-26- Майкл (1/1)
Я остался наедине с Микки Маусом. Накатил какой-то животный ужас, и я был почти готов отказаться от своей безумной затеи. Я тянул время, вслушиваясь в тишину за дверью комнаты, а потом все-таки неспешно поправил грим, потуже завязал пояс халата и осмелился выйти в гостиную.
Ушастый любимчик Диснея скромно сидел в кресле, аккуратно сложив мягкие белые лапы на коленях. Я подумал: ?Интересно, о чем размышляет этот парень? Считает меня чокнутым клиентом? Охуевшим чуваком, который пережрал какой-то дури и которого понесло на приключения? Представляю, как он напряжен! По его мнению, от меня можно ждать, чего угодно. Вот так мне нравится - делай все, что хочется!? От накатившего драйва, вязнувшего в тягостной тишине, зазвенело в ушах. Это моя игрушка! Живая и послушная, оплаченная на целую ночь. Как говорил Джозеф: ?Делаем шоу, малыш Майки! Делаем шоу…?Своего голоса я не узнал. Совсем. Он был хриплый, чужой и властный. Я прислонился к стене и сказал: ?Встань в свет?. Ушастый вздрогнул: мне показалось, что он не заметил моего появления. Послушно поднявшись, он сделал шаг в световое пятно от софита на полу и замер, раскинув руки. Дежурная поза для детского фото.Я включил музыку, звуки блюза заструились, наполняя комнату ощущением какого-то запредельного сюра. Не хватало только слонов Дали на ножках-ходулях и стекающих яичниц со стен. Все было совершенно не в каноне Микки Маусных вечеринок, где грохотали литавры и ?ум-м-туц-туцали? веселые марши. Мой гость покорно ждал дальнейших распоряжений, и я физически ощущал его страх. Мое возбуждение нарастало. Его беспомощность и моя власть - преддверие в экстаз.
В голове были голоса с бриллиантовых вечеринок: ?Майкл! Майкл! Вы не станцуете для нас? Мы обожаем вашу лунную походку!? Как вы достали! Почему бы вам не сесть за стол, отодвинуть пойло со жрачкой и не пописать забавы ради указы или законы, посудить кого-нибудь или позащищать? Или встать на стул и прочесть, к примеру, ?Падаль? Бодлера под веселый хохот присутствующих? Я такой же гость, как и все вы! Не нужно совать мне визитки и лизать мой зад – ваши слюни омерзительны.
Мой ход. Наконец-то мой ход: ?Я хочу… чтобы ты станцевал для меня, Микки?. Он начал двигаться, попав в ритм сразу и совершенно точно. Его танец был на редкость красивым и эротичным. Микки Маус, который плавится в стриптизе под мелодию блюза – дивное зрелище! Мой член подрагивал от напряжения, приподнимая полу халата, скользил по прохладному шелку, и я не прилагал никаких усилий, чтобы что-то исправить. Только, как завороженный, подошел ближе к световому пятну, точно там была жизнь, источник энергии. В какой-то миг меня начали раздражать огромные уши, покачивающиеся в ритме танца, глупая улыбка на морде из папье-маше и тупая радость нарисованных глаз. ?Раздевайся?. Парень послушно начал снимать свой яркий костюм.
Прекрасное тело – у моих танцоров такое тело. Гладкое, чуть блестящее, с играющими мышцами и темной кожей. Моя мечта иметь такую красивую кожу. Пожалуй, единственное, что мне не подвластно из-за этого проклятого витилиго. Мерзкая болячка, рисующая на мне свои клейма, отмечая, как изгоя, как скотину, принадлежащую незримому фермеру, особым тавром. Я обречен трахаться всю жизнь, как крот, в темноте. Что за блядская хрень во мне сидит? Это расплата за успех и талант?Парень снял маску, и я едва сдержал восхищенный вздох: как он похож на Эдди! Идеальное тело и обворожительная улыбка, хотя в глазах сквозит настороженность. Я был уверен, что он почти не видит моего лица. Граница света и тьмы проходила очень резко – я поставил его на свое привычное место, в свой свет.Медленно, точно боясь нарушить тишину, разбавленную, как ?Кровавая Мэри?, звуком саксофона, он снял с шеи ярко-синий шелковый платок и замер на миг, словно ожидая следующего распоряжения. ?Завяжи себе глаза?. В моем голосе было слышно явное облегчение, которое я не смог скрыть. У парня ни тени улыбки – он предельно серьезен и почти спокоен.
