Часть 7 (1/1)
Metric – Help I'm AliveИтак, что я имею?До течки два дня. У меня нет работы, что приведёт к тому, что мои деньги закончатся, и я умру с голоду. Чтобы устроиться на новую работу, мне нужны документы. Документы у Тома. Том чёрт знает где: у меня нет ни его номера, ни адреса. Плюс еще это дерьмо со свадьбой. И еще я даже не знаю, к кому обратиться за помощью, поскольку Митчу я даже не хочу больше доверять. Я один. И только сейчас, лишившись всего за пару дней, я понял это. Я понял, что в этом чёртовом мире нет ни единого родного человека. Странно, но до сегодняшнего дня я даже не думал об этом.Сегодня жарко - солнце беспощадно атакует своими стрелами, пронзающими мою кожу, ветра почти нет, облаков тоже. Кажется, как будто плотная масса горячего воздуха накрыла Землю своим одеялом и душит её, пытаясь уничтожить.Я сижу парке на скамейке и думаю о своей бабушке. Она умерла через месяц после того, как меня отшил Том Каулитц. После моего побега я так и не смог вернуться в школу, предпочитая сидеть в одиночестве дома, забившись в дальний угол квартиры. Меня накрыла апатия и безразличие ко всему. Я думал лишь о своём жалком ненужном существовании.Бабушку не выписывали из больницы довольно долго. Пару раз в неделю ко мне приходил Густав и приносил еду, потому что я категорически отказывался выходить на улицу. Я пил таблетки. Я не мог остановиться, потому что вместо подавления моей сущности, она теперь действовали на меня, как наркотик. Я просто не мог забыть тот взгляд, которым меня одарил Том. Я не мог его простить. И, наверное, никогда не смогу. Я узнал о смерти бабушки не сразу, потому что Шеффер сдал меня врачам, когда не мог больше видеть то, во что я превратился. Это было ещё хуже, чем сидеть дома в одиночестве. Меня закрыли в лечебнице, где я провел почти два года, думая лишь о том, что больше не смогу нормально существовать за пределами этих белоснежных холодных стен. Я думал о самоубийстве. За всё то время, которое я провёл в клетке, у меня был лишь один посетитель. Густав. Он пришел, чтобы сказать, что бабушки больше нет. И больше я его никогда не видел. Хотя иногда мне казалось, что я все еще чую запах Тома. Наверное, это были последствия таблеток или я сходил с ума, потому что этот придурок никогда бы не пришел ко мне. Он просто жалок. И я. Я тоже жалок.22 ноября меня выпустили. Я больше не пил таблетки, но всегда держал их под рукой. Это скорее привычка, от которой я никак не мог избавиться. Мера предосторожности. Я всегда боялся своей сущности. Я боялся того, к чему она меня может привести.***- Слушай, Билл, - Роберт, альфа Митча, ставит передо мной чашку с кофе. - Митч рассказал мне всё, и он очень переживает из-за случившегося. Не вини его. Будь я рядом, я бы набил этому придурку морду, ишь что удумал, манипулировать моей омегой... Я беру кружку и бросаю взгляд за парнем. Не знаю, почему я сюда пришёл, но мне хотелось просто поверить, что ничего не изменилось. Я ходил сюда только с Хьюером, а сейчас один. Я тогда был моделью, а сейчас нет. Я был доволен жизнью, а теперь эта сволочь все испортила!Я смотрю в окно на то место, где совсем недавно я встретился с Томом и узнал о своей свадьбе, якобы свадьбе. Бесит. Он мне даже предложение как нормальные люди не делал. Кольцо даже не подарил! А тут заява...Это не справедливо. И вообще, может быть, мне его друг нравится. Тот, как его, Николас вроде. Может, я за него хочу...Боже, о чем я думаю? Я вздохнул и запустил руки в волосы - голова раскалывалась, вид у меня был, наверное, просто ужасный. Мне хотелось бы вернуться на несколько дней назад и отказать от посещения той злосчастной вечеринки. Если бы меня там не было, я бы не встретил Тома и сейчас отрабатывал бы свой заслуженный гонорар на фото-сессии. А теперь мне приходится сидеть тут и думать о том, насколько же я жалок. Признаться, я не ощущал себя настолько беспомощным со времен лечебницы. Я не думал, что, встретив своё прошлое, начну ломаться - это оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал. И теперь я не знал, что делать. Я ничего уже не знал.***- Послушай, Билл, когда ты вырастешь, тебя найдет твой альфа и сделает тебя счастливым. Бабушка была доброй. Очень доброй. Она постоянно рассказывала мне о том, что в этом мире есть моя половинка.Живёт, дышит, ест, смеется, говорит.И не подозревает обо мне.Она рассказывала мне о том, как нашла дедушку, как сразу узнала его по запаху. Она читала мне сказки на ночь и готовила вкусные блины по утрам. Она покупала мне пирожные со вкусом капучино, она готовила чудесные вафли. Она любила сидеть на балконе в свободное от работы время и перечитывать любимые книги, которые дарил ей дедушка. Она любила его.Бабушка уверяла, что я никогда не ошибусь, если буду доверять своему сердцу. Но я даже не думал о том, что это принесет мне боль, смерть, разочарование, больницу.Я не знал, что бабушку убьёт рак.Я не знал, что моё сердце умеет ошибаться.Я не знал, не знал, не знал.Знал бы, ничего бы не сделал.Знал бы, успел бы с ней попрощаться.***Домой я вернулся сразу после кафе, поскольку было глупо гулять вечером по городу перед течкой. Да и опасно. Не хотелось, чтобы ко мне прицепился какой-нибудь альфа и начал домогаться. Тем более последние таблетки забрал у меня Каулитц. Нужно будет после течки сходить в аптеку и купить ещё. Ничего не хотелось. Хотелось лишь вернуться в ванную, которая меня уже заждалась, и провести там оставшийся вечер. В пене и горячей воде, в своих мыслях и проблемах. Может быть, я придумаю, что мне делать дальше. Два дня до течки.Всего каких-то два дня...Я поднялся на нужный этаж - лифт не работал, и я изрядно вспотел - и замер у двери. На полу стояла корзина с букетом красных роз, между которых была небольшая записка. Я поджал губы и прошел мимо и сделал вид, что это не моё, понимая, что они от Тома. Хотя, может быть, от какого-нибудь моего поклонника. Но я не хочу проверять. Я открываю дверь и вхожу в квартиру, бросая ключи на тумбочку. Стаскиваю ботинки, думая о цветах. Ставлю сумку на пол, подхожу к зеркалу, морщась от своего подавленного вида. Думаю о цветах.Блин...Немного медлю, а потом быстро выхожу и забираю корзинку, возвращаясь, будто меня могли увидеть соседи и подумать о чём-нибудь развратном. Переборов себя, я ставлю корзинку на тумбочку и беру записку, нерешительно открывая её. Брови взлетают вверх, а я удивлённо замираю на месте.Цветы не от Тома. Они от Джека О’Коннелла.