Глава пятая. Репетиция нумер айнц (1/1)

В результате товарищи вспомнили о Глебе только поздно вечером, но хорошо, что вообще вспомнили. И то его потревожили весьма не в подходящий момент: он сидел с Дашей, и они молча смотрели друг на друга. Так сказать, общались душами. Глебу совершенно не хотелось отвлекаться от этого дела на телефонный звонок, но, тем не менее, он ответил. От услышанного брови Самойлова поползли вверх. Он передал информацию Даше, и у неё была точно такая же реакция. В большей степени их удивило не то, что было найдено место для репетиций, а то, кто его нашел. Таким образом, одним вопросом, касающихся группы, стало меньше.Дарьяв эту ночь вновь осталась у Глеба, тем более что завтра им с утра вместе идти на работу. Подарив друг другу поцелуй, они улеглись спать.На следующий день в три часа дня наша группа стала потихоньку собираться возле клуба. Первыми подошли Даша с Глебом под ручку, а Самойлов ещё на плече нёс гитару в чехле. Минут через пять подоспели Валера с Костей также под ручку, – после любований природой они опустошили пару бутылок водки, собственно, наутро их и настигло возмездие – похмелье. А Валера с собой нёс ещё баян в чехле, что только усугубляло и без того его неуверенную походку. В опоздавших же остался Дмитрий – он подошёл, даже не подошёл, а подбежал через пятнадцать минут после прихода Валеры с Костей.– Ну вот, самый пунктуальный человек пришёл, –насмешливо проговорил Костя.– Я прошу прощения, – отдышавшись, извинился Дима, будто не заметив замечания Бекрева. – О, какие люди! Глеб! Всё в безработных ходишь?– Здорово, Змея, – поздоровался Глеб. – Да нет вот, работаю.– Давайте без змей, – встряла Даша. – Дима, ты теперь отныне и на веки веков Дмитрий Снэйк Хакимов.– То есть вместо Змеи – Снэйк? – уточнил Хакимов.– Да, – девушка кивнула.– А что это значит? – поинтересовался Дима.Даша улыбнулась.– Туго у вас с иностранными языками, – быстро проговорила она. – Снэйк – это змея по-английски.

– А, – Хакимов сконфузился. – Ладно, пошлите внутрь уже.И группа прошла в здание. Они прямиком попали в зал со сценой, на которой уже стояли инструменты: синтезатор, старые барабаны и семиструнная гитара, однако на ней не хватало одной струны, что и делало её классической шестиструнной (если так вообще можно выразиться в данном случае). Ещё там было два микрофона. Возле сцены стоял мужчина – директор клуба и друг Снэйка. Вся группа, кроме Димы, остановилась у сцены и, молча, оглядела эту картину. Хакимов же подошёл к своему другу.– Роман, спасибо, – поблагодарил он его, пожимая руку.– Не за что, Дим, – Рома улыбнулся. – Ну что, братия, репетировать собрались? Ага, ну-ну. Я не буду вам мешать. Вот ключи, – он отдал их Хакимову. – Потом отдашь мне. Удачи на новом поприще, – и Роман, похлопав дуга по плечу, покинул помещение.– И с чего начнём? – спросил Костя, когда директор клуба вышел за пределы своего владения.– Давайте с названия, – проговорила Даша. Её неприятно поразил вид музыкальных инструментов на сцене, поэтому она перевела взгляд на любимое лицо – лицо Глеба. Мужчина же, вздохнув, продолжал глядеть на сцену.– Да, это немало важно, – согласился Снэйк. – У кого какие варианты? – он с интересом посмотрел на своих товарищей.– ?Алкоголики нашего двора?, – с улыбкой произнесла Даша. – Но, кроме шуток, считаю, что стоит использовать имя Глеба.– Почему? – удивился Снэйк. – С таким же успехом можно и моё взять.– Глеб участвовал в ?Агате Кристи?, его многие помнят, так что это поможет раскрутить группу, – объяснила Дарья.– Не надо брать моё имя! – тут же возразил Самойлов. – Не хочу, чтобы группа раскручивалась только за счёт моего имени.– Но это могло бы помочь, – подумав, произнёс Костя. Он отпустил Валеру, которого до сих пор поддерживал, и сел на сцену. Аркадин же не захотел стоять один и поэтому, поставив на пол свой баян, присел рядом с Бекревым.– Ну и как тогда? Совсем без оригинальности просто ?Группа?? – Дима тоже сел на сцену.– Можно и ?Просто группа?, – Глеб последовал примеру товарищей, поэтому стоять осталась только одна Даша.– Да ну вас, сама оригинальность! – нахмурившись, воскликнула девушка. – Тут что-то такое надо… – она закрыла лицо руками, пытаясь сосредоточиться на мысли о названии группы.– Короче, – неожиданно для всех заговорил пьяным голосом Валера, хотя на тот момент он был почти трезв. – Короче, раз не можем сейчас ничего придумать, значит, пусть каждый дома подумает, а на следующей репетиции скажет.– Вот умеет он говорить умные вещи, – пробормотал Костя. – И это он ужеуспел опохмелиться с утра…Валера вдохновился от такого замечания в свой адрес, довольно улыбнулся, и тут ?Остапа? понесло: он расчехлил свой баян и, наигрывая забитую всеми баянистами мелодию, во всё горло начал орать частушки:– Время сдвинули на час, суета на глобусе. Раньше хуй стоял в постели, а теперь – в автобусе! Ууухх! – и он радостно продолжил играть. Так сказать, нажал на клавиши, продал талант*.Все мужчины рассмеялись, а Даша недовольно посмотрела на него.– Валера, успокойся, – попросила она. – Частушки – это, конечно, хорошо, но сейчас не время. Давайте лучше посмотрим, кто как владеет инструментами.– Да вот же я на баяне! – закричал Аркадин.

