14. True (1/1)

И в очередной раз он застрял на самой грани. Застыл над пропастью, а так и не упал. Чертова дева декаданса дернула его за руку и вернула назад, на твердый выступ скалы. А потом потянула дальше, дальше, пока пропасть не скрылась из виду.Поначалу Бакуго бесили и забота, и контроль Кьёки, особо если учесть, что ментор у него?— без царя в голове, без паруса и ветрил судно. Просто ходячий хаос. И только потом, когда стало совсем поздно, Бакуго осознал, как много для него сделала Кьёка.Для начала, его практически уволили. Да и кому бы понравилось глазеть на его битую рожу? Натыкаться в переговорке, в кафетерии, у принтера? Так что вовремя он завязал. А Кьёка в удачный час его, Бакуго, из подполья выпнула, заставила вернуться к цивилам и разыграть жертву нападения: ?Кто вас ударил, сэр???— ?Не помню!??— ?Вы видели кого-нибудь подозрительного???— ?Не помню!??— ?Вы помните, где очнулись в первый раз???— ?Нет, не помню. Наверное, упал?.Спасибо, что не сморозил вдогонку на вопрос ?Кто вы???— ?Не помню?, а то бы еще диагностировали тотальную амнезию. И не важно, что копы не особо поверили тому дурачку, какого состроил Бакуго, но отмаза у него была, а система ни нападения на него, ни его же собственных преступлений не зафиксировала. Полная тишина и неизвестность. Открытое и отложенное в долгий ящик дело.И Бакуго воспользовался своим тихим (ну, сравнительно тихим, если не считать скандала с матерью) возвращением: рожу себе залечил, оклемался от травм и сотрясения, на работу вышел и там уж вел себя тише воды ниже травы, так что даже босс вздохнул с облегчением:—?Ну слава богу!Но беда не приходит одна. И почти сразу же выяснилось, что в их с Кьёкой плане образовался затык высотой с Вавилонскую башню и шириной с Великую китайскую стену: они нихуя не были парой, и семейному центру надоел этот фарс. После очередного отчета оба получили на почту настойчивое приглашение явиться к семейному психологу. И чем раньше?— тем лучше. Делать нечего, пришлось пойти.***Именно там Бакуго и Кьёка узнали, что их отношения недостаточно гармоничные: им явно не хватало тепла и любви, что чисто биологически выражалось в критически низком окситоцине на фоне непомерно высокого адреналина у Бакуго. А когда же Кьёка возмущенно пыталась втолковать, что де нельзя по одному Бакуго оценивать, что у них там и как, ее осадили метким замечанием: не с вашей опухолью, милочка, оценивать состояние гормональной системы. Ваши эйфорийные вспышки могут быть серьезными симптомами?— скорее оперируйтесь!И Кьёке пришлось заткнуться, ведь крыть было нечем.А дальше они с полчаса слушали лекцию восторженной консультантки, пухлой тетки лет за сорок, которая мягким и томным голоском объясняла, почему ?климат в семье определяется по самому здоровому партнеру? и почему им следует воздержаться от посещения свадеб.Выслушав весь этот бред, Бакуго с такой силой стиснул подлокотники кресла, что едва ли не смял искусственную кожу в гармошку и не вырвал деревянный каркас. Швы скрипели, Бакуго хмурился, а Кьёка панически соображала, чтобы такого сказать и сделать, дабы консультантка отвяла от них навсегда.К счастью, та не заметила за Бакуго вандализма, а увлеченно несла околесицу про свидания на природе, совместные медитации и какие-то дыхательные практики. Кьёка же краем глаза поглядывала за Бакуго, пытаясь одними губами шепнуть ему: ?Даже не смей!?Он же проигнорировал ее начисто, благо что на тетку не напал, только зло выпалил:—?Да с чего вы дое… —?но тут вовремя замолк, хмыкнул, исправился, правда, дружелюбнее от этого не стал,?— заладили с этим окситоцином? Что от меня надо?