1 часть (1/1)

– Угх... Моя голова... – с трудом промямлила я.– ...Я что, все ещё жива?!Открывая глаза и жмурясь от яркого света, приподнимая свою голову настолько, насколько это возможно, я попыталась оглядеться.Я лежала на кровати, по бокам которой стояли две белоснежные тумбочки. Потолок был грязно-белым, а стены мятно-голубого цвета. Кроме меня в комнате никого не было, также дверь оставили приоткрытой. Похоже, я в больнице, судя по запаху спирта и медикаментов... Люблю этот запах... Навевает воспоминания и нотку настольгии по старым временам... В детстве я обожала больницы, а в силу того, что мой иммунитет; как говорила моя мама; близился к нулю, я частенько там бывала. Мой голос вроде такой же(хотя я его так давно не слышала, что точно сказать не могу), а при взгляде на тело... Оно сильно изменилось... В прошлом я была хронически худой, на грани анорексии. Но сейчас мое телосложение ни чуть не страдало от недобора веса. С какой-то стороны, я рада, но врачи ведь не настолько волшебны, так что буду отсылаться на мои очередные бредни и галлюцинации.– Ааа, ооо, ууугх...Я попыталась ещё раз заговорить, но это оказалось очень больно. Горло будто стреляло хаотичной болью и это было очень непривычно, так как в последний раз я говорила, наверно, когда мне было лет 9... Оставим идею говорить. Я все таки "глухая" и это мне не за чем.Попытаясь встать с больничной койки, но тут же откинув это решение прочь из-за боли по всему телу, я легла головой на подушку и закрыла глаза.Люблю тишину... В такие моменты можно сосредоточиться на главном, а не отвлекаться на посторонние звуки. Я обожаю раздумья. Всякий раз я ловила себя на том, что думаю о чем-то, но когда вспохвачусь, в памяти не остаётся и следа того, о чем я так кропотливо думала. Это как со снами. Ты спокойно видишь сон, он тебе очень нравится, но вдруг ты просыпаешься и не помнишь, что же тебе снилось, что же тебе нравилось... Ты не помнишь даже как заснул, в какое время, и реальность ли это вообще, или же очередная цикличность очередного странного бредового сна. Но... Хватит... Думаю, пора подумать о главном.Ничего не понятно. Я точно помню, как спрыгнула с крыши многоэтажки, на минуточку, 24-этажки... При таком огромном расстоянии до земли шанс выжить ведь буквально невозможен...Я повернула тело, желая наконец встать, но с громким грохотом упала с кровати.– М.. ах...Я издала болезненный стон.Блин... Это было больно... Никто ведь не услышал этого?... Я попыталась встать с пола, но это у меня категорически не выходило. Вдруг мне послышались быстро приближающиеся шаги и скрип двери. В комнату кто-то зашёл.– С вами все в порядке?!Блин... Кто-то услышал меня... Я до последнего надеялась, что этот человек, кто бы он ни был, направлялся не в мою палату и прошел бы мимо, не обращая на меня никакого внимания. Вообще не люблю внимание.Неуверенно открывая глаза, я увидела перед собой красивую девушку среднего роста. Она выглядела молодой, ей от силы можно было бы дать 25 лет.А, поняла. Похоже, это медсестра. Ну тогда все в порядке. Нужно только не подавать вида того, что я слышу ее./Pow автор/Может вам и незнаком этот человек, мысли, действия и слова которого вы наблюдали, но сейчас вы узнаете о ней поближе. Ее зовут Элиза.Она родилась с небольшими психическими отклонениями, которые впринципе не были заметны и совсем не мешали ее спокойной, детской, счастливой жизни...пока что. Из-за того, что мать и отец не давали должного внимания ребенку, отклонения начали развиваться в геометрической прогрессии. Родители были безответственными и заботились только о ее эгоистичной старшей сестре. Может и не следовало ее так называть, но для Элизы она была именно такой. Сестру звали Фиби, она была ужасно лицемерной. Чтобы ее младшая сестрёнка не забирала внимание родителей на себя, она наврала им о том, что ее изнасиловали, подделала документы врача и водила глупых родителей за нос. Родители несколько лет успокаивали ее, таскались с ней по разным местам, чтобы она забыла об этом, как о ужасном ночном кошмаре; полностью забыв о том, что у них была ещё одна