Часть 4 (1/1)

Кристоф покинул дом, как и всегда, в час, когда густые сумерки плавно перетекают в ночь. В отличие от телепата, кадаверциан не мечтал вновь увидеть солнце, пусть даже его край, кусочек пылающего красным заката. Нет, он давно уже через это прошел. Прожитые столетия научили его тому важному, что помогает идти сквозь века и не сходить с ума – терпению. И, может быть, немного смирению, не библейскому, граничащему с самопожертвованием, а способности подстраиваться под меняющийся мир, не меняя при этом себя. Сложно объяснить, да и некому.

Дону задержали дела. Виллиса, пожалуй, была для Кристофа своеобразным спасательным кругом, маяком, она своим примером показывала, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. И он это понимал, однако возвращаться действительно не стоило, ведь люди недаром советуют не сыпать соль на рану.Ночная жизнь Столицы бурлила ничуть не меньше дневной, а в некотором смысле и больше. Колдун свернул с оживленной улицы и, не дойдя до погасшего до утра светофора, стал свидетелем того, как бешено промчавшаяся машина сбила припозднившегося пешехода. Досадный случай, но не повод менять планы, вполне достаточно вызвать ?скорую?. Вполне достаточно, но отчего-то Кристоф помедлил перед нужным ему переулком и, не сумев совладать со внезапным желанием, подошел к недвижно лежащему на асфальте человеку. Тот замер лицом вниз и, казалось, даже не дышал. В воздухе быстро распространялись запахи свежей крови и бензина. Эта часть улицы, скрытая высотками, была безлюдна, и Крис присел рядом с парнем, не старше двадцати на вид, и провел чуткими пальцами опытного хирурга по его шее, нащупывая слабый пульс. И в этот момент парень шевельнулся.ЛОРИАНТень Витдикты была со мной всегда, и днем и ночью, но почему-то не защищала от кошмаров и видений чужих страданий. Придя в себя и переодевшись, я вернулся в нашу с Дарэлом квартиру и попытался осмыслить все, происходящее со мной. Выходила ужасная картина.Слезы стояли в глазах, когда я представлял место, в котором томился Вивиан или его душа, хоть и не все киндрэт верили в ее существование. Там нет света и нет тьмы,только вечные бесцветные сумерки, горький туман и зеленые искорки кадаверцианской магии. Мне хотелось закрыть ладонями уши, так отчетливо я слышал голодный вой Темных Охотников. Дни складывались в годы, годы сложатся в века, а века в тысячелетия, но ничего не изменится, и никто не придет его спасти. Спасти человека, больше чем человека, рискнувшего всем, чем дорожил, самим своим существованием, и проигравшего для того, чтобы выиграли мы. Я давно не плакал, но сейчас не стеснялся слез.

Я бы этого не вынес...- Привет, я дома, - раздался в прихожей жизнерадостный голос Дарэла, - Заскочил на минутку, сегодня чудесная ночь, очень теплая.Судя по звуку, он зашел в ванную, зажурчала вода. Такие привычные звуки, слова, но отчего-то мне они показались чужими. Шум в голове нарастал и уже не был похож на шум льющейся из-под крана воды. Ноги вдруг сделались ватным, я смотрел прямо перед собой, но видел все как сквозь мутное стекло. Только не это, не снова!- ... слышишь? Эй, скажи что-нибудь, Лориан? Ло...Голос отошел на второй план. Я чувствовал холод и запах тлена и пыли. Что-то еще –сырость, гниение, и почему-то свежая трава, так неуместная в этой жуткой мешанине ароматов. Глаза не видели ничего кроме серой непроглядной пелены, но вот вдалеке замерцал огонек. Он приближался или я двигался к нему – сложно сказать, но сияющее всеми оттенками радуги пятно вселяло в меня надежду и придавало сил.

Или не мне...Это так похоже на солнце! Неужели я наконец-то научился спать или Смерть сжалилась надо мной? Что это? Тепло? Я уже не помню, каким оно должно быть. Может быть, именно таким?Ближе, ближе. Нет, это не солнце. Его тепло совсем другое. Я не помню, но точно знаю, словно это намертво отпечаталось в моей памяти. Мне приятно и хорошо, словно чьи-то родные руки греют мои окоченевшие пальцы. Словно чье-то дыхание щекочет мне кожу.

Словно у меня снова бьется сердце...

Парень забился в панике, еще не понимая, что с ним произошло. Кристоф одной рукой прижал его тело к асфальту и тихо зашептал что-то успокаивающее. И только спустя какое-то время заметил, что говорил по-французски, на наречии, ушедшем в историю. Что-то пошло не так, что-то вторглось в его размеренную жизнь, прямикомв давно застывшее сердце.Ночь была очень теплой. Самое то, чтобы начать жить заново.