1 часть (1/1)

На этой вечеринке было просто отстойно.Пиво было тёплым и мутным, яркий розовый неон раздражал до безумия, а едва стоявшие на ногах пьяные парни и девушки вечно о чём-то меня спрашивали. Я не ваш друг. Бросьте уже все эти жалкие попытки завязать со мной разговор, тошнит. Если вам было так любопытно узнать, как я поживаю и не передумал ли я оставаться в этом жалком городе на ещё один год, могли бы найти меня в ?Whatsapp?, а не приглашать на это подобие вечеринки.Кто-то снова задел меня своим потным плечом. Да где, блин, Джеймс и Коннор? Если бы не эти двое, чёрта с два я принял бы участие в этом ?событии?. Здесь жарко, ярко, скучно, да ещё и воняет потом и пивом. Поскорее бы свалить отсюда, да только нужно сперва найти своих друзей (если так можно назвать единственных людей в этом городе, которые хотя бы делают вид, что интересуются моей жизнью) и предупредить их. Меня всегда забавлял тот факт, что ни один из двух моих друзей не был моей родственной душой. У нас были общие интересы, мы слушали одинаковую музыку, а у Джеймса даже была футболка с AC/DC точь-в-точь как у меня. Но тем не менее, душевной родственности у меня не наблюдалось. Ни с тем, ни с другим. Как я это понял? Мне было девять лет или около того. Какой-то козёл из моей школы (кажется, специально) толкнул меня во время перерыва между ненавистной мною математикой и любимой химией, и я познакомил своё запястье с углом стола. Угол этот чуть было не проткнул мою руку насквозь (а может, свою роль сыграло моё детское воображение и ни капли не детский драматизм), а учителя и глазом не моргнули. Ни учителя, ни тот самый козел, ни остальные ученики. Расстроенный и удивлённый, я прибежал домой, чтобы показать своим родителям причину, по которой меня нужно было отдать в школу боевых искусств ещё в младенчестве, но в ответ услышал лишь слова, о которых вспоминаю до сих пор. Слова, которые хранятся в моей голове в отделе ?важное?, где собраны самые значимые факты или информация, которую мой мозг ну никак не должен забывать. Слова, о которых я вспоминаю, когда раз за разом провожу лезвием по своим запястьям, недалеко от того места, где красуется мой самый первый шрам. Все твои шрамы – порезы, ушибы, синяки, даже самые мелкие и незначительные, – видны лишь тебе и твоей родственной душе. Отныне я был спокоен. Никто и никогда не видел моих шрамов, и я мог делать с собственным телом всё, что только пожелаю. Я мог вырезать на своей руке какой-нибудь символ или слово, но делать этого я, разумеется, не стал. Возможно, глубоко в душе я всё ещё хранил надежду на то, что когда-нибудь я услышу ?хей, а что у тебя с руками?? или ?чувак, что ты с ними сделал??. Но я продолжал слышать лишь ?у тебя руки такие чистые или я просто не вижу твоих шрамов?? и с каждым днём всё больше убеждался в том, что моя родственная душа либо в тысячах миль от меня и даже не догадывается о моём существовании, либо её попросту нет. Может быть, меня создали без родственной души, чтобы я продолжал покрывать своё тело шрамами и тосковать по кому-то, кого в моей жизни даже не было. Самым главным разочарованием в моей жизни было осознание того, что девушка, в которую я был влюблён, не видела ничего. Она не видела порезы на моих запястьях, синяк на моей коленке или ожог на моей шее, который я получил, когда пьяный попробовал потушить о себя сигарету (не спрашивайте). А я, в свою очередь, не видел царапину на её пальце и маленькую татуировку в виде бабочки на её рёбрах. Мы были квиты. Она не видела, и я не видел, и мы точно не были родственными душами. А у меня была мечта – найти того самого человека, что увидит и залечит каждый мой шрам, и провести с ним всю свою жизнь. Со временем я стал одиноким, вредным и грустным. А все мои шрамы начали потихоньку заживать сами по себе. — Хей, Брэдли! — позвал меня МакВей, и меня как ледяной водой обдали. Похоже, я зашёл слишком далеко, копаясь в собственных мыслях и воспоминаниях. Я заметил, как поглаживаю уже заживший, но красноватый порез на коленке, который я оставил пару недель назад в надежде, что моя родственная душа увидит его, и сейчас был заметен через рваные джинсы.