Глава одиннадцатая. Ну вы прямо Матрица (1/1)

– Так, все молодцы, всем спасибо! – закричал Глеб в микрофон.– Слушай, Бекря, а почему ты плачешь? – спросила Даша, сидя на стуле посередине пустого зала перед сценой.Костя снял очки.– Я не могу… спокойно слушать песню… Она така-а-а-ая ду-душевная, – прохрипел он, вытирая слёзы.– Но ведь вам её исполнять когда-то придётся перед незнакомыми людьми. Что ж, тоже рыдать будешь? – с улыбкой спросила девушка.Бекрев вдруг побледнел.– Какой кошмар! Я панически боюсь сцены. Боже, я и не подумал! – он схватился за голову, предварительно вернув очки на своё место.Глеб усмехнулся.– Не подумал он. Кажется, мы это тысячу раз уже обсуждали.– И ребят, нам надо скорее репетировать, что ж такое, выступать уже хочется, – вставил Валера. – Кстати, Глеб, я вот ночью сегодня придумал проигрыш на баяне на твою новую песню. Вот послушай, – и Аркадин, взяв в руки свой любимый баян, начал наигрывать неплохую мелодию.Самойлов закрыл глаза рукой.– Глебсон, а ты ничего мне про новую песню не говорил, – сказала Даша. – Когда ты успел её написать?– А, да, после ссоры с тобой, – ответил мужчина, посмотрев на девушку. – Валер,– он перевёл взгляд на друга, – это, конечно, неплохо, но для ?Формы? я предполагал совершенно другую музыку.Аркадин резко перестал играть и пробубнил себе под нос нечто похожее на ?Блядь, твари, опять губят музыканта?.– Не обижайся на него, – сказал Костя, хлопнув товарища по плечу, но Валера всё равно остался недовольным.– Глеб, но можно рассмотреть и этот вариант, – очнулся вдруг Снэйк, который до этого времени разговаривал с кем-то по телефону.– Да, не надо обижать Валеру, – Даша тоже стала его защищать.– И ты ещё, – Самойлов закатил глаза, подняв руки вверх. – За что мне всё это?– Ой, ладно тебе, весь ты такой бедный и несчастный! – всплеснул руками Снэйк. – Лучше скажи, мы всё или ещё репетировать будем? А то на работу бежать надо.– Я же забыл, что ты начальник котельной, – Глеб вздохнул. – Да идите уже все, завтра продолжим.

Костя и Дима радостно убрали свои инструменты и пошли к выходу, Даша же с Глебом не торопились – музыкант и так понял, что сейчас опять будет очередное выяснение отношений. И только Валера до сих пор держал в руках баян.– Валера, идёшь? – обернувшись, спросил Костя. – О нет, – прошептал он сразу же, поняв, что сейчас всё выплеснется в очередную партию частушек.И, правда, Аркадин сел на сцену и, наигрывая, давай орать:– Запевай, моя родная, мне не запевается, наебнулся я с платформы, рот не раскрывается! У-у-у-ух! Как на улице Донской меня ёбнули доской. Ох, ты ж мать твою ети, нельзя по улице пройти!Снэйк довольно зааплодировал в ладоши, шепнув Косте:– Вот, какой талант зарыт был в котельной! Боже мой!– Скорее, утоплен, – усмехнулся Бекрев.Даша, услышав частушки, побледнела и нервно схватила Глеба за руку, да так сильно, что у мужчины потекли слёзы. А Валера тем временем продолжал:– Сидит парень на заборе, ковыряется в носу, а козюлька отвечает: ?Всё равно не вылезу!?– Всё, всё, всё, Валера наш дорогой, не убивай нас морально! – закричал Самойлов. – Я подумаю над твоим проигрышем, обещаю.– Отлично, – Аркадин сразу же убрал баян в чехол и пошёл к выходу. – Ну, до завтра.– Пока, – выдавила из себя Даша, а Глеб ничего не стал говорить.

Наконец дверь клуба захлопнулась, и они остались одни.– Боже мой! – девушка стала ходить из стороны в сторону, хлопнув себя по лбу. – И это он был трезвый!– Я тебе говорил, что не надо связываться с ними.– Ладно, уже всё равно, – Даша остановилась. – Что за песня? Почему мне не сказал?– Ну, я забыл, – нехотя пробормотал Глеб. – Я же трепетно к своим творениям отношусь, показывать их могу только в пьяном виде. А тут я ребятам чего-то просто так показал текст, ну, они спрашивали про новые песни.– Шикарно. Им сказал, а своей девушке – нет, – Даша всплеснула руками. – Самойлов, будь человеком! Побереги мои нервы.– Я и берёг! На вот текст почитай.Музыкант достал лист с текстом песни из кармана (его дурная привычка – носить тексты с собой везде, потому все карманы были забиты бумагой; ещё странно, что он помнил, что в каком кармане лежало) и протянул девушке. Дарья быстро пробежала глазами по тексту и вернула листок хозяину со словами:– Хорошо, мне нравится. Баян, правда, как-то тут не катит, но попробовать стоит всё-таки. Валеру жалко, он старался.