– Это мы уже услышали, спасибо, – успокоила его Даша. – А ты, Глеб, можешь сидеть – в твоих способностях мы не сомневаемся.Самойлов улыбнулся и подошёл к Даше.– Как скажите, товарищ начальник, – проговорил он ей на ухо, чтобы не обижать самолюбие Снэйка, и поцеловал в щёку. Девушка довольно улыбнулась. Оставшиеся участники группы тем временем поднялись на сцену к своим инструментам.– Твою ж матушку! – выругался Костя, осматривая синтезатор. – Как же на этом чуде играть-то?!– Н-да, шикарные барабаны, – грустно констатировал Снэйк. – Им лет двадцать, не меньше.– А то, что тут струны одной нет – это так надо, да? – спросил Валера, еле соображая, где он вообще находится.– Вот тебе и связи… – Костя ухмыльнулся, глядя на Диму. Тот молча достал из кармана барабанные палочки и попробовал постучать ими по барабанам.– Да вроде и ничего, – решил он. – Сойдёт для начала.Бекрев тем временем попробовал сыграть на синтезаторе единственную вещь, которую он помнил из детства – собачий вальс. Его попытка увенчалось успехом. Костя улыбнулсяи радостно захлопал в ладоши.А Валера на гитаре стал ?бить? три блатных аккорда. Услышав их, Глеб поморщился.– Даш, может, лучше ты вместо него, а? – спросил он с надеждой, посмотрев на возлюбленную.– Я не хочу, Глеб, честно, – почему-то с виноватым выражением лица ответила девушка. – К тому же, тут не всё так плохо, как я думала. Я уже и сама могу с ним позаниматься.– Ну уж нет, – не согласился Самойлов, – я тебе никому не дам. Особенно ему, – он указал на Валеру.

– А что мы играть будем? – крикнул Снейк со сцены.– Я думаю, для начала стоит выучить одну песню. Хорошо так, основательно выучить. Но для этого каждому придётся придумать свою партию, – ответила на его вопрос Даша.– А какая песня? – Костя поправил свои очки.– Мне вот у Глеба одна очень нравится, – Даша восторженно посмотрела на Самойлова. – ?Порвали мечту? называется.– Эту? – удивился Глеб. – Не думал, что тебе она может понравиться.Даша пожала плечами.– Сыграй её просто, чтобы ребята послушали, – попросила она.Самойлов со вздохом достал свою гитару из чехла и, присев на сцену, тихонько стал наигрывать знакомые аккорды. Даша всё так же восторженно смотрела на него и даже подпевала иногда. Костя подошёл к Валере и уткнулся в грудь своего товарища. Послышались всхлипы. Это Бекрев рыдал – так его растрогала песня. У Валеры тоже глаза были на мокром месте, но он все шептал ?Костенька, успокойся, золотце? и силился не заплакать. Снэйк опёрся о барабан и с грустным видом слушал Глеба. Когда же песня закончилась, в зале установилась какая-то другая атмосфера. Все вдруг поняли, что за свою мечту стоит бороться, что теперь они не могут просто разойтись и забыть о группе. Даша восторженно захлопала в ладоши.– Глеб, ты прелесть!

