двенадцать. я выйду замуж за человека, который заявит на меня свои права (1/1)

— О чём ты говоришь, Нострадамус? ― шокировано переспросила королева. ― Что значат твои слова о том, что Серсея принадлежит тебе? Она не может быть твоей.— Может. Это предначертано судьбой.— Да объясни толком, ради Бога, я ничего не понимаю! ― закричала Екатерина, окончательно потеряв последние крупицы спокойствия и понимания ситуации. Предсказания Нострадамуса всегда выходили путанными, неясными, зачастую их можно было трактовать по-новому, но одно королева знала точно ― мужчина никогда не ошибался в своих видениях. И теперь говорил такие дикие, немыслимые вещи. Нострадамус вздохнул. Он сам не был уверен, что сможет объяснить то, что узнал наверняка совсем недавно, да и не было гарантии, что Екатерина поверит. Он претендовал на самое дорогое, что было у неё, на одно из самых бесценных сокровищ ― дочь, которая принадлежала Екатерине больше, чем другие дети. Даже дофин Франциск был в первую очередь наследником Франции, желанным первенцем, который спас Екатерину от незавидной участи в прошлом, но Серсея… Серсея была её от и до.— Когда Вы приняли решение оставить её себе, я увидел её такой, какой она есть сейчас, ― наконец сказал прорицатель. ― Мимолетно, нечетко, но с каждым годом видение становилось всё четче и ярче, как будто туман спадал с образа Вашей приемной дочери. Я долго не мог понять, почему Господь посылает мне её образ, пока в день приезда королевы Марии мне не было дано новое видение: я видел Серсею и себя рядом с ней. В тот день, двенадцатого января семнадцать лет назад у Вас было два пути: взять Серсею себе или оставить её Диане. Но Вы выбрали первое и навсегда изменили судьбу Серсеи и мою. Не знаю, сегодня ли, завтра, через неделю, через год или через десять лет, но Серсея будет со мной, и я буду рядом с ней. У меня никогда не было видений чётче, чем это. Екатерина молчала. Молчала подозрительно долго, и Нострадамус попытался представить, какую задачу она решает в своей голове, и чем ему это грозит. Убьют ли его? Отошлут из замка? Екатерина найдет способ разорвать этот брак? — Не приближайся к Серсее, пока я не решу, что с этим делать. Она королевской крови! ― возмущённо всплеснула руками Екатерина, хотя не было ясно, удивлена она или зла. ― Она дочь Генриха, и моя приёмная дочь, которой я дала свою фамилию.— И всё же, она бастард, а значит — свободная женщина, ― жёстко напомнил прорицатель. ― И может быть со свободным мужчиной, вроде меня. Екатерина зашипела, как разъяренная кошка, и Нострадамус подумал, что ещё пару слов о Серсеи, и королева совсем не по-королевски вцепиться ему в шею ногтями.— Я сказала, Нострадамус. Не подходи к ней, пока я не приму решение. Плевать на Генриха и эту свадьбу, держись от неё подальше. Нострадамус встал и вышел. Екатерина не стала задерживать его и вину за свои слова не ощущала. Нострадамус был ей другом, близким и единственным другом на протяжении многих лет, он поддерживал её в самых ужасных делах, прикрывал её, и, королева не сомневалась, он был готов отдать за неё жизнь. Но отдать за него дочь? Вот так просто, не зная, хочет ли этого сама Серсея? А если не хочет ― как пойти против публичного слова короля? Просто надеятся, что Нострадамус окажется великодушным, чтобы не трогать молодую супругу, а Серсея ― благоразумна, чтобы не извести мужа? Как они будут жить? Брак без любви ужасен. Екатерина знала это наверняка. Меньше всего она желала этого для своей дочери. ?Как же иронично, ― зло подумала королева. ― Я хочу спасти Франциска от брака с его возлюбленной, чтобы он жил, а Генрих устраивает брак Серсеи с человеком, к которому она равнодушна, чтобы повеселиться?. Позади что-то скрипнуло, и Екатерина обернулась, готовая обрушить свой гнев на какого-нибудь подслушивавшего слугу, но увидела только как из потайного хода выскользнула бледная, как смерть, Серсея, и тяжело осела на кровать королевы.― О Боги! ― прошептала Екатерина. ― Ты всё слышала?