Жатва и далее, Восьмой, персонажи Терний (1/1)

Мэр и сопроводитель встали по разные стороны от стеклянных шаров. Мэр сцепил руки за спиной и прочитал короткую речь - ровным тоном, с минимумом красивых и громких слов. Для порядка. Сделал широкий шаг назад, и у кафедры встал сопроводитель. Он нараспев поприветствовал молодёжь и всё население Дистрикта Восемь, веселя своим акцентом добрую половину этой молодёжи. Рядом с мэром, высоким жилистым мужчиной с гладкими чёрными волосами и таким же абсолютно чёрным костюмом он, невысокий и раскрашенный в половину цветов радуги, выглядел почти что смешно. Ребята переглянулись и заулыбались - привычное сравнение мэра и сопроводителя могло немного успокоить тревожные мысли. Менторы, мужчина и женщина средних лет, заняли свои места, и сопроводитель подошёл к шару. - Сначала девушки, - объявил он. Голос, несмотря на акцент, красивый - наверняка умеет петь. Дистрикт замер - кажется, даже заводы не гудят. С площади их обычно слышно, но несильно. - Нийя Глан!Мэр вздрогнул. На сцену поднялась девушка, даже почти девочка, с очень короткими светлыми волосами и в голубом платье без рукавов. Она не плакала - только растерянно осмотрела толпу, будто это там стоял кто-то, кто назвал её имя. Девочка медленно обхватила себя руками, пытаясь то ли унять дрожь, то ли согреться. - Переходим к юношам, - сопроводитель улыбнулся Нийе и подошёл ко второму шару. Кто-то в толпе перебросился несколькими тревожными фразами. Сопроводитель достал бумажку, развернул - и вдруг замер на миг, а потом вгляделся в имя трибута и, кажется, постарался сдержать смех. - Торки!По толпе прокатился вздох облегчения - не они. На сцену осторожно поднялся владелец короткого имени - паренёк в видавшей виды рубашке и выцветших брюках. Он встал рядом с Нийей, и они вместе смотрели то на собравшихся на сцене людей, то на толпу. Трибуты были похожи друг на друга - оба худенькие, большеглазые. У обоих осторожный взгляд, медленные, заторможенные движения. Разве что волосы у Торки тёмные и не такие короткие. - Вы можете пожать друг другу руки, молодые люди, - сказал сопроводитель. Ребята выполнили его указание, и Торки улыбнулся Нийе. Когда их привели в комнату для прощания, к Нийе подошли несколько подруг. Они садились рядом, гладили и сжимали её руки. Конечно, они не будут скучать слишком долго, хотя их грусть совершенно искренна. Но когда Нийя попрощалась с ними и девушки вышли, в комнату зашёл мэр. Нийя выпрямилась на диване и удивлённо моргнула - его она точно не ожидала увидеть. Они даже не пересекались нигде, кроме общественных мероприятий. Может, просто хочет проводить того, кто будет представлять его дистрикт? - Мне... жаль, - наконец произнёс мэр. Он мялся перед девушкой и выглядел совсем неуверенно, и Нийя поняла, что впервые в жизни видит его таким. Мужчина сглотнул и сел перед ней на одно колено. - Не теряй бдительности на Арене. Там может произойти что угодно, распорядители управляют каждым её элементом - кроме контроля над телами трибутов и тем, что лежит у Рога Изобилия. И не пренебрегай рекомендациями менторов.Нийя кивнула. Мэр опустил глаза, а потом вытащил из кармана какой-то небольшой предмет. Оказалось, деревянный кулон. Он надел его на шею Нийе, а потом посмотрел ей в глаза: - Это вещь твоего отца. Пусть она будет твоим талисманом.Вдруг мэр порывисто протянул руку и нежно провёл ладонью по щеке девушки. Встал, молча развернулся и прежним уверенным шагом вышел из комнаты.Нийя развернула кулон, чтобы рассмотреть - небольшой деревянный диск на верёвке. На диске вырезан или выжжен странный символ - три круга, соединённые линиями в центре диска. Вещь отца? Нийя попыталась вспомнить, видела ли она у него что-то с таким символом, но в голову ничего не приходило. Из всего, что связано с отцом, она могла вспомнить только его вид, глубокие горящие глаза и рельсы - рельсы, ставшие последним, что она видела, прежде чем потерять память.А откуда у мэра вещь её отца?