— А? Вы уже уходите, надеюсь? — немного вяло спросил я темноволосого, на что он пожал плечами и посмотрел куда-то в толпу. Сквозь танцующие тела протиснулся Коннор с двумя красными стаканчиками в руках и каким-то блондином за спиной. Болл протянул мне один из стаканчиков, на что я недовольно хмыкнул, но всё же взял и принюхался. Судя по всему, это было всё то же мутное и тёплое пиво. Я поставил этот стаканчик куда-то на стол сбоку от меня.— Смотрите, кого я тут нашёл! Это мой старый друг из... Я не помню, откуда! — Коннор был явно пьян, его язык заплетался, а сам он покачивался из стороны в сторону, но продолжал что-то мямлить. — В общем, вот, знакомьтесь, а я пойду потанцую. — Господи, Джеймс, уведи ты уже его, — фыркнул я. Мне казалось, что если я услышу ещё одно слово хоть от кого-нибудь, я просто закричу и уйду отсюда. Я был на пределе и чувствовал, что скоро начну убивать.МакВей ни то кивнул, ни то просто дёрнул головой в сторону, но последовал за Боллом, оставив меня одного с незнакомым мне светловолосым парнем, которого я мысленно обозвал ?другом Коннора из какого-то там города?. Желания знакомиться с ним у меня не было ни малейшего. В этом был хоть какой-то смысл? Я никогда этого парня прежде не видел и наверняка больше не увижу, да и в целом-то меня не радовала перспектива знакомства с кем-либо. Как тебя зовут? Кто твои родители? Живёшь тут? Мм, а чем занимаешься? Понятно, ну, увидимся. Примерно так заканчивался любой мой разговор с незнакомцем.— Привет, я...— Мне идти пора.Это было грубо с моей стороны, но я забеспокоился об этом только когда толкнул входную дверь и вышел на свежий осенний воздух. Было поздно возвращаться и бросаться извинениями в того парня, хоть это было вполне в моём духе. Вернее, в духе старого Брэда Симпсона. Того самого Брэда Симпсона, который искал малейший повод завязать разговор с незнакомцем, резал кожу на самых видных местах и верил во взаимную любовь со своей родственной душой.Меня с ног до головы обдало ледяным октябрьским воздухом, и я поёжился: нужно было надеть куртку потеплее, а не переться сюда в одной кожанке. Зачем я вообще притащился сюда? Перспектива тусовок меня в целом никогда не радовала, но, почему-то, я здесь. Когда Коннор позвал меня, мне на секунду показалось, что сегодня всё будет иначе. Знаю, на моём месте глупо рассчитывать на то, что я найду свою родственную душу именно здесь.Я мог запросто начать встречаться или подружиться с кем угодно, этому человеку необязательно было быть моей родственной душой. Я такое много раз видел. Мои родители, например. Я прекрасно знал, что между их душами нет никакой родственности, но они любили друг друга, вроде как. Однажды я слышал, как мама сказала моему отцу что-то вроде ?Я обожглась на кухне, у меня прямо тут такой ужасный шрам!?, и я знал, что отец не видел его. Но ему и не нужно было, они изучали и запоминали шрамы друг друга. У них не было родственных душ, поэтому они стали ими друг для друга. Но всё же я очень хотел найти свою родственную душу. Я думал, что не могу открыться кому-либо, кроме предназначенного мне судьбой человека. Этот человек мог быть кем угодно – парнем, девушкой, даже стариком или ребёнком, – но мне было всё равно. Я просто хотел почувствовать эту особенную близость с кем-то.