― Да. Всё. До единого слова, ― бесцветно проговорила Серсея. Екатерина метнулась к ней, но принцесса снова заговорила, и её голос обрёл непонятную силу. ― Когда отец приказал Нострадамусу сделать предсказание Марии, он сказал не всё. Он сказал так, что услышала только я ― я выйду замуж за человека, который заявит на меня свои права. Потом, я пришла к нему вечером, и...― Не говори, что ты… была с ним, ― присев рядом, жёстоко спросила Екатерина, и глаза Серсеи округлились.― Что вы, нет! У нас ничего не было. Он сказал, что меня, скорее всего, изнасилуют. Я дала ему пощечину. А после похищения, когда меня чуть не… ― Серсея запнулась; Екатерина погладила её по волосам. ― Нострадамус сказал, что моя судьба изменилась. Что я стану женщиной в объятьях человека, который меня любит, но он не знал, люблю ли я его. ― Почему ты не сказала? ― мягко поинтересовалась женщина, обнимая своего ребенка. Серсея вся вздрогнула, будто сдерживая рыдания.― Я подумала, что это неважно. Кроме того, предсказание про Франциска так Вас пугало, и я решила, что могу защищаться сама. И я смогла. Предсказание Нострадамуса помогло мне. И… мы не были близки, но у нас было пару… моментов. Екатерина промолчала. Она прижала голову принцессы груди, утешая, как в детстве, в те редкие моменты, когда дочь обращалась к ней за помощью. Всегда такая самостоятельная, её маленькая девочка Медичи. ― Ты отдашь меня ему? ― хрипло спросила Серсея.― Никогда, если ты не захочешь, ― решительно ответила Екатерина. И пусть Генрих горит синим пламенем, пусть весь двор смеется над ними. Она заткнет горла смеющимся, и короля утихомирит, если понадобится. Её дочь ― единственная дочь, которая принадлежала Екатерина больше, чем Генриху ― не станет разменной монетой в развлечениях своего отца. Серсея какое-то время ещё молчала, а потом выпрямилась, встала и коротко поклонилась. Она была похожа на куколку в голубом, шелковом платье, которое красиво облегало её стройную, красивую фигуру. Золотистые волосы сверкали, как золото. Золото Медичи.― Доброй ночи.― А ты хочешь? ― спросила королева, когда дочь дошла до самых дверей. Серсея остановилась. Она долго о чём-то думала, а потом заговорила:― Я застала Нострадамуса с другой женщиной. Тогда я захотела сжечь весь мир. Простите. И Серсея вышла за дверь, оставляя Екатерину путаться в чужих чувствах.*** Франциск — очаровательный, сладкий и немного нахальный. Он также преданный человек, готовый на всё ради людей, которых любит, и которых считает друзьями. Было уже поздно, когда сестра ворвалась в его комнату ураганом золотисто-голубого цвета и остановилась в покоях брата, глядя на него с надеждой. Франциск улыбнулся. Он знал свою сестру лучше всех, и, конечно, сегодня ждал именно её.― Вино принесли ещё пятнадцать минут назад, ― сказал он. ― И сладости. Ты же любишь их.Серсея кивнула. Они с Франциском устроились прямо на полу около камина, из-за чего их ночные посиделки напоминали пикник прямо в комнате. Вина было много, ещё больше ― сладостей. Серсея не сомневалась, что сегодня напьется.― Что, неужели всё так плохо? ― мягко поинтересовался дофин, тоже беря фужер с вином и подтягивая к себе тарелку с виноградом.Серсея ответила не сразу. Она скинула в небрежную кучу украшения, которые на ней были, сняла туфли. Франциск тоже оставался босым, в штанах и рубашке. В эти мгновения они выглядели почти как отражения в зеркале.― Я злюсь не из-за свадьбы, а из-за того, что всё решили за меня, ― наконец тихо сказала Серсея. ― Ненавижу это больше всего на свете. ― Да, тут все об этом знают. Есть Королевская кобра и её ?Я хочу?, ― повторил Франциск те слова, которые давно терзали саму Серсею. Разве не её ?хочу? было причиной всему, что сейчас происходило, не её ли ?хочу? заставило отца увидеть то, чего он не должен был видеть, и не её ли ?хочу? стало причиной того, что в итоге девушку отдавали замуж. ― Не издевайся, брат, ― покачала головой королевская кобра. Он не догадывался о том, что на самом деле испытывает Серсея. Никто не знает, что она влюблена.― Нострадамус… интересный мужчина, ― медленно произнес Франциск. Серсея вопросительно изогнула бровь. Она знала, что дофин не верил в предсказания и уж точно недолюбливал прорицателя. Ребёнком он пугался грозного и таинственного мужчины, а сейчас… просто не любил или относился с ровным равнодушием. Есть он и есть. Уж точно Серсея не думала, что Франциск начнет как-то защищать прорицателя. ― Он по-своему хорош, верный и преданный, сильный и надёжный. Не самая плохая партия для такой самовольной принцессы как ты.