Chapter twenty four. The duty (1/1)

Рождественские каникулы проносились слишком быстро. Грелль, привыкший к долгому и упорному труду, наслаждался легким бездельем, стараясь не особо докучать своему господину, который не забывал про домашние задания ни на один день. Обычно Сатклифф садился в уголок и читал подаренную Ти Спирсом книгу про путешественников и мореходов. Сейчас Грелль с увлечением вчитывался в описания Геродота, спрашивая иногда у господина значение тех или иных слов. Это книга сильно отличалась от тех, какие раньше читал юноша и она сильно захватила его, вселяя в душу мечту о далеких странствиях и приключениях, до которых так охочи все мальчишки. Ти Спирс же всё поглядывал на своего слугу, думая о том, что же действительно происходит с его собственным сердцем. Обеспокоенная матушка предложила съездить во вторник в гости к кузине, но Уильям не желал подвергаться ещё большим испытаниям, впрочем, отказать было не в его силах. Снег так и не пошёл, чем сильно расстроил обитателей поместья, в особенности этот факт сильно обеспокоил жителей деревни, которые стали волноваться о том, что посевы будут скудными. Староста деревни просил Леди, дабы она спросила у господина, что же им делать, чтобы уберечься от неурожайного года. Мистер Ти Спирс как раз должен был прибыть в среду вечером. Во вторник Леди Корнелия, Уильям и Грелль, на котором настоял сын, вновь отправились в гости в поместье тёти Роуз. Слуги почётной дамы были искренни рады увидеть своего нового юного друга, который, устав от легкого безделья, принялся помогать на кухне. К вечеру, когда стол был готов, Греллю принесли парадную ливрею, одолженную у лакея почётной леди, отправив его подавать закуски и чай. Грелль был рад такому повороту, ведь в виде лакея он мог наблюдать за тем, как его дорогой Ти Спирс ведёт себя с будущей женой, а заодно попытаться понять, что же из себя представляет кузина Ангелина. Хозяйка и гости дома разместились в холле у большого камина, свет от которого ярко освещал переднюю часть комнаты, на столах стояли зажженные свечи, а на стенах полыхали прикрепленные канделябры. Леди Роуз разместилась поближе к камину в огромном кресле на птичьем пуху, перетянутым розовый парчой. Рядом с ней на изящном стуле сидела хорошенькая девочка — бледная, светловолосая с серыми глазами. Единственное, что портило её лицо — была сильная скованность и что-то такое, от чего Греллю казалось, будто это девочка только восковая фигура. Ти Спирс постоянно смотрел на неё, но она отводила взгляд, как и полагается благовоспитанной леди. На её щеках не вспыхивал легкий румянец, что так часто выдает влюбленных, нет, она вовсе не была влюблена. Уже прошло несколько лет с тех пор, как юный ангел научился мириться со своей ролью жены этого молодого человека. Любила ли Анжелика Уильяма — ничуть? Уважала? Да, потому что её учили глубоко уважать все решения своего будущего супруга и никогда их не оспаривать. Тётя Роза взялась за самое суровое английское воспитание для молодой Леди, которое можно было бы только сыскать. Она учила свою воспитанницу делать плавные реверансы, преисполненные достоинства, ходить плавающей походкой, не есть сладкое и не играть во дворе или доме со слугами. Анджелина постоянно читала священное писание, ходила по Воскресеньям в церковь, училась вышивать и постигала основы домоводства. Старенькая тётя Роуз больше всех ждала этого брака, а потому более всех её не нравилось обучение молодого Ти Спирса. В её время всё было совершенно по-другому, о чём она часто говорила. Весь вечер Анжелика не проронила почти ни слова, она отвечала только если её спрашивали, всегда прося разрешение у тёти. В руках весь вечер она держала иглу, вышивая цветы и птиц. Уильям же отчаянно пытался спрашивать её о разных вещах, чем едва не навлёк на себя гнев старой дамы, но Леди Корнелия тихонько шепнула своей покровительнице, что мальчик её влюбился, чему старая Леди была чрезвычайно рада.