дочь, которая нуждалась в заботе и внимании; обращались в полицию, но та почему-то игнорировала их. В один момент у матери похоже проявились зачатки мозга и она повела Фиби к гинекологу, чтобы проверить ее на наличие венерических заболеваний. В этот момент и выяснилось, что никакого изнасилования не было и она просто водила их всех за нос. Была истерика. Ужасная истерика, в которой больше всех пострадала именно Элиза. Родители били посуду, кричали на старшую дочь, пока та просто молча смотрела в пол, а малышка восьми лет была вынуждена просто смириться с тем, что про нее похоже забыли. Хотя она сама давно начала забывать о них, все больше закрываясь в себе и дружа лишь со своим богатым воображением, что рисовало красочные образы счастливой семьи. Смотря на свою семью и сравнивая ее со своими сладкими фантазиями, она все больше разочаровывалась в жизни. Для восьмилетнего ребенка познать то, что она одна, что к ней никто не подойдёт и не утешит, очень сложно, неимоверно сложно... Также ей было грустно от осознавания того, что семьи из фантазий никогда не существовало, не существует и никогда не будет существовать. Она надеялась, что фея из сказок когда-нибудь прилетит к ней и скажет, что теперь ее страдания закончены, и что теперь у нее есть всё: семья, прекрасный сказочный принц и счастье.... Но так не случится. Со временем семья начала окончательно распадаться. Отец начал пить, бить мать. Мать не выдерживает и уходит от него, забирая Фиби. О своей младшей дочери она похоже забыла, как и об обиде на старшую за долгий и ужасный обман. Отец, видя, что семья уже не та, как раньше, пытается всё исправить. У него конечно удается бросить пить, но жену и дочь он вернуть так и не смог, так что постарался переключить заботу на младшую. Наконец на Элизу обратили внимание. Вся семья будто забыла о ее существовании на несколько. Будто они сговорились. Она сама удивлялась тому, как можно забыть о члене семьи? Но все же Лизи в глубине души, была рада наконец обращенному на нее вниманию. Отец старался с ней заговорить, начать коммуницировать и хотя бы на толику понять, что за человек его дочь, про которую он напрочь забыл в порыве злости и отчаяния. Но сейчас он выбросил из головы все ненужные факторы, кроме единственного на этот момент родного человека, который не бросил его, или не в силах бросить его.Отец наконец заметил, что с дочкой что-то не так. Она не разговаривала с ним и не подавала знаки заинтересованности в нем. Ее взгляд был пустым ;будто в ней отсутствовало желание жить; и она общалась с кем-то невидимым, похоже единственным, кого она считала действительно родным... Но это не было так. Это были просто мысли в слух. Она обожала думать о чем-то. Вот например: ее кровать. У нее были высокие бортики, но в них присутствовала дыра. Эта дыра появилась, когда они всей семьёй переезжали. Друзья отца, что помогали им с переездом, были недостаточно аккуратны и уронили доску. Та раскололась на пополам и так и осталась, никто не стал ее чинить. Лизи нравилось смотреть на вещи и вспоминать их историю, иногда придумывать ее с нуля, это давало забыться.Через год отец уже сдался поговорить с дочерью. Но все же ему хотелось узнать о ней побольше. Он покупал ей книги, в надежде хотя бы немного предрасположить себя к ней. Лизи была чрезмерно благодарна отцу за это и их отношения начали двигаться с мертвой точки. С этого момента Элиза открыла для себя новый мир. Мир книг. В силу своей фантазии, ей казалось, что она действительно присутствовала в событиях книги. Днём она читала, а ночью представляла, что она герой этой книги, как она вписывается в события, как дружит с главными героями, как направляет злодеев на путь истинный. С чтением книг пришла ещё более богатая фантазия и ум. По прошествии того, как ей исполнилось 13, она попросила отца купить ей ноутбук. Он конечно не мог отказать ее первой за всю жизнь просьбе. В этом ноутбуке она изливала все свои мысли. У нее было много текстовых документов. Какой-то был ее личным дневником, какой-то был ее оригинальным рассказом, а какой-то длинным-длинным