Глеб со вздохом вернул листок на место и хотел было обнять девушку, но она стала вырываться.– Даш, ты чего? – спросил он в непонимании.– Ох, Глеб, подожди… – девушка вдруг упёрлась здоровой рукой в сцену. – Что-то плохо… Голова болит и горло, с утра ещё, я не говорила, – она осторожно прикоснулась левой рукой ко лбу, чтобы не задеть больной палец. – У меня жар, кажется…– Так чего ты меня оттолкнула? И не надо ли в больницу?– У тебя руки холодные, – прошептала Даша. – А если это заразно? Ещё не хватало, чтобы у тебя горло заболело.– Чёрт с ним, пошли домой быстро.Самойлов обхватил девушку за талию, помогая ей идти. Таким образом они и дошли до квартиры Глеба. При измерении температуры оказалось, что у Даши было целых тридцать семь и девять. Музыкант сразу же укутал её в одеяло и напоил горячим чаем. Но ночью температура поползла ещё выше, побив планку в тридцать восемь и восемь…* * *Прошло уже пару дней после выше описанного. Даша с Глебом на пару лежали в кровати с температурой и всеми признаками ОРВИ, как определила Даша, не видя между ОРВИ, гриппом и простудой никакой разницы, кроме как в названии. Лечились они просто: слишком высокая температура – таблетка парацетамола на помощь, насморк – рулон туалетной бумаги вместо платков (кстати, очень удобно), а в остальном – чай с лимоном и вареньем. И болели не они одни.На следующий день после того, как Глеб не явился на репетицию и не отвечал на звонки товарищей, раздался пронзительный звонок в дверь его квартиры, оповещавший, что кто-то очень хочет зайти к ним в гости. Услышав звонок, Даша с Глебом застонали – было ощущение, что от этого звука сейчас лопнет голова. Закутавшись в халат, Самойлов открыл дверь. На пороге стояли Костя, Валера и Снэйк. Недовольные.– И где это видано, чтобы лидер группы пропускал репетицию? – воскликнул Дима, закрывая дверь.– Что ты тут возникаешь? – спросил Глеб, шмыгнув носом и откашлявшись. – Заболел я. За-бо-лел.– А-а-а, – протянул Снэйк. – А Даша?– Сам посмотри.Ребята дружно прошли в комнату.– Ну как? – с ехидной улыбкой спросил Глеб.– Э-э…Мужчины молча смотрели на девушку, точнее на её бледное лицо с синяками вокруг глаз, потому что из-под одеяла была видна только эта часть тела. Тут Даша ещё открыла свои карие глаза, подчёркивая ими весь ужас своего внешнего вида.– О, ребята, – радостно проговорила она каким-то прокуренным голосом. – Ну вы прямо Матрица! – возглас был вполне уместен, ибо и Валера, и Костя, и Снэйк сейчас походили на героев из этого фильма. Вот только стоящий рядом с ними Глеб в своём халате не вписывался в общую картину.– А мне нравится! – сказал Костя. – Кажется, у нас теперь есть название группы.– ?Матрица?? – уточнил Валера.– Ага.– Это мы типа Нео, Морфиус и Тринити? А кто из нас Тринити? – обеспокоенно спросил Валера.Костя только издал сдавленный смешок, поглядев на товарища.– Ладно, пойдём мы, – сказал Снэйк. – А то ещё заразимся ненароком, – тихо добавил он, стараясь, чтобы этих слов никто не расслышал, но у Глеба был хороший слух.– Идите, идите, – Самойлов специально покашлял на Хакимова. – Скатертью дорожка!

– Глеб, не обижайся, это всё он! – проговорил Костя, когда ребята покидали квартиру. – Злобный змей, – шепнул он на прощание.Собственно, после этого и Валера, и Костя, и Дима заболели. Последний вообще проклинал Самойлова за это, но тут уж проклинай – не проклинай, всё равно заболел. Ещё хорошо, что они не заразили Брыся, который сторонился своих хозяев днём, но ночью предано приходил к ним на кровать и грел их.Так вот, через эти несколько дней Глебу стало легче – температура перестала скакать, и градусник ему радостно показывал при каждом измерении любимую цифру – тридцать шесть и шесть. А Даша так и осталась в таком же состоянии, только кашель стал сильнее.

– Даш, у меня есть идея, раз ты не хочешь вызвать врача и начать нормально лечиться, – Самойлов поправил одеяло, которым была укрыта девушка.– Что, Глеб? – по-прежнему каким-то прокуренным голосом спросила Даша.– Давай водки выпьем?Девушка закатила глаза.– А что? – удивился Глеб. – Это тебе и согревательное средство, это тебе и лечение, да и просто приятно выпить! Что такого? Потом ещё разотрём тебе грудь и спину, – музыкант хитро улыбнулся на последних словах.– А давай выпьем, хуже всё равно уже не будет, потому что некуда.Собственно, они и напились в тот вечер. А потом растёрли друг друга. И на удивление обоих утром им стало намного лучше, поэтому они решили повторить это и на следующий день. В общем, с горем пополам выздоровели они через неделю, но болезнь не прошла бесследно: оба очень похудели, да и синяки не спешили уходить с их лиц. Только потом Глебу досталось от старосты класса – отца Даши – за спаивание молодёжи и необращение к врачу. После этого Самойлов заперся в туалете и написал очередной шедевр, который очень понравился Даше. Она решила, что эту песню они должны непременно исполнить вместе. Ну что ж, Бог в помощь, как говорится.