Вечер двадцать пятый. Сказка о золотых тиунах (1/1)

После вчерашней работы в архиве у бедняжки Жю весь день рябило и двоилось в глазах от бесчисленных документов, испещрённых мелким витиеватым почерком Дока или прыгающими загогулинами Зама: стоило только прикрыть веки, как тут же появлялись жёлтенькие разлинованные листочки, начинавшие водить друг за другом радостный хоровод. Медсестричка мотала головой, и на смену бумажному хороводу приходили танцы диагнозов, причём вальсировали они в самых причудливых комбинациях: Нотростения кружилась с Жюлефренией, Неданостаточность с Хроническим Гарустритом, а Запущенный Патрикреатит залихватски танцевал канкан вместе с Мервиленгитом, Линсультом и Острой Пневбрюнией. ?Это же надо… Сколько у Дока было пациенток за это время! —?думала медсестричка, радуясь, что главврач велел разобрать только одну часть архива,?— ту, где хранились истории нотроманских болезней за все пятнадцать лет,?— а не заставил разбирать архив целиком, иначе Помощники с ушами погрязли бы в рутинной бумажной волоките. Впрочем, к вечеру назойливые пляски диагнозов закончились, и Жюли отправилась в Палату проведать пациенток?— как-то подозрительно тихо там было. Едва медсестричка вошла, на неё тут же поднялись шесть пар заплаканных глаз. — Девочки, что случилось? —?встревожилась Малышка Жю. —?Позвать Доктора? — Он уже был,?— мрачно сказала Зингара. Сова всхлипнула. — Да что с вами? —?всплеснула руками Жю. —?Признавайтесь! — Доктор сказал, что мы скоро вернёмся домой,?— глухо сказала Печенька, с безразличием глядя, как на стекло налипают снежинки, то и дело меняя узор: казалось, что снег показывает ей свою собственную зимнюю сказку, в которой уже чувствовалось волшебство приближающегося Нового года. Жюли вздохнула: момент выписки, как и всегда, давался пациенткам сложнее, чем само заболевание?— так бывает, когда отрываешь пластырь от, казалось, зажившей мозоли и морщишься, потому что это оказывается больнее, чем ты думал. Но если не сорвать этот пластырь, то молодая кожа зажившей раны никогда не огрубеет и не будет способна защищать от вредных микробов. — Девочки, дорогие мои,?— мягко произнесла Жю, глядя по очереди на каждую из пациенток,?— вы же не можете жить в ?Приюте? вечно… Вы получили помощь Доктора, а как же быть с теми, кто в ней ещё нуждается? Шесть девчонок виновато переглянулись: уснувшая совесть лениво продрала глаза и отправилась пинать разрастающееся эго, стремясь вернуть ему былые размеры напёрстка. Эго влезало в напёрсток нехотя, но всё-таки влезало. — Ладно… Мы были неправы,?— признала Даня, говоря сразу за всех. —?Просто так не хочется с вами расставаться! — Понимаю,?— кивнула Жю. —?Но вы всегда сможете вернуться в ?Приют??— теперь-то дорогу знаете! Да и мы вас иногда будем навещать: ни Доктор, ни его Помощники никогда не забывают о своих пациентках, пусть даже бывших! Улыбки наконец-то расцвели на лицах девочек: осознание будущих встреч с любимым медперсоналом придавала им сил и оптимизма. — Ну что, давайте уже перейдём к сказке? —?предложила Малышка Жю, устраиваясь на кровати и скрещивая по-турецки ноги. —?Про что вам Патрик вчера рассказывал? — Про Мари, которая ссорилась с родителями, а Доктор ей помог! —?затараторила Дракоша. — Помню её… Да, подростки часто бывают жестокими с теми, кто их любит и кого любят они. Если хотите, я расскажу вам ещё одну историю, в которой Доктор Тондресс помог семье воссоединиться? Девчонки дружно закивали: истории про Доктора они могли слушать без выходных и перерывов на обед и сон. Прошло месяца три после того, как Патрик нашёл Доктора и стал его Помощником. Его постепенно обучали всему тому, что должен знать каждый Помощник, но большую часть времени отводилось для почтового ведомства: каждый новый Помощник занимался посылками, привыкая к Приюту и новой работе, и Патрик не стал исключением. Он отправлял нуждающимся солнечные деньки, хорошее настроение, радостные воспоминания и встречи, ежедневные бытовые чудеса вроде влетевшей в окно бабочки или радуги в фонтанах в пасмурную погоду?— работа не сложная, но кропотливая и требующая внимания и усидчивости. Однако неуёмный Пат уже несколько раз просил Доктора Тондресс взять его с собой в поездку,?— не сиделось ему на одном месте,?— но Док только качал головой: негоже неподготовленному и неопытному Помощнику отправляться в путешествие, которое может быть опасным. Когда же, наконец, Доктор торжественно объявил Патрику, что берёт его с собой, радости Помощника не было предела, и Док едва не был задушен счастливым Патом. Пока дилижанс со впряжёнными в него Пегасами плыл по небу, перескакивая с одного облака на другое, Патрик пребывал в восторженном возбуждении и тараторил без умолку, выпытывая у Дока, когда же начнутся приключения. — Друг мой,?— сказал Доктор, растирая опухшие от болтовни Пата уши,?— ты все приключения распугал непрестанными разговорами! —?и только после этих слов Патрик затих и стал с жадностью рассматривать проплывающую под ними землю. — Спускаемся! —?