Тетка возмущенно поправила очки, поджала губы и несколько формально зачастила:—?Не так уж редки случаи… понимаете… случаи фиктивных… не сказать чтобы браков, скорее, взаимоотношений. Семейные центры назначают пары для того, чтобы каждый из партнеров сумел раскрыться, а не терпел какие-либо…—?А свадьбы причем? —?резко оборвал ее Бакуго.—?Понимаете… —?чуть растерялась консультантка, но тут же взяла себя в руки. —?Не ожидала, что вас так заинтересуют свадьбы. Обычно мужчины избегают посещать мероприятия центра, разве что… —?тут она хитро прижмурилась, перевела взгляд на Кьёку и закончила совсем другим. —?Свадьбы?— привилегия успешных пар, а вашу пару, к сожалению, не назвать успешной.—?В прошлый раз нихера же не мешало, теперь-то что? —?озлился Бакуго, так что Кьёке пришлось его за рукав футболки дернуть и к порядку призвать. И это консультантка как раз заметила.—?Мы собирали данные, простите. В том числе, как вы будете реагировать на чужое счастье. Типичный случай: целая буря чувств! Ох, что за денек был! —?заохала тетка.Кьёка закатила глаза и уткнулась лбом в ладонь. Бакуго сцепил зубы и недобро оскалился. А тетка напротив них все вещала и вещала, даже не представляя, что за монстры сидят перед ней.—?Кстати, у вас есть какие-нибудь милые прозвища? Ну, в минуты нежности… —?умильно улыбнулась тетка.Повисла неловкая пауза.Бакуго закашлялся.Кьёка побледнела.—?Ана… —?начал было Бакуго.—?А, нет-нет, никаких! —?повысила голос Кьёка и впилась пяткой в носок ?благоверного?.Бакуго повернулся к ней с видом ?еще лупанешь, стерва, из окна выкину?, на что Кьёка ответила ему красноречивым взглядом ?еще ляпнешь что, и я зашью тебе рот?.—?Очень жаль… очень жаль… —?задумчиво забормотала консультантка и заскребла что-то в своем планшете. Наверняка зафиксировала короткую перебранку.—?И чё с окситоцином-то делать? Что от меня надо? —?проворчал Бакуго, пытаясь все-таки тетку дернуть и в свою пользу ее трескотню направить.Та пожевала губами, мечтательно улыбнулась и выдала:—?А вы почаще занимайтесь любовью. У многих пар кризис отношений… из-за таких мелочей. Подумайте об этом.***Бакуго и Кьёка уже где-то с час торчали на кухне, пытаясь сообразить, как наебнуть систему и раздобыть приглашения на свадьбу.—?Надо пошевеливаться,?— флегматично заметила Кьёка.—?Знаю я! Завались! —?огрызнулся Бакуго и взъерошил колючие волосы.—?Или профиль ее ломать.Бакуго благоразумно промолчал, решив не рассказывать деве декаданса, сколько профилей он ломанул за эти полтора года и как адово нарвется, если кто-то узнает об этом.—?Будешь стрессовать, нам назначат совместную йогу. Я не пойду?— говорю сразу,?— ехидно бросила Кьёка и презрительно скривилась.—?Сказал: завались! Так завались! Не наседай!—?У нас два с чем-то месяца осталось. Следующая ой как не обрадуется, когда поймет, как тебе на нее срать,?— все с той же ехидцей добавила она.Бакуго поднял голову и гневно выплюнул:—?Да заебала нагнетать! Раз умная, давай, скажи, блять, что с этим ебаным окситоцином делать!—?Натягивать,?— пожала плечами Кьёка.Бакуго ошарашенно поглядел на нее, как на китайскую гимнастку, готовую сплясать чарльстон на высоте в тридцать или сорок этажей.—?И как? —?чуть успокоившись, поинтересовался он.—?Тихо живи, поменьше работай, спорт вот… Говорят, оргазм ловят и от бега. Займись чем-то таким. Ну и та ведьма права: нужно почаще трахаться.Бакуго схватился за виски, резко потер лоб и, скосив на Кьёку полный боли взгляд, нехотя буркнул:—?Вот окситоцину-то привалит! Не унесу!Та чуть поморщила нос и равнодушно пожала плечами:—?Ты тоже не мешок счастья. Скорее, мешок дерьма. Ты там сам решай, что тебе надо. Можем и так до конца протянуть. Мне-то что? А только за твоей Очако я сталкерить не буду.