На телефон пришло сообщение от Джеймса. Я несколько раз вчитался в пьяный бред друга и, закатив глаза, двинулся обратно к дому. Я не должен бросать их пьяными, пусть они и бросили меня – хотя я ведь был трезвым. Ну вот, подумал я, не удастся мне смыться отсюда пораньше. Всё как обычно. Друзья делают что-то, а я вытаскиваю их из этого дерьма. Я зашёл в дом, и мне в нос снова ударил резкий запах сигарет, пива и пота. Я зажмурился. Найду Джеймса с Коннором, возьму их под руки и рвану с ними домой, хватит на сегодня веселья (если это вообще считается весельем).Я нашёл парней на балконе, они явно собирались прыгать оттуда прямо в бассейн. Пусть прыгают, подумал я, но вода в бассейне ледяная, да и балкон высоковат. Я ринулся к друзьям и схватил их за руки, совсем не заметив, как кто-то сделал то же самое одновременно со мной. Тот блондин, друг Коннора. Времени рассуждать о том, как он оказался тут так быстро, ведь я не видел его, когда заходил, у меня не было, поэтому мы с ним просто переглянулись и, кивнув друг другу, потянули Джеймса и Коннора на себя. — Ну и зачем? — проныл Болл, когда оказался на холодном полу балкона. В его голосе звучала наигранная обида, и я даже немного улыбнулся, ведь выглядело это слишком мило. — Знаешь, если вы оказались в бассейне, мы бы не стали вас оттуда доставать. Правда? — спросил незнакомец, посмотрев на меня. — Так что было гораздо проще перехватить вас сейчас, пока вы не натворили всяких глупостей.Я заторможенно кивнул ему, соглашаясь. Коннор что-то обиженно бубнил, Джеймс просто лежал на полу, распластавшись, а блондин смотрел на меня. Обычно, когда люди долго сверлили меня взглядом, я просто хмурился и посылал их куда подальше, ну или хотя бы спрашивал, что не так. Сейчас же я не мог выдавить и слова – я был словно загипнотизирован. Яркие голубые глаза и светлые, почти жёлтые волосы. Ничего необычного – я видел много людей с похожей внешностью, – но что-то сковало меня, и я не мог оторвать от него взгляда. Возможно, нам обоим просто запах пива ударил в голову.— Надо бы вытащить их отсюда, да? — тихо спросил у меня блондин, и я увидел едва заметную улыбку на его лице. Он выглядел совсем так, как выглядит человек, который молчит, потому что боится сказать что-то не то. Но это было совсем не к чему, подумал я, сегодняшний вечер реально какой-то странный, так что ничего сейчас не покажется ?не тем?. — Да, пошли, — спустя несколько секунд сказал я и закивал. Мы взяли ребят под руки – я схватил Коннора, а он Джеймса, – и протиснулись сквозь толпы пьяных парней и девушек. Когда мы наконец оказались на улице, я облегчённо вдохнул свежий воздух и почувствовал себя в разы лучше. Судя по тому, как незнакомец довольно улыбался, он чувствовал себя так же.— Я, кстати... — протянув мне руку, начал блондин, но ему снова не дали договорить – Джеймс начал недовольно стонать. — Да боже мой! — прикрикнул я на друга, а потом увидел, как он валяется на траве рядом с тротуаром, пихая и толкая лежащего там же Коннора. — Я больше никуда с вами не пойду, клянусь.— Я тоже, — со смехом поддержал меня недоговоривший незнакомец, и я заметил, что он сидит на тротуаре. Парень похлопал рукой по свободному месту рядом с ним, и я сел. — Ты не особо доброжелательный, да? Я усмехнулся и вдруг вспомнил, как грубо прервал блондина, прежде чем предпринял попытку бегства с этой вечеринке. — А, да, прости. — Парень кивнул и дал мне понять, что всё в порядке. — Я Брэдли. — Я протянул ему руку, и тот, улыбнувшись, пожал её.— Тристан.