стихотворением. Она перепробовала все в отрасли писательства. Конечно, она не выкладывала свои рассказы, лишь показывала их отцу. Отец не сказать, что был рад. Она показала ему свой рассказ, оставила ему свой ноутбук на несколько дней, чтобы он успел его прочитать. Но он открыл папку с личным дневником. В этой папке Лизи будто открывалась всему миру, она описывала все свои переживания, всю грусть и разочарование, которое ей пришлось испытать. Что в какие-то моменты у нее отсутствовало желание существовать, но после того, как в ее жизни появились книги, они даровали ей это желание. Но вот психические отклонения никуда не делись. Их симптомы Лизи подробно описывала в своем дневнике. О том, что у нее часто случаются резкие перепады настроения и о том, что она ненавидит бывать на людях. Отец ещё давно понял, что у нее отсутствует навык "социальность", поэтому она не ходила в школу, она была на домашнем обучении. Он, отец, конечно не был рад новым проблемам, но не подавал знак. Он хотел ещё немного посмотреть за дочерью, потому что она ни капли не была похожа на психически нездоровую... И вправду, она не была похожа на такого человека. Со стороны она выглядела вполне здоровой девочкой. Но в голове у нее не было ничего здорового. Те события, произошедшие несколько лет назад, обман сестры, оставили на ней отпечатки. Она боялась любого упоминания матери или сестры. Отец знал это и в ее присутствии никогда не разговаривал на эту тему, да и впринципе они очень редко разговаривали. Он ненавидел свою беспомощность, но ничего с этим не мог поделать. Через некоторое время, отцу предложили хорошую, высокооплачиваемую работу. Он не мог отказаться. Он хотел устроить себе и своей дочери шикарную жизнь. Он хотел, чтобы они ни в чем не нуждались, ни в чем себе не отказывали. И конечно он принял это предложение и уехал за границу, оставив Элизу одну. Он каждый месяц присылал ей большую сумму денег. Лизи все больше отдалялась от него. Она понимала, зачем отец уехал, но не хотела этого. Ей с трудом удавалось выйти на улицу и зайти в книжный. Все же она переосиливала себя ради любимых вещей. Она выходила в продуктовый раз в неделю, чтобы купить продукты и закрыться в доме ещё на 7 дней. Спустя несколько месяцев такой жизни, ей надоело это. Скорее, она чувствовала, что сходит с ума в четырех стенах своего дома. Она реально сходила с ума. В ее жизни существовал только один человек - это ее отец, но из-за того, что он уехал, в ее окружении не было ни одного человека, кто помог бы ей. С матерью они давно потеряли контакт, дальних родственников у них не было. Никого не было. Элиза была одна. Она была будто в вакууме. Все звуки были водянистыми и глухими. Только звенящая тишина была ее постоянным спутником. Уши будто заложило и был слышен только громкий писк, что болезненно звенел в перепонках так, что они будто были готовы лопнуть. Лизи рвала волосы на голове, кричала из-за всех сил, била кулаками по стенам, лишь бы этот звон прекратился. Она била посуду и зеркала, рыдала навзрыд, но звон не прекращался. Стало только хуже. Звон будто стал двойным, он давил на мозг, было такое ощущение, будто глаза сейчас выпадут. В какой-то момент проснулась безысходность. Лизи просто сидела на полу, расставив руки в стороны и прижав колени к груди, с ее глаз текли непрекращающиеся слезы, а взгляд был таким же пустым, как в детстве. Она молила о прекращении всего этого, о конце жизни, о приезде отца. Последняя ее мольба все же исполнилась. Отец приехал, но в самый неподходящий момент. Она, полумертвая, лежала в ванной с перерезанными венами. На запястьях виднелись старые шрамы, которых перекрывали новые слой за слоем. Кровь стекала с рук, лилась из ванной на пол, смешивалась с водой оставляя красные разводы на белоснежном кафеле. Ее палец был окровавлен, а на стене виднелась темно-красная, теперь въедшеяся навсегда надпись:ПРЕКРАТИТЕ!Отец сразу вызвал скорую. Лизи удалось спасти. Какое-то время она пролежала в реанимации. После выписки из больницы ее сразу направили в психоневрологический диспансер. Диагноз – Болезнь Меньера и всё, перетекающее от нее*.