Услышав имя чертовой девки, из-за которой его хрен знает куда занесло, Бакуго поморщился с такой силой, будто ему в жопу загнали гвоздь, а потом сквозь зубы прошипел:—?Ладно. Только херово кольцо с губы сними! Нацепила же опять, а!—?И с кольцом потерпишь. Если так уж хочешь,?— хмыкнула Кьёка и руки на груди сложила.Тогда же оба поняли, что самый настоящий пиздец только начинается.***Трахаться с Кьёкой ему совсем не нравилось. По крайней мере, в сознанке,?— это Бакуго понял чуть ли не с первого раза. Потому что тощая, холодная, жесткая?— совсем не идеал, и на одной фантазии тут далеко не уедешь. У него падало лишь оттого, что он глядеть не мог на ее впалую грудь с острыми сосками, на выпирающие, как гребни динозавров, позвонки; а когда Кьёка в болезненном удовольствии приоткрывала рот, на ее бесцветных губах проглядывались венки, и от этого Бакуго становилось безотчетно жутко.Поэтому он яростно жмурился и жал девку к себе как можно ближе. Он выдирал из нее счастье и вгонял ей прямиком в тело ударные дозы окситоцина, а сам страдал и растил в крови адреналин.За первую неделю они нисколько не продвинулись?— ситуация только ухудшилась.И тогда Кьёка сказала:—?Хватит.Приказала отъебаться от нее. Инициативу не проявлять. Но самому не дергаться и не паниковать, когда способ найдет.И она нашла.Всего дважды в сутки Бакуго был расслаблен, почти мягок. Но для этого нужно было, чтобы совпали сразу несколько факторов.Во-первых, он должен был умотаться вкрай. До трясучки по всему телу, до тошноты. До такого изнеможения, чтоб сдохнуть хотелось. Причем кончиться не только интеллектуально, но и физически. А для этого работай и регулярно тренировками догоняйся.Во-вторых, четко и по режиму спать. Когда Бакуго входил в привычную колею и спал по восемь часов в сутки?— ни час меньше, ни час больше?— он возвращался к той жизни, какую вел в детстве и юности, и от этого становился в разы спокойнее.В-третьих, полный запрет на алкоголь, энергетики, чай и кофе. Никакого кофеина несколько дней?— и Бакуго прекращал орать по утрам на все, что движется.И последнее: легче всего он принимал Кьёку, будучи на грани бодрствования и сна; когда не мог толком проснуться, но мог достаточно возбудиться, чтобы дева декаданса сама все сделала.Все это Кьёка выяснила в одно воскресное утро, когда по привычке перекатилась, попыталась через Бакуго перелезть, на грудь к нему забралась и, как потом объяснила, в кои-то веки увидела в нем не агрессивное мудло, которому можно разве что кулак в зубы засадить.—?Целовался ты точно поохотнее. Не так, как будто мне одолжение делаешь. Да боже, ты порой и стонал, а не крошил зубы, как любишь! —?потом подколола его Кьёка с ехидной полуулыбкой?— уголки ее губ чуть поползли вверх да так и застыли.От ее замечаний Бакуго скривился как от зубной боли и прохрипел свое обычное ?Завались!?.И правда: в полусне он ее не жал, не вытряхивал из ее костей удовольствие для себя, а тихо, не размыкая ресниц, наслаждался одними лишь ощущениями: внутри нее было тепло и влажно. И в полусне Бакуго было все равно, кто дарит ему чутка больше окситоцина.***К августу свадьбы шли валом, почти каждую субботу, а все потому, что хорошая погода, меньше нервяков, а конечное решение, судя по всему, выносят все-таки люди. Все как всегда. Все как у людей, лишенных поддержки семейного центра.Бакуго же это сыграло на руку: больше свадеб?— больше шансов увидеть Очако. Лишь бы только не в белом платье. Лишь бы не в белом. А если увидит, что с ним будет? Что сделает? Об этом Бакуго даже думать не хотел.