Часть 24. Ешь, молись, люби (1/1)
Утреннее самочувствие заставило меня первым делом схватиться за телефон. Исходящих за вчерашний день нет, уже хорошо. С кухни доносятся приятные запахи. Вообще замечательно. В дверях показалась рыжая, лохматая, улыбающаяся во все тридцать два голова?— жизнь прекрасна и удивительна.—?Интересное понимание слова ?умеренно?,?— сообщил я этой голове.Голова весело прищурила свои светоотражающие бесстыжие глаза и парировала:—?Конечно, умеренно. Я же не каждый день закидываюсь, а только в хорошей компании и в хорошем настроении. А это случается в лучшем случае раз в год. Дуй к столу.—?Можно я тебя сначала обниму? И схожу умыться?—?Эк тебя развезло-то. Валяй, если так уж хочется, чего уж там,?— девчонка раскрыла объятья и отвернула голову, всем видом демонстрируя скептическое отношение ко всяким сантиментам и намекая на то, что делает мне великое одолжение, позволяя себя обнять. Я аккуратно хрустнул ее косточками, чмокнул в висок и скрылся в уборной.Телефон пискнул принятым сообщением в самый ?подходящий? момент, как водится.—?Будь лапонькой, прочти, что там! —?крикнул я через дверь. —?Вдруг что-то срочное.—?А вдруг личное!—?Тогда мы оба будем точно знать, что ты прочла, и мне не придется об этом гадать по твоей наглой моське!Сообщение оказалось от Него. Что-то нейтральное?— про погоду и небо над городом. И про то, что я урод. Здесь, в общем, без изменений. Я чуть не прослезился от счастья и едва не потерял правильную траекторию. Почему Он все еще помнит обо мне?.. Тысячу раз уже мог и должен был послать меня лесом.Девчонка не спрашивала, что это было,?— я сам ей пояснил в двух словах. Она коротко кивнула и как ни в чем не бывало продолжила наворачивать завтрак с завидным для похмельного состояния аппетитом. Непробиваемая, да? Я тут же зажегся ее ?достать?. Какого черта? Я ей сердце открыл, а ей хоть бы хны. Неужели ничего не дрогнуло, и не захотелось ничем поделиться? Факты ее биографии мне ни к чему, но могла бы взгрустнуть для приличия: ведь девочка все-таки, в возрасте еще самом романтическом?— наверняка тоже приходилось расставаться и терять. Меня в свое время выбило на ?Лолите?. Интересно, что бы ей такое подобрать?.. ?Крестного отца??.. Подумаю об этом на досуге, усмехнувшись, решил я.Довольно быстро я сообразил, что рыжую бестию мне учить особенно нечему. Разве что паре-тройке хитрых, сугубо профессиональных фокусов. В то время как все нормальные дети получали табели успеваемости, моя новоиспеченная напарница сдавала экзамены на выживание и по этой части даже мне могла дать фору. Работали мы с ней с огоньком. Я и не знал, что можно работать ТАК: не нарушая, но извращая привычные схемы и надругиваясь над стандартными алгоритмами. Никогда еще так не веселился. Даже начал понимать Мина, который нет-нет, да и вздыхал, что мы с цыпленком скучные.В обычной жизни я чаще всего называл ее Чихуахуа (ну, тосковал я по цыпленку, что поделаешь, а звучало настолько похоже, что само срывалось с языка), Огонек или Тинкербелл. А на работе практически сразу мы стали присваивать друг другу смешные и даже обзывательские позывные (в этом контексте ?чихуахуа? мне тоже дико нравилось); и так уж повелось, что почти все шутки на заданиях из-за подспудного страха потерять друг друга сводились к не самым добродушным и остроумным вариациям на тему: ?Помрешь?— домой можешь не возвращаться, прибью! Покалечишься?— добью, чтоб не мучился!? Она злобно шипела мне это в ухо, я огрызался в ответ с не меньшей агрессивностью.