Переодеваться в поезде Нийя не стала, в отличие от Торки, который вышел к ужину в свежей казённой одежде. Когда им принесли еду, он сначала застыл, с приоткрытым ртом глядя на великолепие блюд, а потом бросился накладывать себе в тарелку практически всё, до чего мог дотянуться. Поймав растерянный взгляд Нийи, парень смутился: - Что? Я никогда в жизни столько еды не видел...Нийя его понимала. Голодать ей не приходилось - в приюте кормили нормально, а если что - всегда можно было найти легальный способ заработать немного денег или еды. Но в Восьмом дистрикте никто не ел так, как предлагали трибутам те, кто руководил их доставкой... Решив, что этим стоит воспользоваться, девушка присоединилась к своему спутнику. Их менторы и сопроводитель, кажется, не обращали на детей внимания, и негромко разговаривали между собой о прошлогодних Играх. - Что сказали тебе родители? - спросил Торки. Вопрос был достаточно бестактным, но Нийю это не смутило. Она сама очень хорошо умела задавать бестактные вопросы, причём совершенно неосознанно. Почему бы так не делать кому-то другому?- У меня нет родителей. Ко мне приходили подруги из приюта. - Аа... - Торки опустил глаза. Однако долго молчать он не собирался - то и дело отвлекал Нийю от поглощения капитолийской еды разными вопросами, и каждый раз, получая спокойные лаконичные ответы, снова отворачивался. В конце концов Нийя не выдержала: - Зачем ты это делаешь?На этот раз Торки улыбнулся, мягко и приятно: - Я пытаюсь подружиться. Как-то приступить к налаживанию отношений. - Зачем? Ты всё равно скоро умрёшь.Торки отправил в рот кусок картошки, прожевал и пожал плечами. - И что? Это не значит, что нужно отказываться хорошо проводить время. К тому же ты создаёшь впечатление интересного собеседника. А мне такие встречаются очень редко.Парень говорил честно - Нийя это чувствовала. В конце концов дружелюбный настрой Торки начал передаваться и ей. А может быть, это просто нервы. - Тогда доедай и поговорим в купе, чтобы не мешать, - она кивнула на сопроводителя - тот, оказывается, уже какое-то время следил за разговором. - Не знаю, смогу ли выполнить первую часть твоего предложения, - признался Торки, - кажется, я скоро просто лопну, облегчив существование будущим соперникам. Смутило ли Торки, что Нийя сказала "ты умрёшь", а не "мы умрём"? Наверное, нет. Во всяком случае, он не подал виду, а Нийю мало заботило его мнение о её шансах. - Ты спокойный, - сказала она, садясь на кровать в купе своего спутника, - У тебя подушка сухая. И ты ведёшь себя как обычно. - Откуда ты знаешь, как я обычно себя веду? - поинтересовался безфамильный трибут. - Ты тоже спокойная. Честно, я удивился, когда ты вышла на сцену. Нийя оперлась спиной о стену и подтянула к себе ноги, поправив подол платья. Мало ли, какие ещё, кроме налаживания отношений, имел цели их разговор. - Почему тебе редко встречаются хорошие собеседники? - Там, где я живу, их просто нет, - ответил Торки. Он вздохнул и потёр рукой гладкое настенное покрытие. - Беспризорники, банды, рабочие с завода, просто попрошайки... Или всё сразу, как я, например. Девушка внимательно посмотрела на него. - Значит, ты работаешь на заводе? - Да. Мы занимаемся производством краски, лаков, всякой синтетики. Ты понимаешь.Она понимала. В Восьмом большая часть населения была занята на заводах или фабриках по производству текстиля. Если бы она не стала трибутом, то в следующем году тоже пошла бы на фабрику. Для больницы у неё было слишком мало опыта, но, может быть, она смогла бы посещать вечерние курсы медсестёр... - Я хотела бы стать врачом, - поделилась она со своим товарищем по несчастью. - Это хорошо, - Торки опять улыбнулся своей почти детской улыбкой, - Нам их не хватает. Ты бы спасла кого-нибудь от смерти...Голос юноши плавно опустился и совсем стих. Нийя решила, что он подумал о том, что теперь ей наоборот придётся убивать, но всё оказалось немного не так. - А я, пожалуй, спас кого-нибудь тем, что стал трибутом. Я и так умер бы через несколько лет. У нас долго не живут. ?