крикнул Док, и Патрик, сидевший на козлах, направил Пегасов к земле. Пегасы мягко опустили дилижанс на пыльную дорогу, и ослабленные поводья покоились на их спинах. ?Док, а мы где???— спросил Патрик мысленно, зная, что Док, сидевший внутри экипажа, всё равно услышит его. ?А ты как думаешь???— задал встречный вопрос Доктор. ?Где-то… в поле? —?предположил Помощник, вертя головой по сторонам и не обнаруживая ничего примечательного, кроме посевов пшеницы, налитые колосья которой пригибали стебли к земле. —?Обычная такая сельская местность?,?— заявил Патрик, и с ним сложно было не согласиться. Резвившийся ветер купался в пшеничном море, исходившем золотыми волнами от одного края до другого, и, если закрыть глаза, казалось, что поле что-то тихонько шепчет путникам: быть может, желает счастливого пути. Подхваченная ветром шуршащая пшеничная волна, подставляя и без того слепящий золотой гребень солнцу, докатилась до края поля и, натолкнувшись на стволы могучих вековых сосен, пугливо отпрянула, не желая связываться с вечнозелёными великанами. Где-то вдалеке, где небо встречалось с землёй, виднелись невысокие, приземистые горы, подёрнутые сизой дымкой вечерних сумерек. И если только присмотреться, можно было заметить, что на равнине подле гор расположился небольшой городок, обнесённый крепостной стеной. — Этот городок называется Горевилем,?— сказал Док. — И если мы поторопимся, то успеем попасть в него до того, как ворота закроются на ночь. — Ну и название,?— поёжился Пат и лёгким движением поводьев заставил Пегасов ускорить шаг. — Это с какой стороны посмотреть. Кто-то говорит, что город получил название из-за гор, укрывающих его с севера, а кто-то считает, что в названии отразилось великое горе прошлых веков, которое до сих пор тяготит горожан… — Горе? Какое горе? —?навострил уши Патрик. — По легенде, в этом городе, прежде называвшемся Виль дю Кёр*, пару веков назад пропали все дети?— мальчишки и девчонки в возрасте от трёх до пятнадцати лет, и никто не знал, куда они исчезли, никто не ведал, где их искать. Те детки, что были помладше, так же исчезали, едва им исполнялось три года, и так было до тех пор, пока в городе не осталось ни одного младенца. — И что, никого не удалось найти? —?спросил Патрик, холодея от ужаса. — Никого,?— подтвердил Док,?— хоть и искали денно и нощно: дети как в воду канули. Прошло несколько лет; подростки, оставшиеся в городе, становились взрослыми людьми и заводили свои собственные семьи, и скоро в Виль дю Кёре снова зазвенел детский смех. Старожилы с ужасом думали о том, что и этих деток постигнет та же участь, и молили богов, чтобы беда обошла стороной. То ли молитвы их были услышаны, то ли что иное, но годы сменялись десятилетиями, десятилетия веками, а похититель детей больше не объявлялся. А в память о пропавших детках город стали называть Горевилем. — Жуть какая! Но кому было нужно похищать детей? —?воскликнул Патрик, и Пегасы, почуяв гнев в голосе человека, нервно всхрапнули. — Этого выяснить не удалось, и до сих пор никому не известно, что стало причиной пропажи бедных детишек,?— печально вздохнул Док. — Так, быть может, мы это и выясним? —?с воодушевлением предположил Помощник. — Не знаю, сын мой, но помочь кое-кому, надеюсь, в наших силах,?— загадочно произнес Доктор Тондресс и замолчал, так как дилижанс уже стоял подле городских ворот. Хмурый привратник, лязгая ржавыми доспехами, с копьём наперевес, открыл ворота, даже не спросив, кто и с какой целью прибыл в город, и не удивившись наличию у лошадей крыльев. От одного конца города к другому вела единственная широкая улица, шедшая через торговую площадь; остальные же улочки были столь малы и столь тесны, что на них едва могли разминуться два человека, а об экипажах и вовсе речи не могло идти. Невысокие, максимум в три этажа дома из чёрного камня с покатыми крышами, казалось, опирались друг на друга: каждый этаж чуть выступал над предыдущим, и поэтому здания почти касались друг друга чердаками. На первых этажах располагались лавки, и кованые вывески, скрипя от ветра, сообщали прохожим, что те могут приобрести у того или иного хозяина-торговца. Одно из окон распахнуло свои разбухшие от сырости ставни, и Патрик, за мгновение до этого уведя Пегасов на противоположную сторону улицы, чудом избежал содержимого ночного горшка, бесцеремонно выплеснутого прямо на проезжую часть. — Док! Это же натуральное Средневековье! —?ошалел Помощник, обретая на несколько минут утраченный дар речи. — Это точно,?— согласился Доктор, наблюдая в окошко дилижанса, как стайка босоногих ребятишек, изгвазданных хуже поросят, играют в войну, сражаясь друг с другом на деревянных мечах. Дилижанс выехал на площадь, где подходила к концу воскресная ярмарка: последние покупатели, с сомнением качая головой, разглядывали оставшийся товар, но всё же покупали рыбу, начавшую вонять под солнцем, мясо, ещё утром бывшее свежим, а теперь засиженное мухами, фрукты и овощи с огородов, расположенных за городской стеной, прошлогоднее зерно и смолотую муку. Доктор заинтересованно рассматривал горожан, совершающих покупки: люди доставали из кожаных кошелей золотые продолговатые кусочки, отрубали от них край толщиной в несколько миллиметров, отдавали большую часть торговцу, а остальное без сожаления выбрасывали, и маленький квадратик золота моментально втаптывался в грязь. — Скажите-ка, милейший,?