— Подай мне чая, garçon [1], — произнесла тётя Роуз, махнув своей рукой, украшенной многочисленными перстнями, в сторону Грелля.— Oui, Madame, — произнёс слуга, исчезая на кухне.— Вы слышали это? — удивлённо произнесла старая Леди. — Он знает по-французски?— Немного, мадам, — ответил Ти Спирс, знавший в чём дело. — Этот мальчишка мой лакей, мадам. Когда он был мал, наша экономка — миссис Лемм, обучала его языку и многим полезным вещам.— Хорошая была женщина, — ободрительно кивнула тётя Роуз. — Истинная англичанка, хоть и не благородных кровей. Но что уж тут. Иной раз и у крестьянских кобыл рождается крепкий жеребец. А у чистокровных лошадей порой появляются выродки, а порой полукровки. Тётя Роуз многозначно поглядела в сторону двери, в которой исчез Грелль, что сильно разозлило и оскорбило Ти Спирса. Если бы эта старая дева только знала, каких выродков Уильям встречал в колледже среди отпрысков благородных семейств, она бы ни за что не посмела отозваться так о Грелле. Разве же была вина этого мальчика в том, что его дурной отец связался с низкой женщиной, которая произвела на свет сына?— Уильям, дорогой, ты как-то сильно покраснел, всё в порядке? — поинтересовалась Леди Корнелия, заметив перемену в сыне.— Да, Леди, всё в порядке. Мне немного душно, разрешите ненадолго покинуть вас. Ти Спирс вышел на балкон, чтобы немного охладить свой гнев. Он уже давно понял, что его высокородное общество совершенно не может понять, что люди иного — более низкого происхождения, могут ничем не уступать дворянам. Это были странные и опасные мысли, но Уильям ни за что не смог бы согласиться, что его друг, а думать о Грелле, как о друге было несомненно легче и правильнее, хуже тех юношей, которые учатся с ним в одном колледже. Некоторые из них уже имели дело с женщинами! И это при том, что многих из них, как и Уильяма, ждут будущие жены. Ти Спирса оскорбляла такая низость, но было это скорее из-за того, что сам юноша ещё не испытывал на себе действия любовной страсти. Грелль принёс чай и правильно расставил все приборы и чашки на стол, как его учил мистер Блэк. Искусство быть дворецким не сводилось к бесконечным счетам, как вначале казалось Сатклиффу, а требовало немалых знаний в области этикета, сервировки стола, кухонном деле. Дворецкому полагалось не хуже кухарки знать, какое мясо свежее, а какое нет, сколько в доме банок варенья, соленьев и муки, сколько вилок и ложек лежат в шкафах, сколько нужно яиц на неделю и как подобает размещать гостей, согласно их титулу.— Qu'est-ce que vous-voulez quelque chose encore? [2] — осведомился Грелль.— Какой хороший garçon! — воскликнула тётя, довольная речью Сатклиффа. — Мои лакеи вовсе ne savent pas en français! [3]Дивно!— Мы дорогой супруг сделал этого мальчика подмастерьем нашего дворецкого, — сказала Леди Корнелия, отпивая из чашки чай. — Он очень талантливый молодой человек.— Ох, конечно! — одобрительно закивала старая Леди. — Уильям будет avoir besoin de majordome! [4]. Ваш супруг как всегда очень заботится о делах насущных! Леди Корнелия кивнула. Говоря откровенно, ни она, ни сама тётя Роуз вовсе не понимали в тех самых делах, но они знали, что дела эти есть и важны. Правда тётя Роуз, как постаревшая старая дева мало понимала в мужских делах, ей они казались нужными и неинтересными. Старая Леди, лишенная счастья быта и детей, считала, что мужчины созданы для того, чтобы жениться, а женщины — чтобы рожать детей в браке. А так, как о супружеской жизни мадам знала лишь из книг, да рассказа сестриц, то представляла себе замужество самым счастливым событием в жизни. Грелль молча стоял в тени портьеры, ожидая, когда понадобиться его помощь. Он привык к тому, что высокие гости говорят о таких как он так, будто их вовсе нет рядом. Смириться с таким унижением было нелегко, но Сатклифф научился внимательно слушать подобные разговоры, раз уж избежать их никак нельзя.