— Так откуда ты знаешь Коннора? — Я учился с ним в одной школе лет до пятнадцати. Потом он уехал учиться сюда, ну и я тоже, правда он переехал, когда ему исполнилось двенадцать, а я четыре года спустя, то есть несколько недель назад. — Блондин говорил тихо, спокойно, смотрел при этом куда-то перед собой, будто не видел ни меня, ни валяющихся на траве парней, ни полумесяц на тёмном небе.— Странно, что я тебя не видел всё это время, я хожу в одну школу с Коннором. — Ну, в вашей школе много народу, неудивительно. В моей старой людей было в два раза меньше, — усмехнулся парень и перевёл свой умиротворённый взгляд на меня. За спиной раздались какие-то свисты и крики, и мы с Тристаном одновременно обернулись на шум. Кто-то разбивал бутылки и тушил друг об друга сигареты. Я поморщился.— Что такое? — увидев мою реакцию, спросил парень. Он выглядел обеспокоенным.— Прижигать сигаретами кожу – ужасно. Никогда не пробуй, — ответил я Тристану с полуулыбкой, тем самым давая понять, что всё в порядке, и ему не о чем беспокоиться. — Ты пробовал? — насмешливо спросил блондин, и я со смехом кивнул. — У тебя поэтому на шее такой шрам жуткий? От сигареты? — Ага, а как ты.... Я больше не улыбался. — И порез на коленке приличный. Ты его просто так сделал, чтобы заметили? — всё спрашивал Тристан, пока я удивлённый и полностью беспомощный сидел рядом и смотрел на него. Парень взял мою руку и аккуратно поднял рукав куртки, открыв нам обоим вид на несколько красных почти заживших порезов. Тристан несколько раз провёл по ним кончиками длинных пальцев, а потом просто взял меня за руку, скрепив наши пальцы в замок.— Я вижу их, слышишь? — почти шёпотом спросил блондин. — Вижу всё. Сначала я не поверил, подумал, что мне показалось. Я обо всём об этом узнал в двенадцать лет, когда моя младшая сестра разодрала коленку, упав с велосипеда, а я ничего не увидел. И тогда родители рассказали мне обо всём. Я все эти годы выискивал шрамы других людей, молился на то, чтобы увидеть хоть маленькую царапину, но не видел ничего. — Он грустно усмехнулся, и я увидел блеск в уголках его глаз. — Я так долго думал, что у меня нет родственной души. Я наблюдал за своими родителями, которые видели шрамы друг друга, и за друзьями, которые показывали друг другу свои синяки и ушибы. Я кивал, кивал на каждое его слово, потому что чувствовал все его эмоции и переживания. Я понимал всё, через что он прошёл. И мне хотелось кричать от этого разрывающегося чувства – осознания, что мы оба столько лет были уверены в собственной неполноценности. Я искал того, кому покажу свои шрамы, а Тристан искал того, чьи шрамы он сможет увидеть и залечить. — Не делай так больше, хорошо? — осторожно спросил Трис, не отпуская моей руки, а наоборот – сжимая её всё крепче. — Я про порезы на руках. — Я понимал, что он имел ввиду. — Всё будет хорошо. Теперь тебе не нужно никого искать, слышишь?Я почувствовал, как по моей щеке стекла слеза, стало тепло и спокойно, а все мои шрамы показались такими ничтожными и незначительными. Мы были рядом. Мы держались за руки. Мы смотрели друг другу в глаза. Мы не обращали внимания на шум за нашими спинами и на спящих в траве Коннора и Джеймса. Всё, что мы видели, слышали и чувствовали – мы сами. Тристан очаровательно улыбался мне, рассказывая о своём первом шраме, а я слушал, пока моя голова покоилась на его коленях. Я слушал, всё ещё не в силах поверить – мы нашлись. Мы нашли друг друга и теперь не хотели отпускать. Теперь мы собирались залечивать наши шрамы, запоминать место каждого ушиба и царапины, касаться друг друга и делиться всем тем, чем так хотелось поделиться всё это время. Он был рядом. И я не винил судьбу в том, что она свела меня с моей родственной душой спустя столько времени. Я благодарил её за то, что она подарила мне именно Тристана.