― Не знаю, никогда об этом не думала, ― буркнула девушка. Ну, не рассказывать же брату о тех моментах, что были между ней и Нострадамусом. По крайней мере, не после второго бокала. ― Подожди, самовольная? Франциск рассмеялся. Серсея обиженно насупилась, и брат щелкнул её по носу, как делал в детстве. Когда они ссорились, и Франциск приходил мириться первым, он всегда щелкал её по носу или несильно дергал за волосы, сжимал руку в своей, будто веря, что физический контакт напомнит им о том, что они на самом деле были рождены вместе, что они действительно близнецы.― Кому ты врёшь, сестрица, ― нахально улыбнулся наследник Франции. ― А ты подумай, ― внезапно сказал Франциск. Он выпрямился, садясь ровно, и Серсея последовала его примеру. Они допили третий бокал, и дофин посмотрел в глаза сестры. ― Итак, закрой глаза. Представь его лицо. Представь его целиком. Вы встретились в коридоре, и вот он идет к тебе. Ты видишь его, слышишь его шаги. Представь его голос, он здоровается с тобой. Ты представила?― Да, ― тихо ответила Серсея. По коже прошли мурашки, и всё тело будто охватила дрожь. Франциск понятия не имел, что говорил о том, что принцесса пережила уже слишком ярко. Или ― напротив ― знал слишком хорошо.― Хорошо. Представь ваш разговор. Он что-то говорит тебе, и ты смеешься. Ты улыбаешься, и он улыбается, глядя на тебя. Вы танцуете. Представь, как он прижимает тебя к себе, не сильно, как позволяет этикет. Он ведет. А теперь ваша свадьба. Какое на тебе платье, Серсея?― Белое, ― сказала девушка, с трудом размокнув сухие губы. ― Всегда хотела белое пышное платье на свадьбу.― Хорошо, ― согласился Франциск. ― Ты в белом платье, в белом пышном платье. Он стоит и ждет тебя. Только тебя, и ты идешь только к нему. Он берет тебя в жены. Ваши покои. Представь себе первую…― Всё, хорошо, стоп, я тебя поняла! ― взвизгнула Серсея, распахивая глаза. Франциск громко, с придыханием рассмеялся, и вопреки всему, Серсея ему вторила. ― Мне нужно выпить.― Тогда давай сделаем это. Ты же не думала, что я оставлю тебя одну, ― Франциск подмигнул сестре. Брат походил на неё как две капли воды, и они оба взрослели. Они стали равны друг другу, насколько это было возможно.― Франциск… ― всхлипнула Серсея, бросаясь в объятья брата. Юноша рассмеялся, ласково погладил Серсею по щеке и поцеловал в макушку. У них была целая ночь впереди, хорошее вино и много сладкого. До завтрака их искать никто не будет.― Что такое любовь, брат? ― пробормотала Серсея, едва не засыпая на груди брата, но чувствуя странную бодрость. Хотелось прикрыть глаза и заснуть прямо здесь, свернувшись в объятья Франциска, как они делали в детстве. Маленькой Серсея всегда боялась грозы, и принц забирался к ней в кроватку, чтобы успокоить её. Они довольно быстро поняли, что чаще всего только и будут друг друга любить ― когда страшно, когда больно, когда весело. Их родители были монархами, и хотя Генрих и Екатерина любили их, были дела важнее, чем успокаивание детских страхов. Наверное, ещё и этим было обусловлена крепкая связь Франциска и Серсеи. Два одиноких ребёнка короны. Франциск подумал, прежде чем ответить ей.― Любовь — это когда страдания другого человека волнуют больше, чем собственные, ― наконец ответил он неуверенно. Серсея не стала думать над ответом, она сама его не знала, и откуда мог знать брат? У него самого в душе был полный разлад, вызванный королевой Шотландии и бывшей любовницей Оливии, так зачем Серсея грузила его и своими любовными делами? Брак с Нострадамусом ― сугубо её дело, её и прорицателя, но говорить с ним о нём же было верхом безумия. Даже сейчас, выпив почти три бутылки вина, Серсея не была пьяна настолько. Франциск помог ей выстроить всё происходящее в простую, логическую цепь, увидеть те моменты, которые Серсея должна была увидеть раньше, но больше он ничем не мог ей помочь. Она должна была разобраться во всем сама. Вздохнув, принцесса поняла, что