— Этот мальчик выглядит действительно хорошо, — вновь произнесла старая леди, внимательно оглядев юношу. — Сколько ему лет?— Он младше моего сына на два года. Они очень дружны.— Comment?[5] -воскликнула тётя Роуз. — Разве же они дружат? Уильяму следует искать себе более высокородных друзей! Грелль наклонил голову, ощущая сильную обиду. Почему у этих вельмож все сводится к родословной и непомерному тщеславию!— У Уильяма есть друзья, мадам, — заметила леди Корнелия. — Такие же студенты колледжа, как и он, но в поместье он часто общается со своим слугой.— Чего же он может научиться у слуги? — негодующе спросила старая дама. — От низкородного человека нечего ждать высоких поступков.— Кто же говорит о равной дружбе? — попыталась возразить леди Корнелия. — Я люблю свою служанку, она прелесть. И Уильяму нравится его маленький слуга, уж не считаете Вы это чем-то зазорным?— Возраст, моя дорогая, — покачала головой старая леди. — Если бы Вы заметили в своей служанке что-то дурное, то несомненно бы не стали перенимать себе плохое, верно? Но юноши — они так наивны и горячи.— Мадам! Я уверяю Вас, что у моего мальчика — самое благородное сердце и самая холодная голова, он бы никогда не совершил дурного поступка.— И всё же, — заметила тётя Роуз, - пусть пригласит своих друзей летом. Это полезно.— Я ему передам. Грелль напрягся. Он совершенно не хотел, чтобы летом в поместье приезжали товарищи по учебе его господина. Опыт знакомства с молодыми и родовитыми людьми был у Грелля не самым положительным, да и Ти Спирс не особо любил затрагивать эту тему.— А как насчёт маленькой мисс? — поинтересовалась Леди Корнелия. — Через два года будет её выход в свет. Собираетесь ли Вы нанимать ей учителя танцев или пения?— Как! — в совершенном ужасе воскликнула старая дама. — Этих развратников-французов? [6] Да ни в жизни! В моё время — это было неприлично!— Но сейчас, девушкам полагается хорошо танцевать, — заметила леди Корнелия.— Только тем вертихвосткам, у которых даже жениха нет! — уверенно заявила тётя Роуз. Грелль посмотрел на лицо девушки, низко склонившей голову и, очевидно, кусающей губы, чтобы сдержать слезы. Анжелика очень хотела танцевать, она хотела общаться с подругами, быть может, заниматься дома или делать что-то ещё, что угодно, лишь бы не быть запертой здесь, как птичка в клетке. Тётя повела разговор о нравственности молодежи, о которой она почти не знала, но которую заранее считала пропащей. В комнату вернулся Уильям — совершенно уверенный и спокойный. Он кивнул Греллю, поймав его обеспокоенный взгляд, успокаивая.— Уильям! — тут же обратилась тётя Роуз, — расскажи-ка нам о своих друзьях!— Что именно Вы желаете услышать, тётушка?— Кто они, каковы их родители? Есть ли жены? Ти Спирс кивнул, принявшись рассказывать о своих товарищах. Он знал о них не очень много, но и не мала — как раз столько, чтобы удовлетворить любопытство старой женщины.— А скажи-ка мне, Уильям, ходите ли Вы в церковь?— Нет, нам читает проповеди отец Джозеф, он преподает у нас богословие.