрим, как тебе понравится ЭТО! —?и взялся за ?орудие возмездия?…Ньюир, закрыв глаза, почувствовал, как его сначала грубо развернули и стянули штаны вместе с трусами; затем стальные пальцы сдавили плечо, рванув тело вниз по простыням. Тяжелое, мощное, крупное, безжалостное, дышащее перегаром, хрипящее тело властно навалилось на него и вдавило в кровать… Горячее и твердое несколько раз влажно ударило в его анус и раскаленным жалом прорвалось внутрь.—?Неет!.. Как же больно!.. —?Но наружу не вырвалось ни словечка, только стоны…В происходящее просто не верилось, но боль была реальна. Боль была адской!.. Боль растекалась по телу, находя самые потаенные места и заполняя их до краев…Он пытался не стонать, чтобы не подстегивать одуревшего от похоти мужчину, который, стиснув зубы, хищно двигался внутри него, но стоны вырывались независимо от его желаний, что лишь добавляло растерзанному телу новых мучений. Он пытался осознать эту новую для него боль, привычно подчинив ее себе, но неожиданный напор мучительной волны накрыл его с головой, и он перестал ориентироваться в пульсирующей болью глухоте.Насильник двигался медленно, напористо, смакуя каждое движение, навалившись всем весом, подмяв его утратившее волю к сопротивлению тело под себя.…Вин восторженно погружался в податливую горячую дрожащую плоть. Его целью было лишь наказать предателя, так жестко обманувшего его доверие?— на такой бонус он даже и не рассчитывал! Секундный дискомфорт в виде боли, когда его член раз за разом пытался преодолеть сопротивление сжавшегося в судороге темного кольца, полностью искупило это, неожиданно снесшее ему крышу, ощущение:—?Охуеть!.. —?на четвертый, более мощный, удар его головка, наконец, ощутила влажное тепло и погрузилась глубже.Он, не открывая глаз, чтобы сделать острее удовольствие, снова и снова медленно погружался в этот тесный тугой проход… Как же похотлив этот смазливый ублюдок!.. Его раскрасневшееся лицо, приоткрытые женственные губы, открывающие взгляду ровные белые зубы, больше уже не раздражали,?— да он и не видел их?— но страстные протяжные стоны сводили Вина с ума, заставляя ускоряться.Он сразу забыл о своей цели; похоть овладела его воспаленным умом, не оставив иного желания, кроме бесконечного погружения: с каждым новым толчком он сладострастно втягивал воздух сквозь сжатые зубы, хищно скалясь; он уверенно, мощно, ворочался, вдавливаясь, вминаясь в стонущее под ним тело.Эйфория накрыла его целиком, острота ощущений не могла сравниться ни с чем; ни одна женщина на такое не способна! Он распластался на этом теле, вжимаясь в него, желая погрузиться в него полностью, достать до скрытых глубин! Он вдыхал этот манящий запах; прижавшись носом к тонкой, такой девичьей шее, он почти укусил мелькавшее перед ним ухо… И только нежелание давать ему что-то, а тем более похожее на ласку, удержало его от страстного желания впиться зубами и губами в эту шею?— он будет только брать!..Он чувствовал это тело каждой клеточкой, ревниво отбросив в сторону попытавшуюся было затесаться между ними рубашку прочь! Кажется, он даже разорвал ее……Горячая кипящая, волна, нарастая, прокатилась по покрывшейся испариной спине: от поясницы она стекла вниз, к пальцам ног; одновременно стремительно взошла по позвоночнику и дальше вверх, всколыхнув его и без того сбитое дыхание; одновременно ударив в голову и в пальцы вспотевших разом рук, крепко вцепившиеся в жертву, она заставила его тело выгнуться назад…—?А-а-ах!.. —?Хрипло вскрикнув, он излился в тесный тоннель. В глазах, кажется, что-то взорвалось… Он открыл глаза, но ничего не увидел?— перед лицом мельтешили яркие пятна, пульсируя алым с золотым… Зубы вибрировали и гудели… Кажется, и лицо онемело… Это было охренительно!.. Он усмехнулся: вставило неслабо?— похоже на электрический разряд, если бы удар током мог доставить такое удовольствие…Или на нокаут?..Он никогда еще не отхватывал по голове, его вообще мало кто пробовал ударить?— он всегда неизменно стремительно и жестко пресекал любую попытку подчинить себя, жестоко расправляясь с задирами.Уши заложило. Он восторженно помотал головой, пытаясь как-то привести в норму сошедший с ума вестибулярный аппарат. Звон в ушах сопровождался невиданной ранее легкостью в голове… Ну нихера себе!.. Музыка из стонов, всхлипов, вскриков и его собственного рычания заводила почище, чем сам процесс!