И на каждой свадьбе чертов источник окситоцина только и делала, что избегала его: отводила взгляд, огибала по широкой дуге, пряталась за толпы, за столы; пряталась в саду. Правда, и от своего типа партнера пряталась, ведь тот загонял ей что-то с ехидной широкой улыбочкой. Наверняка давил ее, изгалялся пред всеми, чтобы Очако не могла вспылить. А если бы вспылила?— тут же бы прослыла нервной идиоткой, а это двойки на профиль и снижение рейтинга.Бакуго бесила эта публичная порка. Бесил херов мудак, который достался пухлощекой тупице, но поделать с этим нихера не мог. Ведь и подойти не мог?— Очако могла накатать на него заяву, и тогда хватай браслет на щиколотку, который будет противно пищать, стоит только к девке на расстояние в пять метров подобраться.Будет часто пищать?— там и реальный срок подкатит. Нихуевый попадос. Нет, Бакуго так рисковать не мог.Только вот Кьёка?— единственная надежда и опора в этом безумно идиотском деле?— тоже была не то чтобы дипломат. Скорее, туповатый посланник, способный передать суть, но не способный втолковать, что там реально нужно. Бакуго это увидел при первом же заходе.Вроде Кьёка и улыбалась, и не то чтобы сильно жестикулировала, и даже Очако нормально ее встретила, но… Когда девки перекинулись парой фраз, пухлощекая вдруг побледнела, затряслась и на шаг-два отступила. Кьёка не стала наседать, пожала плечами, что-то бросила и осторожно ретировалась.А Бакуго сказала:—?Не, она еще не готова.Он же раздраженно цыкнул, чуть ли тычок Кьёке не отвесил, но сдержался. Тем более, что дева декаданса проронила:—?И как же ты накосячил, что она дергается, чуть имя твое помяни? А, нет, чуть намекни на тебя, и все!—?Нихуя я не сделал,?— помолчав немного, буркнул Бакуго.—?Ну, раз нихуя… Значит, жди, сам виноват.Бакуго чуть было не спросил, что это за херню Кьёка сморозила, но тут вспомнил, что бабскую придурь не жалует и в ней один хер не разберется, и рот вовремя захлопнул.На другой свадьбе Кьёка опять подобралась к Очако. И опять отворот-поворот.—?Да у нее натурально на тебя фобия,?— чуть ли не со смешком пояснила дева декаданса, когда Бакуго навис над ней. Громада громадой, руки на груди. Челюсть ну чисто бульдожья. И видок такой: вот-вот вцепится.—?Так трепись обо мне поменьше,?— в первый и последний раз дал совет он.—?Да я и не треплюсь. Как узнала во мне… ну, что я с тобой шляюсь, так и от меня бегает. Просто цирк. И это… поменьше нас глазами жги. Заметно же, что пялишься,?— со скукой добавила Кьёка и, обогнув Бакуго, куда-то испарилась.Она хотя бы знала, чем себя занять, а вот Бакуго нихера не знал. С цивилами он не трепался. Есть?— вообще не ел, а со спиртным надолго завязал (чтоб окситоцин не обрушить). И все равно порой ходил как пьяный: в пальцах покалывало, в голове шумело, и если хоть мельком замечал чертову пухлощекую девку, машинально на нее оборачивался.И никакая сила воли.Никакая злость.Никакая безысходность не могли сцепить позвонки шеи.Не могли заткнуть сердце и заставить его биться медленно, равнодушно.Бакуго было дохуя плохо, а херов окситоцин рос и без источника окситоцина.***Наверное, на него бы и глядели как на маньяка какого-нибудь. Как на очередного неудачника. Придурка, который заявился на чужую свадьбу не учиться счастью, а волочиться за какой-нибудь телкой, да вот пришла помощь откуда не ждали. Бакуго выручил двумордый хахаль херовой аристократки.Получилось забавно: одуревшая от счастья Момо зачем-то приволокла своего партнера Бакуго показать. Точнее, было неясно: то ли самого Бакуго показать, то ли Бакуго этого двумордого. Оба, конечно, страшно удивились, ведь никому из них не было понятно, нахера вообще состоялось это знакомство.К тому же Момо не просто их свела, а свела и свалила, вынудив стоять в неловком молчании.