14. О визите в Москву. Конец истории (1/1)
Ло молчала, потому что молчал Воланд. Ночь снова сегодня задержалась намного дольше обычного. Питерское хмурое небо не покидало город, и дождь не прекращался. Мессир продолжал безмолвно слушать звуки дождя, как будто в них он слышал еще что-то очень важное. Вдруг, Воланд резко поднялся и подошел к столу, Ло с присущем ей детским любопытством наблюдала за ним. Он достал тяжелую на вид шкатулку и медленно открыл ее. Воланд вытащил небольшой сверток, и развернул. Ло обомлела, в руках Мессира оказалась небольшая статуэтка с женскими формами. И выглядела она весьма изящно, очертания красивого лица, раскрашенные в рыжий цвет волосы, и зеленое платье с корсетом украшенным змеями, и усыпанное изумрудами. Статуэтка была очень красивой и необычной.—?Это она? —?спросила Ло.—?Да?— выдохнул Воланд. —?Это Она. Моя алмазная Гелла, все, что осталось от ее любви из-за моей глупости.—?Глупости? Мессир, разве Вы способны на глупость?—?Я не знал о многих вещах, на которые способен, до ее появления. Не знал и о способности творить глупости. Эта женщина когда-то открыла во мне многое, потаенное.—?О, Мессир?— по-детски, сожалеюще протянула Ло.—?Не надо, Ло. Твои сожаления все равно ничего не изменят.—?Да. Но я верю в Вашу мощь. Разве ничего нельзя изменить? Вы же всесильны.—?Я не могу сейчас тебе всего объяснить, возможно, потом.—?Хорошо?— ответила Ло и опустила голову.***Я не знаю, что тогда двигало мной в реальности. Зачем была нужна Москва? Моя свита засиделась без шалостей, мне захотелось навести порядок в городе. А моя подруга безропотно и понимающе относилась к моим решениям. Засыпая и просыпаясь, я видел ее улыбку. Она никогда не была холодна со мной с тех пор, как мы покинули Твайбург. И однажды, я перестал ценить ее преданность и теплоту. Мне захотелось ощутить бунтарский женский дух, ощущение завоевания женщины. И тогда я встретил ее. То воплощение Марго в теперешнем времени. Именно она и в Москве. Она вошла гордой женщиной с несвободной душой. Это была другая Марго, но из прошлой жизни, осталась привязанность к мастеру. Это ее талант, придумать и полюбить абсолютно не достойного мастера, который стал оным по ее личному пониманию, и только. Великолепный роман не изменит сути самого писателя, к сожалению. Даже когда тому дают такую возможность. Вот сейчас, я мог б исполнить любое желание. Но он выберет нищету, потому что ничего другого не умеет и не представляет. Марго появилась снова больная мастером, и снова гремел бал. И тогда уже она была королевой. Я увлекся всем этим, и совершенно забыл о Гелле. Все время перед балом и во время, я предпочитал Марго. Гелла уверенно шла станцевать со мной танго. Но я был увлечен мнимым огнем, интересом и страстью. Я оттолкнул ее, на глазах свиты и изумленных гостей, которые уже привыкли целое столетие видеть ее со мной. Марго не повела взглядом, она поддалась танго, и я чувствовал, что страсть в тот момент нахлынула на нее. И я забылася. Мы танцевали целую вечность, пока не закончился бал, пока она не напомнила про мастера. И все снова стало как было. Я одернул себя от дурных мыслей. На праздничный и поздний ужин, пока продолжалась ночь, мы собрались за одним столом. Азазелло и Фагот тихо обсуждали что-то, Бегемот молча играл в шахматы сам с собой. Когда Марго опрокинула стакан чистого спирта, она стала смелее, и норов полез наружу. Королева зацепила мою свиту интересной беседой. И они заговорились, даже Бегемот поддерживал разговор. Я молчал, и лишь украдкой посматривал на свою подругу. Гелла сидела за столом потупившись в тарелку. Иногда она отводила взгляд в окно. Я понимал, что она не желает встречаться взглядом со мной. Под утро, Марго исчезла, забрав своего Мастера. Они вернулись в свой московский уютный подвал, такие счастливые и одурманенные мечтами о другой жизни, точнее Марго была такой. Ведь я знал, что глубоко в душе она надеялась, что со временем все изменится, но