— окликнул Доктор одного горожанина, только что купившего десяток гусиных яиц и получивший на сдачу маленький кирпичик серебра,?— где в вашем городке можно найти ночлег двум путникам? Мы с сыном, видите ли, утомились с дороги… — Поезжайте туда! —?мужчина махнул рукой на восток. —?Увидите на окраине мельницу, попросите ночлега у вдовы мельника. — Премного благодарны! —?Доктор признательно приподнял шляпу, а Патрик уже разворачивал Пегасов в указанную сторону, и скоро, как и сказал горожанин, они достигли мельницы, стоящей на берегу небольшой речушки, крутившей мельничные жернова. Сама мельница и пристроенный к ней дом были аккуратными и ухоженными, на деревянном крыльце сидел пушистый кот, лениво щурившийся на солнце. Дилижанс ещё не успел остановиться, как из дома выглянула полноватая, ещё не старая женщина, разрумянившаяся от печного жара. Волосы скрывал белый чепчик, а поверх платья был повязан испачканный в муке передник. — Гюстав! Жером! Ужинать! —?позвала она, вытирая руки передником. В этот момент хозяйка заметила приезжих и поспешила навстречу. — Мы хотим остановиться у вас на ночь,?— сказал Доктор. —?На площади нам посоветовали обратиться к вам. — Оставайтесь, чего ж! Места хватит, да и лошадок ваших разместим,?— кивнула мельничиха, ничуть не удивляясь наличию у лошадок мощных крыльев.

Впрочем, Патрик знал, что при необходимости Пегасы умеют прятать свои крылья от постороннего глаза под мороком невидимости. А женщина тем временем прошла по дорожке к амбару:

—?Жером, Гюстав! —?снова позвала она, и на её зов из амбара вышли двое рослых парней в холщовых штанах и грубых рубищах. —?Отведите лошадок в конюшню и позаботьтесь как следует! —?велела женщина, а Доктор щелчком пальцев распряг Пегасов. —?Пойдёмте, у нас как раз стол накрыт! —?обратилась хозяйка к гостям, даже не спросив их имён, и направилась к дому, приглашая следовать за собой. В доме витали ароматы свежеиспечённого хлеба, ванили и корицы, на столе стояла пузатая супница, а рядом на расписном блюде лежала индейка с румяной корочкой, фаршированная яблоками. Женщина хлопотала на кухне, торопливо доставая для гостей столовые приборы и расставляя их на столе. Парни, исполнив наказ, вошли в дом и скинули рабочую одежду, оставшись в льняных рубахах. Наскоро умывшись, ребята заняли места за столом. — Меня зовут Сурья,?— представилась женщина, подавая Доктору рушник с вышитыми на нём райскими птицами,?— а Гюстав и Жером?— мои сыновья. А как зовут вас, путники?— Я Доктор Тондресс, а это Патрик, мой Помощник,?— улыбнулся Доктор. Патрик отвесил почтительный поклон хозяйке и сел на трёхногий табурет, обводя взглядом комнату: стены, обитые деревом с выступившими капельками ароматной смолы, витая лестница, ведущая на второй этаж, деревянный стол и скамьи с резными спинками, в углу несколько сундуков с тяжёлыми замками, незабудковые занавески и горшки с цветами на окнах, светлая кружевная скатерть на столе и такие же салфетки на буфете и комоде; на камине красовались милые фарфоровые статуэтки, рядом стояло мягкое кресло, на спинке которого лежало аккуратно свёрнутое вязание — все эти мелочи создавали непередаваемую атмосферу домашнего уюта. — Садитесь, садитесь за стол! —?хлопотала Сурья, разливая по тарелкам суп, а Гюстав быстро разделал индейку и стащил крыло, со смехом увернувшись от матери, замахнувшейся полотенцем на проказника. За ужином Сурья расспросила гостей о том, чем они занимаются и зачем прибыли в Горевиль. — Мы путешествуем по миру и помогаем людям,?— ответил Доктор, а Патрик вдруг заметил, как приветливое лицо мельничихи подёрнуло горем, а весёлые васильковые глаза заволокло печалью, и в них вдруг вспыхнула секундная надежда. Женщина прикусила губу и сдвинула брови, будто раздумывая о чём-то, а её сыновья, глядя на матушку, оставили в покое индейку и переглянулись. — Ну, кому чай? —?спросила Сурья, возвращая голосу былую весёлость и нарушая повисшее тяжёлое молчание. Все мужчины за столом дружно подняли руки и отодвинули от себя тарелки. Гюстав и Жером быстро убрали грязную посуду, и на столе появилась выпечка: кексы с изюмом, обсыпанные сахарной пудрой, вафли с джемом и взбитыми сливками, пироги с капустой и грибами и пышущие жаром ватрушки с творогом и корицей?— глядя на всё это великолепие, Патрику невольно подумалось, что придётся долго избавляться от лишних килограммов. За чаем семья мельников шутила и смеялась, и молодой Помощник никак не мог понять, что же было причиной той кратковременной грусти, какое же горе скрывала эта счастливая с виду семья? Патрик посмотрел на Доктора и по его прищуренным зелёным глазам, смотрящим пристально и цепко, понял: то, что закрыто ученику, уже открылось учителю. После ужина Сурья отвела гостей на второй этаж и показала им спальню: в просторной комнате стояли две кровати с мягкими перинами, письменный стол, небольшой комод с тремя ящиками и два стула. — Можем ли мы перед сном прогуляться к реке? —?