У нас? - значит, на окраинах Восьмого, где дышать совсем тяжело и ходят люди с исщербленными лицами и руками. Там стояли химические заводы, там жил Торки. А так же другие безпризорники, попрошайки, рабочие... Вот кому Жатва - праздник. - Зато здесь ты можешь съесть столько еды, сколько дома не достал бы, - Нийя констатировала то, что сказал сам Торки. - О да, - этот аргумент для парня был очень серьёзным. - А правительство могло бы деньги, которые уходят на Игры, пускать на помощь дистриктам. Люди были бы довольны и не бунтовали. Это было сказано таким же спокойным тоном, как вопрос о собеседниках. Торки удивлённо поднял бровь. - Ты не боишься высказывать своё мнение. - Я ничего не боюсь. - Да? - юноша усмехнулся. - А дома боялась бы? - Нет, не боялась бы. Мне не надо бояться за близких, потому что их нет. Я не боюсь голода или болезней, потому что со многим я могу справиться сама, а если не справлюсь - мне помогут люди. - Поверь, Нийя Глан, далеко не все горят желанием помогать другим. Торки опустил глаза, будто задумался. А потом снова заговорил:- Когда я был маленьким, я встретил одного человека. Мы пытались добыть еду или деньги, а я ещё не мог работать. Я просто ходил по городу, пытаясь выпросить или незаметно стащить что-нибудь, в крайнем случае. Только всем было глубоко чихать. И тот человек... наверное, он меня пожалел. Он увидел, что я попытался пробраться в кухню через окно, но просто взял и отвёл меня ко входу. Я стоял под его крыльцом, и выглядел немногим лучше подвального крысёнка. А он вынес мне целую тарелку супа... - последние слова Торки протянул медленно, ярко воспроизводя в памяти каждую секунду - перила на лестнице, каменные стены дома, фигуру мужчины, показавшегося ему, мальчишке, таким большим, горячую тарелку со спасительной едой. - Даже дал с собой две булки хлеба. Я был так рад. Он перевёл дыхание. Юноша смотрел перед собой, погрузившись в воспоминания. - А через несколько лет погиб мой брат, и мы снова перестали есть. Я всё ещё не мог брать тессеры, зато уже мог работать. Но этого было мало. Я снова начал бродить по окрестностям, чтобы добыть хоть что-нибудь. И вот, добыл... Только меня поймали. Опять. Знаешь, в нашем дистрикте воровство карается смертью, и для детей, кажется, исключения не делают. Но этот человек, который меня поймал, не стал докладывать миротворцам. Он кинул меня на ближайшую скамью, взял какую-то палку, стянул с меня рубашку, и... - Торки махнул рукой. - Не помню, как потом оказался дома. Только вставать недели две не мог. Мы чуть не умерли. Потом только подрос, тессеры, работа, компания из таких же малолетних оборванцев. Он повернул голову и посмотрел девушке в глаза. Немного грустно и очень серьёзно. - Никто не станет помогать. Тот человек с супом - только исключение. Я ничего не потерял, когда стал трибутом, а приобрёл - еду, хорошую постель, пусть ненадолго. Страх - это инстинкт самосохранения, Нийя. Если ты ничего не боишься, ты можешь не сохранить... себя или что-то, что тебе важно. - Я потеряла память. - Что?.. - Торки немного растерялся. Но Нийя решила, что раз он решил откровенничать - ей тоже есть, что сказать. - Я потеряла память из-за какой-то аварии. Я не помню больше половины своей жизни. Я ничего не помню о своей семье и детстве. Но я привыкла, и меня это не тревожит. Однако одна тревожная мысль всё-таки вертелась в голове у девушки - мэр. Откуда у него вещь её отца? Она не сказала о его визите никому, даже менторам. Это точно вызовет слишком много вопросов, на которые у неё нет ответа. Они с Торки проговорили до позднего вечера. И пусть в их разговоре было мало весёлого, Нийя была ему благодарна - ей не пришлось мучить себя раньше времени мыслями об Играх. Рассказывал в основном он - может, просто хотел поделиться с кем-нибудь, прежде чем делиться станет некому? Торки не был похож на человека, чей план победы - уверить всех в своём дружелюбии и проникновенной разговорчивости. У него просто не было шансов. Нийя однажды услышала, как он кашляет.