– Какая…какая ду-ду-душевная песня, – пытаясь угомонить свои слёзы, пробормотал Костя. Он еле отлепился от Валеры, который всё же сдался и потому тоже рыдал.– Что вы тут все раскисли? Размазня, блядь, – Глеб усмехнулся. – Просто песня.– Не просто песня, – не согласился Снэйк. – Давно я такого не слышал… сильного…– Я ж тебе говорила, Глеб, – вставила Даша.– Ну вы вообще… – протянул Самойлов удивлённо. – Лица прямо охуевшие…– Так, Глеб, не ругайся матом! Тут дети, – сделала замечание Даша.– Какие дети? – не понял Самойлов.– Я, – улыбнулась Даша.– Я тебя умоляю! Ничего себе ребёнок – двадцать один год, да ещё и с высшем образованием, – усмехнувшись, ответил Глеб. – Не смеши мои подковы!

– И давайте закончим с этим, – встрял Снэйк, увидев, что Даша собиралась что-то возразить Глебу, при этом оглядев последнего – вдруг он действительно с подковами был. – Значит так: репетиции каждый день будут в шесть вечера в этом клубе. Кроме выходных. Все согласны? – он оглядел присутствующих.– Не, начальник, – возразил Валера, – а как же работа?– Раз я начальник, значит, я могу вас отпускать на пару часов. Ну и себя тоже. Что остальные скажут?Все остальные были согласны на такие условия. В продолжение репетиции обсуждалось, как сделать песню ?Порвали мечту? ещё красивее. Добавили барабаны – стало лучше; Костя попробовал импровизировать на клавишах – кое-чего получилось. Было решено, что дома он доведёт свою партию до ума (ему было разрешено забрать синтезатор к себе).Глеб, как и прежде, был за ритм-гитариста, а Валеру пока никуда не пристроили, поэтому он стоял с Дашей и раздавал советы. В общем, часа через три песня имела уже другой вид, но всё же не была ещё доведена до совершенства – это только предстояло сделать. На такой мажорной ноте товарищи и расстались – Костя с Валерой пошли по домам относить инструменты, Снэйк пошёл на работу, а Глеб проводил Дашу до дома. У обоих было приподнятое настроение. На город же уже надвигались сумерки, и это было нормой для конца сентября. Вместе с тем, на улице становилось прохладнее, поэтому Самойлов крепко обнял Дашу.– Спасибо, Долли, – Глеб поцеловал девушку. – Теперь всё как во времена моей молодости…– Глеб, ну не называй ты меня так, – по-детски обиженным голосом проговорила Даша, проигнорировав благодарности – она считала их неуместными.– Сама виновата! Не упомянула бы этого имени при первой встрече, не называл бы я тебя так, – ответил Самойлов с улыбкой.Даша вздохнула. Дальше они продолжили путь в тишине, думая каждый о своём. Но поскольку было холодно, то они быстро дошли до дома девушки. Дарья с Глебом остановилась у подъезда, где они стали прощаться. Но девушка не отпускала его, она хотела сказать что-то и, собравшись с мыслями, вымолвила:– Глеб… я тут с сестрой на концерт ?Агаты? иду… Пойдёшь с нами? – она вопросительно посмотрела на мужчину.Лицо Самойлова приняло грустный вид.– Вадик… эх… – он вздохнул, поняв, почему Даша предложила пойти с ними и почему так долго силилась сказать это. – Не знаю… – Самойлов пожал плечами. – А когда концерт?– Через две недели, – услышал он в ответ.– Ты хочешь, чтобы я пошёл? – Глеб посмотрел на девушку. Та кивнула.– И поговорил с братом, – добавила Даша.– Хорошо, я пойду с вами, – скрепя сердцем, дал своё согласие Глеб. Вся душа его вывернулась, свернулась, потом обратно вывернулась и обратно свернуться уже не смогла. Он боялся этой встречи, хоть и не раз рисовал её себе в воображении. И не столько он боялся самой встречи, сколько Вадима – что он не простит его, что просто пройдёт мимо, даже не посмотрев на него.– Тогда я куплю тебе билет, – лицо Даши просияло. – А теперь по домам! Спать! – и она, поцеловав Глеба, пошла к себе домой. Самойлов долго смотрел ей вслед.– Даша, Даша, перевернула ты мне всю жизнь… И хорошо ли это? Сам не знаю. И ведь своими руками впустил тебя в свою жизнь и дал возможность её перевернуть. Всё только по объявлению… Какой кошмар, – он вздохнул. – Что творится в этом двадцать первом веке… Не дал бы объявления, тебя бы никогда не встретил и, окончательно разочаровавшись в жизни, ушёл из этого мира, так и не почувствовав вкус вечной любви… – и, развернувшись, Глеб Рудольфович с тяжёлым сердцем отправился к себе домой.* слова Попандопуло из к/ф ?Свадьбы в Малиновке?