Он совсем не чувствовал собственного члена, но определенно четко ощущал мощную эрекцию, которая почему-то не проходила. В охватившем его исступлении он на долю секунды вдруг осознал, что давно уже пошел на новый круг, и просто сдался напору собственной властной мощи, не имея ни возможности, ни желания щадить это хрупкое, но такое чувственное и сладкое тело, которое стонало, вздрагивало и выгибалось под ним.Представшая открывшимся на мгновение глазам картина очаровала его: раскрасневшееся румянцем лицо, набухшие манящие губы, призывно приоткрывавшие белоснежные зубы?— в этот рот захотелось впиться, высасывая остатки воли; язык, забывшийся от охватившей тело страсти, облизывал губы, сдвигая и раздвигая их снова и снова, показываясь и снова скрываясь, дразня и заигрывая?— это зрелище снова и снова сводило с ума, подстегивая его темную страсть…Мозг блаженно отключился. Он уже не управлял телом; сейчас Вин был слаб как никогда, но одновременно упивался собственной слабостью; дрожь в ногах из еле заметной стала вполне себе так ощутимой, но приносила какое-то извращенное, неописуемое наслаждение. В онемевшей пояснице что-то вибрировало и щекотало. В предвкушении новой восходящей волны он зажмурился и подмял под себя окончательно размякшую плоть…Интересно… А сколько он сможет так продержаться?..Возбуждение насильника передалось и Ньюиру. Трудно игнорировать такой пыл, особенно если с этим пылом тебя разрывают на части, безудержно и неистово. Он всегда боялся боли, но со временем привык к ней, научился отстраняться от нее, отключать сознание, словно со стороны наблюдая за происходящим…Сегодня он надеялся просто отключиться, чтобы все закончилось поскорее, раз уж этого нельзя было избежать, так как боль оказалась намного сильнее, чем он предполагал?— но его надежды рухнули…Сознание не исчезало: оно работало, будто испорченная кинопленка, местами то показывая картинку, то давая звук; весь фильм, в итоге, перемежался обрывками чьих-то криков, стонов, хрипов, влажных шлепков, взявшихся черт знает откуда звуков популярной радиоволны из-за стен и непонятно как встрявшей в эту какофонию сиреной проезжающей под окнами скорой.Боль не уходила и не притуплялась, нет… Напротив, она постепенно то стихала, то нарастала, и каждый новый ее всплеск был сильнее предыдущего; она сливалась в одну непрерывную волну, то накатывая, то отступая, мешая мозгу сконцентрироваться на страданиях растерзанного тела… Кажется, его пальцы сжимали что-то… В ушах, будто наполненных ватой, раздавались ритмичные глухие удары?— это его сердце продолжало с дикой силой гнать кровь по венам… Боль стекала с пальцев, смывалась с избитого лица, даря коже блаженное онемение?— и перетекала вниз, накапливаясь, закипая; волны боли превращались в водоворот Боли, отнимая последние силы, гулко ударяя по ушам.…В звенящей тишине вдруг проступили какие-то посторонние звуки.Он вслушивался в хрип возбужденного дыхания за своей спиной, которое странным образом смешивалось с чьими-то сладострастными стонами. Они заводили его против воли, как будто он, подкравшись и прижав ухо к стене, подслушивал, как кто-то…—?Откуда эти стоны?.. —?Он совершенно точно помнил, что кроме него и Вина здесь не было больше никого, а дверь он успел закрыть…И внезапно узнал свой голос.… Где-то внизу, глубоко в животе, сжатая втугую стальная пружина боли пришла в движение, начала раскаляться, угрожая прожечь нутро насквозь. Хриплые ритмичные всхрипы Вина, идущие в унисон с мощными толчками, пробуждали в нем что-то дикое и необузданное; что-то более страшное, что могло причинить куда больше страданий, чем творящееся сейчас насилие… И это новое что-то пьянило, кружило голову, делая конвульсии мучительно сладкими…Рвущаяся наружу, спасающаяся от яростных безжалостных ударов, душа вдруг взорвалась; голова, вынырнув из мучительной бездны боли, блаженно поплыла куда-то вверх, тело выгнулось, зависнув на мгновение в наполненной дрожью невесомости, и…—?А-а-а-х!.. —?Протяжный стон, переходящий в слабый, хрипящий крик, вырвался из его горла.—?Не может быть!..…Только теперь сознание, наконец, покинуло его.