Теперь я был свободен! Абсолютно!
Я медленно скользил кончиками пальцев по его груди и наслаждался своими ощущениями. Впервые я прикасался к чужому мужскому телу так, как обычно прикасался к себе. Чем ниже я опускался, тем жестче становилось наше дыхание – это было так странно, так в унисон, словно стройный, наполненный светлой грустью аккорд. Честно сказать, мне хотелось смотреть вниз, на его красивый ровный член с выпуклыми венами. Неистово хотелось трогать его… Но я стыдливо отводил глаза – сломать себя сразу не получилось.
В какой-то момент он мягко перехватил мою ладонь, и я услышал его голос очень низкий и волнующий: ? Сэр, меня предупредили, что у вас это впервые и я должен все сделать сам. Вы изменили свое решение?? ?Сам?? - переспросил я, не понимая, о чем идет речь.
?Да, сэр. Я все сделаю сам. Вам нужно только расслабиться и довериться мне, чтобы получить настоящее наслаждение?. Я даже не успел представить себе, что это значит: пояс моего халата уже упал на пол, а его ладонь уверенно обхватила мой член. Я решил для себя: ?Пусть так. Все равно я пока ни хрена не понимаю, как играть в их игры, а от желания кончить что-то плещется в голове. Потом я сыграю по-своему?.Дальше мысли начали растекаться и плавно менять направление, как меняет форму шарик ртути. Я просто отдался в эти теплые и настойчивые руки, утопая в волнующих ощущениях и уплывая из реальности все дальше и дальше в какой-то густой и тягучий туман. Его правильный британский волновал и успокаивал одновременно. Голос струился, обволакивал, и последнее, что я слышал почти ясно: ?Сэр, мы можем продолжить на кровати??Я сходил с ума, едва сдерживая стон, когда он смыкал два члена и ласкал мои бедра. Распластывал меня и, покрывая поцелуями грудь, прихватывал зубами соски, заставляя тихонько скулить от удовольствия. Временами казалось, что его язык, губы и руки были повсюду. А когда он припал к моему члену - я реально попал в рай. Не помню, чтобы мне отсасывали с таким мастерством. Он брал глубоко в горло и притягивая меня к себе за бедра, буквально заставлял себя трахать. Грубо и жестко. У меня съезжал мозг к чертовой матери, и я долбил в рот этого парня, пока не кончил, вцепившись в его волосы и хрипя, как блудливый кобель. Но разрядки не было. Мне хотелось дальше. Дорога из желтого кирпича еще не закончилась, а лишь сделала крутой поворот.Казалось, он понимал меня на ментальном уровне. В почти тишине, на уже привычной блюзовой подложке я отчетливо слышал звук своего сердца и наше тяжелое, густое дыхание. Он был виртуозом в своем деле. Все также с завязанными глазами, он чувствовал меня, словно мы были знакомы сотню лет. Фольгированный пакетик, вскрытый зубами – пафосно, изящно. Ниоткуда, как по волшебству, возникший в его руках золотистый флакон, и через мгновение аромат лаванды вплетался в приглушенный музыкальный ритм. Я внимательно наблюдал за его действиями, понимая, что вскоре повторю это сам.С другим…С совсем не плюшевым медвежонком, у которого мягкая шерстка давно заскорузла местами от моих ночных бдений. А с настоящим и вероятно очень жестким парнем, судя по его властному поцелую и упрямым губам. Одно воспоминание об Эдди, и мой член льнул к животу, почти танцевал от напряжения в тусклом свете ночника, требовал больше, чем высококлассный минет. Но когда парень начал тянуть меня к себе, в голове вспыхнуло: ?Выебать Микки Мауса! Выебать этот дурацкий персонаж, с которым меня сравнивает толпа?.
