Глава 29. "Лабиринты сознания". (1/2)
Как же изменчив этот лунный свет
Там даже тени мне смеются... своею пустотою... (с).Локи замирает. Просто перестает двигаться, говорить, реагировать на происходящее... Он сутками лежит на широкой постели, раскинув в стороны худые руки, бездумно уставившись в потолок пустыми глазами.
Иногда он прикрывает веки, и Тору кажется – что младший засыпает. Но он все равно не уверен до конца... может, трикстер просто проваливается в очередное кошмарное воспоминание...Попытки накормить брата – заканчиваются раз за разом неудачей и грязными простынями. Глотательный рефлекс у мага отсутствует. Он не пьет даже воды...
Бог Грома пытается говорить с трикстером, выносит его на улицу, укладывает на одеяло и вглядывается в освещенное, едва пробивающимся сквозь облака солнцем, бледное лицо, пытаясь уловить хоть тень эмоции...
Но маг только редко моргает, тихо дыша. И Тор уносит его обратно в дом, прижимая к груди хрупкое тело.
И ему хочется выть. От своей беспомощности, бесполезности... Хочется, чтобы Локи сделал хоть что-то... забился в истерике, ударил его за очередной поцелуй в холодные неподвижные губы... Да хотя бы шевельнул рукой!Бог Грома читает брату книги, найденные в небольшой домашней библиотеке, судорожно прислушиваясь к дыханию младшего. Но оно не меняется. Все такое же спокойное, тихое...
Только однажды, когда Тор в запальчивости, надеясь, что злые слова растормошат трикстера, выкрикнул, что разлюбит, из уголков неподвижных глаз покатились прозрачные слезинки. И громовержец испуганно слизывал их, умоляя простить за грубость, шепча, что никогда не оставит своего младшего братишку...
Тянутся серые однообразные дни. Ночь сменяет день и снова уступает свету место... Замкнутый порочный круг, который не разорвать.
Начинает холодать, видимо, наступает местная зима...По вечерам Бог Грома разжигает камин, устраивается около него, укладывая младшего у себя на коленях, и часами смотрит на огонь, гладя черные волосы трикстера.
И если раньше хотелось кричать, пытаться что-то делать...то сейчас приходилось только сжимать зубы, не выпуская наружу глухое темное отчаяние, подступающее к глазам, выжигающими душу слезами.– Локи... – имя брата горчит на языке, – если ты слышишь меня... пожалуйста! Скажи мне хоть что-нибудь... Просто... скажи. – Голос срывается, и Тор закусывает губу, пытаясь справиться с собой, – или я сойду с ума. Я не знаю, что мне делать, Локи... Это – хуже чем, когда ты умер... Тогда я мог сделать хоть что-то... А это... Боги, брат! Очнись!
Никакой реакции. Пустые прозрачные глаза и холодная неподвижность.
Бог Грома обнимает младшего, прижимает к себе и закрывает глаза, чувствуя слабое биение сердца в худой груди трикстера.
Сон приходит незаметно. Накрывает черным покрывалом, обволакивая холодным покоем. Бог Грома проваливается в забытье, как в хлюпающую жирную трясину.***Он же весь изломанный, стеклянный,
такому только в ящике с ватой лежать (с).Темное холодное помещение. Обшарпанные, сочащиеся влагой стены и дурной запах плесени и гнили.
Тор судорожно оглядывается, не понимая происходящего. Не понимая, как попал в эту... Камеру?!
Та самая камера из Асгардского подземелья... та, где он нашел своего брата, безвольно лежащего в темной луже...
Бог Грома непроизвольно оглядывается на то место, где увидел тогда окровавленное тело младшего... и замирает: в углу, обняв руками острые колени, сидит Локи. Аккуратно зачесанные назад черные волосы не сочетаются с грязной серой рубахой, мешком висящей на исхудавших плечах.– Локи?..– выдыхает громовержец, делая порывистый шаг к младшему.
Из головы вылетает все. И мысли о странности происходящего и о жутком месте...Маг вскидывает пронзительные зеленые глаза и как-то робко улыбается.