ей надо уходить в свою комнату. Связь близнецов всегда удивляла людей, и многие шептались о том, что могло быть за такими крепкими отношениями. Не стоило в ночь после объявления о своей помолвке оставаться на ночь в покоях брата. В коридорах было тихо и совершенно пусто. Серсея шла, слегка качаясь, из-за этого идти пришлось несколько медленнее, чтобы не запутаться в платье и не упасть. Растянувшаяся на полу пьяная принцесса — вот это будет новость! Главное быть максимально собранной, чтобы ни за что не запнуться. Их с Франциском комнаты были почти рядом, но коридор всё равно казался непростительно длинным. Серсея глубоко вдохнула и тяжело опёрлась на стену. Ее подташнивало, тело было лёгким, и управлять им было невероятно тяжело. Сейчас принцесса искренне была уверена, что вряд ли сможет вернуться в свою комнату.― Леди Серсея? ― позвали её, и сильная рука сомкнулась на локте, чтобы Серсея не упала. ― Вы в порядке?― Нострадамус? ― устало пробормотала Серсея, покачав головой. ― Мой дорогой жених, ― еле слышно сказала она и тут же отвернулась, почувствовав, как краска заливает щеки.― Вы что, пьяны? ― недоверчиво произнес Нострадамус, посмотрев на неё долго и внимательно.― Нет, ― помотала головой Серсея. ― Не слишком. Немного. Да. Нострадамус устало покачал головой. ― Пойдемте, я доведу Вас до Вашей комнаты, ― наконец сказал он. Серсея неоднозначно кивнула и протянула к Нострадамусу руку. Мужчина схватил её за талию и потащил куда-то в сторону. Серсея еле-еле успевала перебирать ногами, и ей было невдомёк, что Нострадамус идет медленнее, чем обычно, чтобы девушка успевала за ним. В комнате Нострадамус усадил Серсею на кровать.― Я позову Вам... кого-нибудь. Где Ваши фрейлины?― Спят уже, наверное, ― равнодушно пожала плечами Серсея. На фрейлин ей было всё равно. ― Мы пили с Франциском и…. Было весело. А потом Франциск… Какой сейчас час?― Час ночи.― Поздно. А Вы сами-то хотите на мне жениться? ― совершенно неожиданно спросила Серсея, смотря на него с нежностью и легкой тревогой. Женщины всегда всё понимают без слов. Хотя вряд ли она смогла бы понять его, признайся он в своей легкой, но всё-таки существующей одержимостью. Одержимостью самой Серсеей ― физически-болезненное желание быть постоянно рядом, и эмоциональная потребность чувствовать её.― Что? ― переспросил Нострадамус, поддавая ей стакан холодной воды. Из-за трясущихся рук Серсея не могла его удержать, поэтому мужчине пришлось помочь. Выпив всё, Серсея облизала губы и продолжила:― Ну, я любимица королевы-итальянки-Медичи, я злая, холодная, саркастичная, избалованная, стервозная, высокомерная, бездушная, жестокая и, моё любимое…― Королевская кобра? ― с улыбкой предположил Нострадамус. ― Да, Королевская кобра! ― Серсея тихо рассмеялась и даже прищелкнула пальцами. ― А ещё я бастарда короля, рожденная от любовницы-шлюхи, ― спокойно продолжила она, но прорицателя покоробило от такого сравнения. ― Меня ненавидит собственная мать, и я не смогу дать вам ни титул, ничего не могу дать. Кроме денег, которые мне подарила Екатерина и Генрих. Мой собственный брат, Себастьян, считает меня ?гнилой итальянкой?. Зачем Вам такая жена? ― совсем шепотом закончила она.― Серсея, ― вздохнул Нострадамус. Он опустился на корточки напротив принцессы и взял её холодные руки в свои. ― Ты умная, хитрая, преданная, верная, и кто бы что ни говорил, чтобы ты сама о себе не думала ― ты добрая, ласковая, сострадательная, понимающая, открытая и отзывчивая. Но такая ты только с людьми, которым доверяешь, которых любишь. Ты удивительная. Если ты станешь моей женой, мне уже не будут нужны ни титулы, ни земли, ни богатства. Только ты. Серсея смотрела на него и, кажется, не верила. Не верила, что её можно любить так, как любил Нострадамус. Она вспомнила о том безумии, что было в том доме, когда её похитили. Тот человек, которого так и не поймали, тоже её любил.― Спокойной ночи, ― пробормотала она и, больше ничего не сказав, легла, завернувшись в тонкое одеяло и повернулась спиной к Нострадамусу. Больше она не знала, что сказать, но и на признание ответить не могла. По крайней мере ― не в таком состоянии и не сейчас.