спросил Доктор, и хозяйка заверила его, что гости могут ходить, где им угодно, и всё её хозяйство в их распоряжении. Патрик спросил у братьев, где находятся конюшни, и отправился проверить, всё ли хорошо у Пегасов. Впрочем, волновался он напрасно: волшебные кони были накормлены и напоены и прекрасно поладили с гнедым хозяйским жеребцом и старым очаровательным осликом. Помощник вычистил Пегасов, тщательно расчесал их гривы и хвосты, привёл в порядок дилижанс, смазав скрипевшее заднее колесо, после чего отправился к реке, надеясь найти там Доктора. Тот действительно сидел на большом валуне и задумчиво смотрел на прозрачную воду, сквозь которую были видны и дно, и шустрые рыбёшки с серебристой чешуёй. — Несчастная женщина! —?пробормотал Док, покачав головой. Голубая пучеглазая стрекоза, отдыхавшая на камышовом тростнике, сорвалась с места и улетела, удивлённая тем, что её назвали несчастной женщиной. Доктор Тондресс проводил её взглядом, а потом посмотрел на Помощника, теребившего в руках сорванную травинку. — А с первого взгляда и не скажешь,?— произнес Патрик. —?Кажется, что она счастлива. Но я не могу понять, что с ней… — Она кого-то потеряла,?— сказал Доктор. — Кого? Мужа? Тот человек на площади сказал, что она вдова. — Нет,?— покачал головой Док и устремил взор в небеса, алеющие закатным солнцем. —?Она похоронила супруга?— это так, и эта потеря безвозвратна, она смирилась с ней. Но того, кого эта женщина потеряла, она ещё надеется вернуть однажды, потому что верит: её ребёнок жив. — Ребёнок? —?воскликнул Помощник удивлённо. —?Но как вы узнали?! — Я видел её глаза,?— ответил Доктор. —?Мне этого достаточно. — А мы можем ей помочь? — Можем,?— кивнул Док, срывая и надкусывая сочный стебелёк. —?Но она должна довериться нам и открыть своё сердце, ты же знаешь, иначе ничего не получится. — Это была моя дочь! —?услышали мужчины и обернулись: позади них стояла мельничиха с глазами, полными слёз. Её аккуратный чепчик съехал назад, и ветер трепал непослушные каштановые локоны, подёрнутые сединой. Сурья подошла ближе и опустилась на соседний с Доктором валун. — Расскажите нам, может, мы сможем помочь вашему горю,?— попросил Доктор, и Сурья кивнула, собираясь с мыслями. — У нас с мужем уже было два сына, когда я поняла, что снова жду ребёнка. О, Эмиль был так счастлив! Он говорил, что если родится девочка, то он будет самым счастливым отцом на свете?— так сильно он хотел дочку! Да, у нас родилась дочь, которую мы назвали Авророй, нашей маленькой утренней зоренькой. Эмиль, мой бедный Эмиль был готов целыми днями возиться с малюткой, а когда Аврора научилась ходить и говорить… О! Эмиль просто сиял, когда наша девочка выговаривала слово ?папа?! А потом… потом… —?Сурья всхлипнула и промокнула краешком передника выступившие слёзы. —?Она пропала! Наша крошка исчезла, едва ей исполнилось три года! Мы искали повсюду, но… никаких следов… — А как она исчезла? —?подал голос Патрик, сам едва сдерживая слёзы, комом стоящие в горле. — Просто пропала! —?вскрикнула Сурья раненой птицей. —?Вышла за порог дома, и больше её никто не видел! Если бы малютку растерзали дикие звери, мы нашли бы её платьице… О! Оно было розовое и с чудесными кружевами! Но нет! Ничего! Ни следа! —?воспоминания нахлынули, и вдова мельника сотрясалась от рыданий. —?Моя крошка! Моя зоренька! —?повторяла бедная женщина. — Сурья, милая, успокойся,?— мягко проговорил Доктор, положив руку на покатое плечо женщины. —?Расскажите, что было потом. Аврора была единственным пропавшим ребёнком? — Нет,?— женщина горестно покачала головой. —?Ещё одиннадцать детей?— пять девочек и шесть мальчиков?— исчезли примерно за год… Аврора пропала последней. Эмиль каждый день уходил искать дочь, а потом… умер от тоски и горя! —?рот бедняжки искривился, а из глаз новым потоком хлынули слёзы. —?Я выжила! Ради сыновей! Смогла взять себя в руки и вырастить мальчиков! Сейчас боль моя притупилась, но каждую ночь мне кажется, что малютка Аврора зовёт меня… Да… Двенадцать лет, двенадцать лет! Она уже совсем большая, моя доченька. Если вы поможете, если найдёте мою девочку, я век буду благодарна! —?вдруг с жаром воскликнула она, крепко ухватив Дока за руку. — Мы сделаем всё возможное,?— утешающе улыбнулся Доктор. —?А теперь тебе лучше лечь спать: утро вечера мудренее. Доктор с Помощником успокоили Сурью, проводили её в дом и отправились в свою комнату. — Больше всего я боюсь, что мы дали ей напрасную надежду,?— сказал Доктор Тондресс перед тем, как уснуть. —?Если мы не сможем помочь, это разобьёт материнское сердце. — Справимся! —?оптимистично зевнул Патрик и уснул, едва его голова коснулась подушки.*** Солнце ещё только думало, просыпаться ему или можно поспать на пару минуток больше, а Патрик уже был разбужен тихим бормотанием. Открыв глаза и приподняв голову, Помощник увидел Доктора, листающего старый потрёпанный блокнот, с которым никогда не расставался. — Док,?— окликнул учителя Патрик хриплым ото сна голосом,?