И так бы они молчали до конца сентиментальных воспоминаний о знакомстве жениха и невесты, до конца венчания и регистрации, а там и до торта дотянули бы, вот только двумордому приспичило почесать языком. Из вежливости, видимо.—?Слышал о тебе от Мидории,?— проронил он сухим тоном. Эмоций у двумордого?— дефицит страшнейший. Даже Кьёка на его фоне?— жизнерадостная истеричка.Бакуго чуть было не выплюнул ?Заебись!?, но вовремя вспомнил, что крепко держится за окситоцин, за жизнь цивила и за возможность таки поговорить с пухлощекой девкой.—?Ага,?— прорычал он вместо всего того, что мог бы прорычать, и такой ответ вполне устроил двумордого. Точнее, он решил вежливости ради добавить:—?Отзывался как о хорошем специалисте. Система несправедлива, раз берет в расчет рейтинг.Бакуго мог бы сказать, как он ебал эту систему во все щели, и с куда большим бы удовольствием выебал бы во все щели херов светский разговор, особенно если в нем фигурирует мудак-Деку, но вместо этого вроде как утвердительно что-то проворчал.Двумордый удовлетворился и этим. Он вообще был понятливым молчаливым парнем и болтать особо не умел.Но с той поры с какого-то хера двумордый зачастил около Бакуго ошиваться, на пару красноречиво молчать и топтаться возле какого-нибудь стола, дерева, лавочки и хуй разбери чего. Вроде как диалог и не диалог. Тусня и не тусня.Удивительно, но двумордый оказался дико популярным типом, особенно у баб. То и дело к ним подваливали группы каких-то девок и о чем-то спрашивали Тодороки. Отвешивали ему комплименты, интересовались планами и здоровьем. Вслед за ними подтягивались и какие-то чуваки. Видимо, тащило вперед стадное чувство. И всем им двумордый с чопорным видом зачем-то представлял Бакуго:—?Бакуго Кацуки.—?Да, мой знакомый. Бакуго Кацуки.—?Нет, не коллега. Да, зовут Бакуго Кацуки.Нахера он так делал, когда все и так видели профиль Бакуго?— не знал никто. Ни сам Бакуго, ни все те типы, которые к ним подваливали. Однако даже такая простая штука внезапно работала в пользу Бакуго: ему улыбались, втихаря ставили приличные оценки, завязывали разговор. И Бакуго старался эту болтовню не слить, не накосячить, и даже хилые попытки давали ошеломительный результат.Скорее всего, у двумордого имелась какая-то божественная аура: все, что попадало под воздействие этой ауры, автоматически становилось ?ок, норм?, ?элитарным? и ?приличным?. Вот и сверхтоксичная гадина с отходами вместо слов внезапно стала ?ок, норм? и дохуя приличной.И так случалось из раза в раз.Время бежало быстро, Бакуго даже дни считать перестал. Ведь все, что ни делалось, было рутиной. Тягомотной, но вполне комфортной рутиной.Пять раз в неделю Бакуго ходил на работу, трижды в неделю упахивался на тренировках, и даже бегать начал, как это делал еще в университете. Дважды или трижды в неделю его в полусонном состоянии трахала Кьёка, и так они держали на нужной отметке окситоцин. Вместе ходили на свадьбу, где до самого позднего вечера Бакуго тусил рядом с молчаливым Тодороки.И так неделя за неделей. Неделя за неделей.Но при такой жизни рейтинг у Бакуго мало-помалу рос. Аж до 3,9 единиц дополз.И вот под конец августа, когда у Бакуго с Кьёкой осталась от силы неделя-две, дева декаданса объявила ему радостную весть. Точнее, спросила прямо на свадьбе:—?Ну что, приютишь ее?Бакуго даже интересоваться не стал, кого. Лишь адово нахмурился, так что кожа на лбу в толстые складки собралась. Кьёка же на это ехидно оскалилась и с издевочкой уточнила:—?Что морщишься? Ты же хотел! Так что? Приютишь Очако?Бакуго долго не мог обнаружить у себя дара речи. А когда все-таки обнаружил, лишь прохрипел:—?Ага.