Видимо, я отпрянул слишком резко, потому что услышал тревожный шепот: ?Все в порядке, сэр?? Он поднял руки с открытыми ладонями, точно говорил: ?Я не сделаю тебе больно! Все хорошо!?
Бросив в ответ: ? Одну минуту – лежи спокойно?, - я метнулся в гостиную, за маской с плюшевыми ушами.?Надень ее. Мне хочется трахнуть Микки Мауса, а не тебя… и главное, не Эд…? - запнулся, понимая, что говорю лишнее.Я с трудом втискивался в тесную горячую плоть, едва двигаясь в лавандовой влажности, и пытался осознать происходящее. Это было по-другому, не так, как с Дайаной, Тати и с другими женщинами. Это было нечто большее. Словно все, что было ранее – было репетицией, а сейчас я стоял на сцене огромного стадиона, и волна эйфории бросала меня к седьмому небу.
?Не торопитесь, сэр… Позвольте я вам помогу?. Я дурел от этого интимно-бархатного официоза и от уверенных прикосновений: он направлял меня, был проводником в собственное тело для меня, задыхавшегося от напряжения. Закладывало уши от нереального кайфа и узкой, горячей и такой живой шелковистой тесноты. Она обволакивала, отдаваясь в каждую клетку предчувствием надвигающейся эйфории. Я видел, как мечется и стонет подо мной парень, слушал его глухое ?глубже… еще… бо-о-же… нет… не останавливайтесь…? И в итоге потерял контроль, резко насаживая темнокожее тело и впиваясь ненавидящим взглядом в глянцевую улыбку на маске из папье-маше. Как будто нашел причину всех своих запретов, болезни, страха, одиночества. Я безжалостно натягивал послушную и готовую на все игрушку, распростертую подо мной, слетая с катушек от вседозволенности и власти.
Фееричный оргазм, и от избытка чувств нахлынули слезы. Я успел только хрипло сказать: ?Проваливай…? - и с грохотом закрылся в ванной. У меня была истерика, меня трясло, как подзаборную бродячую псину на промозглом ветру. Хотелось выть от жалости к себе, от непонимания самого себя, от тянущей сосущей внутри пустоты.Но спустя час я понял, что мои слезы смыли засохшую, копившуюся годами грязь и омыли душу. Я был обновлен, совершенно спокоен и бесконечно счастлив.( в конце записи рисунок: гладь воды с половинкой солнечного диска на горизонте. Рассветные лучи, правильные и прямые. Вся композиция служит фоном для каравеллы с гордо поднятыми парусами. После рисунка отступ в четверть листа, и новая запись уже другими чернилами.)Он знает все.
Меня снова предали.Никакие деньги никогда не будут залогом спокойствия и безопасности. Начался отсчет моего времени. Думаю, что через неделю вся мировая пресса будет упиваться ?жареной? новостью о том, как затворник собственного Диснейленда трахает Микки Мауса на тайной квартире.
Черт! Как Билл мог так просчитаться? Нужно собраться… Не может быть, чтобы Эшли сдала своего клиента.
Мёрфи… чертов Мёрфи… Неужели ты нанял людей, чтобы следить за мной? Господи, дай мне сил… Я должен узнать его дальнейшие планы. Нужно позвонить Мёрфи и попросить о встрече. Как это унизительно! Я виноват во всем сам. Нельзя было давать волю ВСЕМ своим желаниям. Должна быть грань, черта, через которую нельзя переступать никогда.
Я ненавижу себя. Мой мир дал трещину, и его полный крах только дело времени. Нужно что-то решать…