— вы спали вообще?Доктор Тондресс оторвался от исписанных листов блокнота и поднял на ученика усталый взгляд. — Не смог уснуть,?— сказал он и двумя пальцами потёр уголки глаз. —?Всё думал, как бы помочь бедной Сурье. Здесь все мои эликсиры бессильны. — Двенадцать детей пропали почти двенадцать лет назад,?— отчаянно зевая, сказал Патрик и перевернулся на бок, подперев голову рукой. —?Как думаете, эти события как-то связаны с пропажей детей много веков назад? — Может быть, может быть,?— ответил Док. —?Двенадцать детей, двенадцать лет,?— повторил он и вдруг подскочил на месте, как ужаленный. —?Аврора была последним пропавшим ребёнком, я уверен, что она ещё жива! Но нам нужно торопиться, пока не прошло ровно двенадцать лет! Поднимайся, мы уезжаем! —?Доктор, схватив саквояж, выскочил из комнаты, а Патрик со стоном упал на подушку, но потом, вздохнув, поднялся и поплёлся умываться. Доктор с Помощником покинули гостеприимный дом семьи мельников, даже не позавтракав и не предупредив ещё спящих хозяев об отъезде: Док не хотел волновать их понапрасну. По щелчку пальцев Пегасы оказались впряжёнными в дилижанс, и экипаж поднялся в воздух. — Куда мы летим, Док? —?крикнул Патрик. — В город! —?ответил тот, и через мгновение Пегасы опустили дилижанс посреди пустынной торговой площади. Медленно поднималось над городом ленивое румяное солнце, заливая улицы и дома ярким светом. Патрик, ёжась от утренней прохлады, кемарил на сиденье дилижанса, прислонившись к спинке, а Доктор, спрыгнув с козел, расхаживал кругами по площади, вглядываясь в горизонт и задумчиво потирая подбородок. Внезапно под его ногой хрустнуло, и Доктор Тондресс, присев на корточки и отколупнув затвердевшую грязь, извлёк из земли небольшой кусочек золота. Едва он оказался на ладони у Доктора, как у того перед глазами вспыхнуло видение: молодая девушка обувает туфельки, берёт корзинку и, напевая, выходит из дома, отправляясь на площадь, прогуливается там по торговым рядам, а потом покупает мешок орехов и несколько пучков зелени, расплачиваясь золотым брусочком, прежде отделив от него край. — Тиун** на выброс,?— услышал Док, и блестящая пластинка полетела на землю и попала под каблук тяжелого сапога торговца зеленью. Видение оборвалось, и Патрик, вздрогнув, проснулся от удивлённого вскрика Дока, едва не вывалившись из дилижанса. — Я не сплю, не сплю! —?сказал Помощник. —?Что случилось, Док? — Воспоминания, воспоминания,?— бормотал Доктор Тондресс, даже не услышав Патрика. —?Это может сработать… В этот момент на площади появился человек: светловолосый юноша лет двадцати в коротком кафтане и лёгких сандалиях. В руке у него была трость с широким наконечником, которым парнишка разбивал засохшие комья земли и извлекал маленькие золотые пластинки, отправляя их в кожаный мешочек, привязанный к поясу. Скоро парнишка приблизился к Доктору и почти с суеверным ужасом уставился на золотую каплю на ладони Дока. — Вы взяли тиун? —?воскликнул он, и лицо его стало похожим на мел. — Ну да,?— кивнул Док. —?А в чём, собственно, дело? — В нашем городе никто не берёт выброшенное золото в руки, это считается бесчестным,?— нахмурившись, пояснил парнишка. — Из-за того, что тиуны могут показать что-то? —?тихо спросил Доктор, и юноша кивнул. — Тиуны могут показать слишком много, если долго держать их в руках,?— с этими словами молодой человек забрал золотой кусочек с ладони Дока и убрал его в мешочек, а Доктор отметил, что на руках юноши плотные перчатки. — Это стало неожиданностью для меня, ибо я нездешний и попросту ничего не знал об этом,?— ответил Док, обезоруживающе улыбаясь. —?Сынок, расскажи подробнее, пожалуйста. — Ну хорошо,?— оттаял парнишка. —?Меня зовут Анри, и я?— Тиун,?— представился он, протягивая руку Доктору, несколько удивлённому его профессией. —?Наши предки, жившие здесь задолго до нас, нашли неподалёку богатое месторождение золота и начали чеканить из него монеты. Но скоро люди поняли, что это золото способно сохранять все воспоминания того, кто держал его в руках. Тогда-то, чтобы никто не смог воспользоваться этим свойством, люди придумали выплавлять золотые брусочки и, расплачиваясь, выбрасывать от них часть, вместе с которой все сохранённые воспоминания уходили в землю. Теперь человек мог не опасаться, что его жизнь увидит посторонний. И именно тогда появились первые Тиуны?— люди, собирающие выброшенное золото и хранящие его в особом месте, куда не смог бы добраться посторонний. Из-за этих людей и золотые отрубки стали называть тиунами. — А почему бы не переплавлять тиуны и не чеканить новые монеты? —?спросил подошедший ближе Патрик. — Пробовали,?— поморщился Анри. —?Едва кто-то брал переплавленную монету в руки, как тут же на него обрушивались обрывки воспоминаний сотен людей, сплавленные воедино. — Оу,?— опешил Патрик. —?Неприятно. — Не то слово,?— кивнул молодой тиун. —?Потому-то мы работаем в перчатках из воловьей кожи: лишь она одна способна противостоять силе золота. — Анри, скажи, мы можем увидеть то место, где хранят тиуны? —?спросил Доктор. — Нет-нет-нет! —?