нет. Конечно же нет. Гелла убрала со стола, я сказал ей, чтобы она шла отдыхать, обо всем позаботятся другие. Моя понимающая свита растворилась в нужный момент. Облачившись в домашний халат, я рухнул на кресло, в ожидании, что Гелла придет натереть мазью мою некстати разболевшуюся коленку. И тогда мы поговорим, я ее приласкаю, и она перестанет дуться. Но Гелла ушла в свою комнату и легла спать. Мы еще заканчивали дела в Москве, и я знал, что скоро придется исчезнуть. Гелла молчала, она не поднимала на меня глаз, и так же молча исполняла все мои просьбы. Однажды, я зашел к ней, она давилась всхлипами в подушку, и мне стало неловко, что-то заныло в груди. Решившись, я подошел к ней, провел рукой по рыжим волосам. Она замерла и с осторожностью глянула. Этот взгляд отшатнул меня, в нем не было теплоты, я видел потухший зеленый взгляд в перемешку с тугой болью. На мгновенье, все еще смотря в ее глаза, мне почувствовалась эта тягость, давление в груди и пустота. О, как же все рухнуло в этих глаза в один миг. Глупец! Я не смог это сохранить, и совершенно не знал, что же мне сейчас сделать, чтобы хотя бы на миг вернуть тот самый блеск любящего взгляда. Я наклонился поцеловать Геллу, она резко отстранилась и разрыдалась. Мне еще не приходилось видеть ее такой, я со всей силы прижал ее к себе, она перестала вырываться, вдавившись в мою грудь. Эта близость была особенной между нами, теперь я старался обласкать и утешить Геллу. Я целовал ее глаза, лицо, руки, плечи. Мне хотелось обласкать каждую ее частицу. Гелла тяжело дышала, закрыв глаза. Я шептал ей нежности, крепко прижимал к себе, я твердил ей, что будет все как прежде, что больше я не посмею ее предать. Но в тот момент лишь ее мягкое и податливое тело было моим, а душа была отстраненной. Излившись в лоно подруги, я рухнул на нее тяжело дыша. Но она не чувствовала ничего, Гелла лежала отрешенно, смотря в одну точку. И это был очень дурной знак. Так прошла еще неделя, нам было пора убираться из Москвы. Моя свита облачилась в черные мантии, мы забрали Марго и ее Мастера, дабы он решил в своей жизни хоть что-то, и освободил бы своего узника. А ей, верной его подруге, хранить его покой, отказавшись от света. Началась гроза, и тучи накрыли Москву как и Твайбург тогда, и на этот раз это стало дурным предзнаменованием для меня. Лошади били копытом, готовые нестись в небытие. И моя подруга, скинула мантию. Гелла сказала, что покидает мою свиту. И я не мог ее удержать, ведь прошло сто лет ее пребывания со мной, Гелла была вольна уйти. Марго подошла к ней, что-то говорила настойчиво и упорно, заглядывая в глаза моей музы. Но она не слышала и я не слышал. Мы оба смотрели друг на друга, и мне казалось, как в этот момент между нами с огромным грохотом, рушится пропасть. Гелла неподвижно стояла, а нам пора было исчезать. Я протянул ей руку, умоляя пойти за мной, ведь я дал слово. Но Гелла стояла, и еще раз громко прокричав свое решение, моя муза исчезла. Как легкая дымка. Мы отправились в путь молча. Я гнал лошадь как пропащий, свита заметно отстала. И когда все кончилось, я вернулся в Преисподнюю. И там стало пусто и дико, стены казались мне другими. Мои покои хранили запах Геллы, память ее прикосновений, ее смех и нежность. И все это исчезло. Потом, прошло время, много времени, я не знал, где она, приняла ли ее душа другой облик. Я не знаю этого и сейчас. Но я готов отдать многое, чтобы узнать это.—?Тогда Мессир, у меня для Вас новость - тихо сказала Ло.—?Да?Ло замолчала, и с игривой улыбкой посмотрела в дверной проем. В темноте показалась фигура в мантии. Она подошла ближе и скинула капюшон. Длинные рыжие волосы выпали наружу. И холодная красота застыла наблюдая за реакцией Сатаны.—?Родная?— прошипел Воланд, и подполз к холодному стану.Это была Гелла. Она провела уставшей рукой по его щеке. Ло исчезла. Воланд крепко прижал Геллу, глубоко и тяжко хватая воздух губами. А она гладила и гладила его нежно.