— Возмутительно! — воскликнула тётя. — Как это — не ходить в церковь? Да как же вы учитесь без божественного благословения? Нужно молиться, чтобы господь открыл глаза и дал знания, а не вкушать яблоню в садах. От всякого знания, кроме как о боге — только одни беды. Вот Ева вкусила яблоко познания — и где же мы теперь? А могли быть в раю. Ти Спирс едва не закатил глаза, но лицо его осталось беспристрастным. Трудно было найти такого же врага учения, как его тётушка, но тут уж ничего не поделать. Тётя Роуз всегда отличалась крайней религиозностью, так как родилась дурнушкой. А что ещё делать старой деве? Иногда Уильяму становилось жаль свою невесту. Он не любил частые визиты в этот дом, но бедняжка была заперта здесь с самого детства, а ведь ей уже почти шестнадцать лет! Ти Спирс отчаянно не хотел жениться, но знал, что от этого не уйти. Единственная его надежда была только на то, что став хозяйкой другого дома, Анжелика не станет маленькой тётей Роуз. За разговорами стемнело. Было решено остаться на ночь у тёти, а рано утром вернуться в поместье и подготовиться к встрече с господином Ти Спирсом. Грелль спал на чердаке вместе с другими слугами, а Уильям в гостевой комнате. Всю ночь Ти Спирс думал о том, что произошло. Почему его так разозлили слова тёти? И почему он всё время смотрел на Грелля, когда перед ним была очаровательная девушка, что станет его женой? О, господи, как же всё было неправильно! Уильям отчаянно захотел вернуться в свой колледж, быть может, уехав далеко и погрузившись в учебу, он сможет забыть обо всех этих глупостях? Отец семейства вернулся только к ужину, который подавали с большим размахом. Сатклифф почти весь день провёл на ногах, помогая дворецкому следить за работой. После того случая отношения Блэка и Сатклиффа натянулись, как канат, но вместе с тем дворецкий стал давать большую волю для молодого человека. Он явно чего-то опасался и Грелль считал, что имеет полное право воспользоваться этим. Блэк продолжал обучение, но теперь они почти никогда не закрывали двери в его кабинет, потому что Сатклифф обещал кричать. Страсть дворецкого никак не умеряла свой пыл, но она стала более осторожной и вдумчивой, выжидающей, но и Грелль оказался готов ко многим подлостям, а потому пока что всё было тихо. Господин Ти Спирс выглядел очень усталым, но он оценил ужин и все усилия по-достоинству, пожелав провести следующие дни с семьей. Он не был действительно семейным человеком, но всегда с достоинством выполнял свои обязанности и долг. Грелль почти всё время стал прислуживать у стола, закрепляя полученные знания на практике. Он научился очень аккуратно и вежливо предлагать и подавать разные блюда, чего нельзя было не оценить. Лишь Уильям смотрел на всё это как-то хмуро. Ему не хотелось видеть Грелля, прислуживающего за столом, нет. Этот мальчик достоин большего, много большего! Как бы Ти Спирсу хотелось, чтобы Сатклифф был ему ровней, но это было невозможно. Даже закон запрещает претендовать незаконнорожденным детям на наследство отца. Для всего мира Грелль Сатклифф навсегда останется бастардом, годным только на служение высокородным людям. Вечером Сатклифф снова тихонько прокрадывался в комнату господина и они читали, разговаривали и даже играли. На самом деле Уильям был слишком взрослым для игр, но узнав что Грелль никогда не делал многие вещи, на которых буквально вырос Ти Спирс, юноша часто показывал слуге много интересного, играя в забавные логические и просто смешные игры. Больше всего Ти Спирсу нравилось, когда Сатклифф искренне улыбался ему и смотрел таким взглядом, как будто в Уильяме для него заключен весь мир. Пожалуй, он действительно влюбился и это придётся признать. В последний день перед объездом Уильям решил, что обязан искоренить в своем сердце порок, очень страшный и греховный, ведь Бог запрещает такую любовь, как и общество, как сам мир, а потому Ти Спирсу нужно забыть о том, как прекрасно блестят зелёные глаза, похожие на весенние луга под ярким и теплым солнцем. Долг превыше всего.______________________________________________________________________Большое спасибо Вам, мои дорогие! Arina Megpoid, SadVanBoo, Аланда, Хранитель ластиков, Yazpagan Sovushka! И Вы, дорогая Аида. Всех с весной! Пусть все хорошо сложится с учебой и работой, чтобы было больше времени и больше тепла. Расцветайте, мои дорогие! Очень вас люблю!