категорично замотал головой тот. —?Это совершенно невозможно! — Но, Анри, выслушай же нас! Только тиуны с их тайной силой могут помочь! —?и Доктор рассказал юноше о пропавшем ребёнке мельничихи Сурьи. —?Подумай, сынок, каково приходится бедному материнскому сердцу вдали от своего дитя! Анри задумался. Было видно, как юноша мечется между своим долгом и состраданием к чужому горю. Ему казалось абсурдным вести людей, которых он видит впервые в жизни, к Хранилищу, где покоятся все человеческие радости, все горести, все пороки и добродетели?— их воспоминания,?— но с другой стороны… Чуткое сердце подсказывало ему, что незнакомцам можно доверять, что им нужно доверить тайну всего Горевиля. — Я поклялся, что никто, кроме моего преемника, не узнает, где хранятся тиуны… Придётся мне нарушить клятву,?— решился он, наконец. —?Но сначала нужно закончить работу здесь?— негоже оставлять тиуны несобранными. Вместе с Доктором и Патриком Анри быстро собрал все оставшиеся золотые кусочки. — Теперь можно отправляться в путь,?— сказал он, когда последний тиун упал в кожаный мешочек. —?Но идти придётся долго. — Зачем идти, когда можно полететь? —?резонно заметил Патрик, кивая на дилижанс. Не прошло и минуты, как Пегасы опустились за чертой города?— пешком на дорогу ушло бы полдня,?— в месте, указанном Анри: на поляне в центре густого ельника. — Что-то не вижу я гор золота, скопившегося за столько лет,?— повертел головой Патрик, выбравшись из дилижанса вслед за Тиуном. Тем временем Доктор, спустившись с козел, привязывал Пегасов к ели. Анри лишь усмехнулся и подошёл к трухлявому пню, вокруг которого дорожками росли опята. Трижды стукнув по правому боку пня, Тиун с силой потянул на себя еловую лапу, свисающую аккурат над его головой. Что-то ухнуло, заскрежетало, приводя в действие хитроумный механизм, и земля разошлась, открывая перед людьми вырубленные в породе ступени. Анри спустился на пару ступеней вниз и обернулся: — Идёте? Доктор и Помощник одновременно кивнули и начали спускаться в таинственное подземелье. — А фонарик никто не взял, нет? —?спросил Патрик, предчувствуя, что электричество тут ещё не изобрели, и под землёй тьма кромешная. —?Ну или факел хотя бы… Едва только макушка последнего из спускающихся мужчин исчезла в туннеле, как земля сомкнулась над ними, надёжно скрывая свою тайну, и Доктор, оказавшийся в темноте, подумал, что мысль Патрика о фонарике была более чем уместна. Но в этот момент Анри зажёг свечку и установил на выступе у самого потолка, и от этой свечки стены и потолок замерцали тёплым жёлтым светом, распространяющимся всё дальше, вглубь подземного коридора, и разгорающимся всё ярче — скоро стало светло, как днём. — Это люминиты,?— пояснил Анри. —?Их свет позволяет не заблудиться в лабиринте. Они двинулись по подземному ходу, и Доктор Тондресс заметил, что Анри выбирает лишь те развилки и повороты, которые освещены люминитами. Когда же Патрику начало казаться, что они бродят по подземелью уже не меньше недели, туннель оборвался, и путники оказались у входа в огромную пещеру: чтобы достичь её дна, нужно было преодолеть не меньше сотни ступеней. В стенах пещеры были вырублены ниши, в которые складывались холщовые мешки с тиунами; на каждом мешке был выбит порядковый номер. Анри объяснил, что золотые тиуны следует хранить в земле сто лет, прежде чем все воспоминания из них уйдут в землю, и только по истечению этого времени из золота можно будет снова чеканить монеты. — Значит, золота двухвековой давности здесь нет? — уточнил Доктор, думая, что неплохо было бы узнать, кто стоит за пропажей самых первых детей. Когда Анри покачал головой, Доктор потёр переносицу и добавил: — Тогда нам нужны тиуны за последние двенадцать лет,?— сказал Доктор, и Анри, поставив высокую лестницу, забрался почти на самую верхнюю её ступеньку и спустил поочерёдно тяжёлые мешки из двенадцати последних ниш. Двое посетителей и один смотритель Хранилища расселись за грубо сколоченным столом в центре пещеры и придвинули к себе по четыре первых мешка, в каждом из которых находилось не меньше пятидесяти тысяч золотых тиунов. ?Если нам не повезёт, мы тут состаримся?,?— подумал Патрик, оценив масштаб работы. Не тратя времени даром, мужчины принялись перебирать тиуны, и горки золота рядом с ними постепенно росли. Положив на ладонь очередной кусочек золота, Анри зажмурился от внезапной боли, сдавившей виски, а потом перед глазами вспыхнуло яркое видение: он смотрел на мир глазами женщины, чьи рыжие локоны спадали до самых колен. Незнакомка шла по улице, неся в корзинке ароматный хлеб и сыр, и все мужчины оборачивались ей вслед, но красавица будто и не замечала этих взглядов. Она быстро покинула город и зашагала по просёлочной дороге, потом свернула в лес, чтобы сократить путь. Высокая осока шуршала о длинную бирюзовую юбку, а солнечные лучи, проникающие сквозь прозрачную весеннюю листву, путались в рыжих локонах. Остановившись около ветвистого дерева, женщина обернулась, желая удостовериться, что город остался далеко позади, и превратилась в чёрную ворону. Птица, тяжело взмахнув крыльями, поднялась в воздух и, сделав круг над лесом, полетела на юг. Когда птица, ударившись оземь, вновь превратилась в женщину, Анри понял, что видение увело его далеко от Горевиля, и перед ним стоит одинокая избушка в лесной глуши. Женщина открыла скрипнувшую дверь и вошла в дом, пригнувшись, чтобы не задеть головой косяк. Ей навстречу выбежала девушка, и Анри обомлел: она была похожа на весенний подснежник, свежий и чистый, трогательный в своей звенящей хрупкости. Её широко распахнутые глаза цвета небесной лазури смотрели радостно, а губки цвета спелой вишни были немного приоткрыты. Девушка взяла корзинку из рук рыжеволосой женщины и поставила её на стол. — Матушка, тебя так долго не было, я начала волноваться! —?услышал Анри. — Всё хорошо, Аврора, я просто немного задержалась на рынке,?— ответила женщина, и Тиун вскрикнул. Золотая пластинка выпала из рук юноши, и видение оборвалось. — Что такое, что ты видел? —?накинулись на него Доктор Тондресс и Патрик. — Кажется, я знаю, где дочь мельничихи,?— ответил Анри, вытирая струйку пота, скатившуюся от виска, и пересказал то, что видел. — Ты знаешь эту женщину? —?спросил его Доктор Тондресс. Анри покачал головой. — Видел только несколько раз на торговой площади. Кажется… Я слышал, что её зовут Виктория. Виктория Дореан. — Но мы не можем быть уверенными, что именно она крадёт детей, у нас нет доказательств. Придётся искать дальше,?— вздохнул Док. — Но она ведьма! —?воскликнул Анри, хлопнув ладонями по столешнице. —?Она превратилась в птицу! Доктор Тондресс усмехнулся, и через пару секунд на столе сидел сокол, впиваясь когтями в дерево. — Я тоже умею принимать разные облики,?— сказала птица голосом Доктора, пока Анри ошалело смотрел на неё,?— но это не значит, что я краду детей. — Я понял вас,?— ответил Тиун, и Доктор снова стал человеком. Ещё добрых два часа было потрачено на поиски. Доктор, Патрик и Анри по крупице собирали обрывки людских воспоминаний, нанизывали их на одну нить, точно бусы, в единую картинку собирали по кусочкам пазл, восстанавливая полотно одиннадцатилетней давности: жуткая старуха, ведьма-отшельница, живущая в непроходимых болотах, привела в дом двенадцать детей и каждый год в последнее полнолуние убивала самого старшего, забирая всю жизненную силу, чтобы поддерживать свою молодость и красоту. Она стирала память детям, чтобы они не вспоминали о своём прежнем доме и не спрашивали, куда уходят старшие ребята и почему они не возвращаются… Доктор поднялся с места, обвёл взглядом три небольшие горстки золота, хранящие в себе воспоминания о пропавших детях, и ссыпал их в кожаный мешочек. — Надеюсь, это поможет вернуть девочке память,?— пробормотал Док, а потом добавил громче:?— Да, Анри, ты был прав: эта женщина действительно похитила Аврору и других детей?— вернуть их к жизни, увы, не в наших силах, но спасти Аврору мы должны, пока ещё не поздно. Анри, ты знаешь местность, где находится логово ведьмы? Тиун неуверенно кивнул. — Я знаю, где находятся болота, но сам там ни разу не был. Да и никто из Горевиля там, скорее всего, не бывал: места гиблые, мрачные. Вообще, считается, что именно в этих болотах и сгинули дети Виль дю Кёра… — Или были убиты ведьмой, комплексующей по поводу возраста,?— проворчал Патрик. — Нужно отправляться в путь,?— сказал Доктор Тондресс. —?Анри, спасибо за помощь! — Я пойду с вами! —?подскочил юноша. — Это опасно,?— заметил Доктор. — Всё равно! —?заартачился тот, и Док сдался. Они покинули подземное Хранилище тиунов, и скоро Пегасы кружили над тёмным лесом, не решаясь спускаться ниже: им, созданиям небесного света и вольного ветра, было неуютно в чащобе и болоте, где витали ядовитые испарения и куда не проникал солнечный свет. Три или четыре раза Пегасы облетали вокруг леса, но никто так и не смог разглядеть хижину болотной ведьмы, пока, наконец, Патрик не указал на сваленные в кучу сухие ветки деревьев?— от них едва заметно поднимался сизый дымок. Натянув вожжи, Доктор Тондресс направил волшебных коней вниз, и, когда те опустили дилижанс на зыбкую почву болота, обломав пару верхушек сосен, все увидели хижину, тщательно спрятанную под ветвями. — А если ведьма дома? —?шёпотом спросил Анри. — После нашего ?бесшумного? приземления шептать уже не обязательно,?— хмыкнул Патрик. — Ну что, напросимся на чай? —?улыбнулся Доктор и решительно направился к хижине. Жалобно застонали ступеньки, скрипнула входная дверь, и трое мужчин оказались в комнатке с настолько низким потолком, что Доктору и Патрику пришлось сильно пригнуться, чтобы не удариться макушкой. Как и в видении Анри, навстречу им выбежала девушка, которая показалась молодому Тиуну ещё прекрасней, и юноша замер, поражённый её красотой. Однако, радость в глазах девушки, ожидающей увидеть ту, которую считала матерью, сменилась сначала удивлением, а потом испугом. — Вы кто такие? —?отшатнулась Аврора, с ужасом глядя на вошедших. —?Разбойники? Но у нас нечего красть! — Не бойся, дитя, мы не разбойники,?— улыбнулся Доктор,?— и не причиним тебе вреда. Просто хотим поговорить. — О чём? —?удивилась девушка. — О твоей матери, которая любит тебя и каждый день, каждый час, каждую минуту ждёт твоего возвращения,?— осторожно сказал Док, наблюдая за реакцией Авроры. — О чём вы говорите? —?нахмурилась та. —?Это я жду мою матушку: она должна вот-вот вернуться! Доктор покачал головой. — Ты, к несчастью, всё забыла, девочка, потому что та, кто называет тебя дочерью, стёрла тебе память,?— и Доктор поведал Авроре о том, кто её настоящая мать, и о том, кем является на самом деле Виктория Дореан. Пока Док говорил, Аврора, вцепившись побелевшими пальцами в косяк двери, мотала головой, не веря ни единому его слову. — Нет-нет-нет! —?горячо воскликнула девушка. —?Вы врёте! Не верю вам, не верю! Анри сделал было шаг навстречу, но Аврора отпрыгнула, как ошпаренная. — Нет! Не подходите! Убирайтесь прочь! —?девушка выставила руки перед собой, защищаясь от незваных гостей. — Ты не веришь нам, так быть может, поверишь этому,?— Доктор достал кожаный мешочек и высыпал на ладонь тиуны. Золотые пластинки, перетекая между пальцами Доктора, постепенно рассыпались в пыль, завораживающий блеск которой привлёк внимание Авроры и заставил её замолчать на полуслове. Доктор сильно дунул, и золотая пыль окутала девушку. Золотые тиуны отдали Авроре все воспоминания, сняли наложенные ведьмой чары забвения и показали ей, как ведьма воровала детей, как убивала их одного за другим, как её настоящие родители искали пропавшую дочь, как умер отец и как до сих пор страдает мама. Вся в слезах Аврора опустилась на дощатый пол и закрыла лицо ладонями. Анри бросился к девушке и положил руки на её хрупкие плечи, стремясь успокоить. — Мы отвезём тебя домой, Аврора! —?сказал Тиун, а девушка подняла на него заплаканное лицо и робко кивнула. —?И защитим от ведьмы! —?уверенно добавил он. Опасаясь, что болотная колдунья может вернуться в любой момент, все четверо покинули её хижину, и Пегасы взмыли в небо, оставляя за собой радужный росчерк. Упряжка ещё не пролетела и половины пути, как Патрик, обернувшись, заметил летящую следом большую чёрную птицу, которая приближалась к дилижансу, неся на своих крыльях грозовые тучи. ?— Док! —?крикнул он. —?За нами погоня! Доктор понукнул Пегасов, и те полетели быстрее мысли?— птица поотстала, но все знали, что ведьма всё равно их найдёт. Волшебные кони опустились рядом с мельницей и нервно заржали, предупреждая об опасности. Анри помог Авроре выйти из дилижанса и повёл девушку к дому, из которого выбежали Сурья и её два сына. Увидев Пегасов и Доктора с Патриком, увидев идущую к ней девушку, женщина вскрикнула и бросилась обнимать и целовать свою дочь. Быстро наступали тучи, закрывая солнечный свет. Содрогнулась земля от раскатов грома, с треском ударили одна за другой три молнии, испепелив деревья у дороги. Док вгляделся в небо и нахмурился. Закрыв глаза и сосредоточившись, Доктор Тондресс развёл руки в стороны и с усилием поднял их над собой, и что-то невесомое и радостное, словно мыльный пузырь, взмыло над ними, образуя купол над мельницей. Чёрная ворона приближалась, и молнии били всё чаще, разбиваясь о невидимый купол. Ведьма крикнула нечеловеческим голосом, и расступилась земля, извергнув из недр своих всяких гадов и тварей, но и они не могли преодолеть могучую преграду. И семья мельников, и молодой Тиун содрогались, крепко держась друг за друга, не смея поднять взора, и лишь Доктор и его Помощник стояли прямо, смело глядя на чёрную ворону, кружившую над ними. Ведьма сыпала страшными проклятиями, от которых любой уже давно бы скончался в страшных муках, но и им не удалось пробить брешь в магическом куполе, поднятом Доктором. И тогда, разозлившись, ведьма сама бросилась на купол, но едва коснулась его, как рассыпалась прахом, и вместе с ней исчезли и подземные гады, будто и не было их вовсе, и тучи вмиг рассеялись, выпуская солнце на волю. Доктор опустил руки и весело взглянул на Сурью и её детей: страх постепенно исчезал, сменяясь радостью, и они снова принялись обнимать и целовать Аврору, а потом и благодарить Доктора и его Помощника. Анри скромно стоял в стороне, но Доктор подвёл его к Сурье. — Вот тот, кто помог отыскать вашу дочь,?— сказал Доктор Тондресс, и Аврора ласково взглянула на молодого Тиуна. Оставив семью в её радости, Доктор и Патрик сели в дилижанс, но не успел экипаж тронуться с места, как Анри окликнул их. — А что это было, Док? —?спросил юноша. —?Почему ведьма погибла, едва коснувшись купола? — Любовь, дружище, это была Любовь. Самая могущественная сила, которую не одолеть человеку с чёрным сердцем. Будьте счастливы! —?Доктор с улыбкой приподнял шляпу, и Пегасы унесли дилижанс ввысь… Жюли замолчала и посмотрела на пациенток: их сердца были наполнены радостью, девочки улыбались, но всё-таки были немного утомлены длинной историей. — Ложитесь спать, дорогие,?— сказала медсестричка, и девочки, не прекословя, забрались под одеяла и закрыли глазки. Малышка Жю, погасив свет, вышла в коридор и прислонилась спиной к двери: она так и не смогла сказать девочкам, что это была их последняя сказка.