Там к ней относились достаточно спокойно. Они давали препараты, что заглушали звон. Лизи днями спокойно сидела на мягком полу своей палаты, слегка улыбаясь и думая о чем-то.Она вспоминала все события, произошедшие до этого. Уход матери, забота отца, книги, писательство. С тех пор она была будто отрезана от мира, точнее, у нее был собственный маленький мир, в котором существовали только воспоминания. Это был прекрасный мир событий давно минувших дней. Ее диагноз сопровождался частыми головокружениями. Когда ее выпускали из палаты, чтобы походить, ей приходилось держаться за стены, чтобы не упасть. Перед глазами всё плыло, а звон всё нарастал. За счёт этого появилась тошнота. Лизи было трудно думать. Звон перекрывал все ее раздумья. Разговаривать стало также сложно из-за головокружения и посторонних звуков. Когда Лизи в очередной раз дали погулять, она каким-то образом забрела к кабинету глав.врача и услышала его разговор с одним из лечащих врачей Лизи. Они говорили об ее диагнозе. Лизи плохо могла разбирать слова из-за громкого звона, но четко услышала, что ее диагноз может вызвать потерю слуха. Конечно, она была удивлена, но не слишком. Слух - это последнее, в чем нуждалась Элиза. Конечно, если бы они сказали, что диагноз повлечет потерю зрения, для нее это был бы практически конец.Через полтора года Лизи смирилась со звоном, но он все же не прекращался. Из-за него Лизи не могла слышать окружающих и не откликалась на посторонние звуки, и это выглядело, как полная глухота. Конечно, не только звуки поспособствовали этому. Она всегда была сосредоточена на своих мыслях, и ей не было дела до остального. Она и без того плохо слышала, но звон в ушах заглушал все ее слуховые чувства. Когда же звон прекращался, Лизи по привычке не обращала ни на что внимание. А если ей удавалось услышать, то она не подавала виду и размышляла об этом только про себя.Врачи поставили в ее мед-карте инвалидность, или если конкретнее - глухоту. Они учили ее языку жестов, или же пытались, так как сами не были опытны в этом деле. Они распечатывали жесты, подписывая на обратной стороне их значение и наглядно показывали, как это выглядело на деле. Лизи нравилось учится этому языку. Она ненавидела общаться с людьми, так что это была неплохая альтернатива (тем более никто не ругал ее, когда она не обращала на них внимание). Так ей казалось. На деле же это ни чем не отличалось от простого общения. На самом деле все ещё хуже. В диспансере все глазели на нее и сторонились, лишнее внимание так сказать. Ей было неловко, а знание, на тот момент, лишь простеньких фраз, делало все в несколько раз ужаснее. В итоге она все же выучила этот язык от корки до корки и стала владеть им как мастер. Ей все равно нечего было делать.Через год пробывания там, Элиза уже привыкла всегда молчать и игнорировать всё, что происходит вокруг: крики; битьё тарелок, доносящееся из столовой; громкий топот спешащих куда-то врачей. Она вжилась в роль глухой. Ещё через год ее выписали. На тот момент ей было уже 19. Лизи вызвала такси и написав адрес водителю на бумажке, приехала к себе домой...Это был самый подходящий момент для ее выписки. Выяснилось, что в ночь перед ее выпиской, в дом пробрался мошенник и отец, защищаясь от него, был убит на месте. Элиза, подходя к дому и видя вокруг несколько полицейских машин почуяла неладное. Она пробилась через тучу копов и зашла в дом. Увидя то, что было внутри у нее потекли слезы. Она упала на пол и рыдала. Ее оттащили от туда и попытались поговорить. Конечно, она игнорировала всё, что они лепетали, хотя ей просто напросто не было их слышно. Звон опять начал гудеть в ушах не переставая. Наконец вышел человек, врач, знающий язык жестов. Он отвёл ее в машину скорой помощи и поговорил с ней. Дальше, он оставил ее в машине, а сам ушел куда-то, по всей видимости осматривать труп.Элиза не понимала, что такого она сделала, что высшие силы ее так ненавидят. Ей не было дано понять, почему она не может жить счастливо. Она молилась всем богам, которых знала, о счастливой жизни без каких-либо проблем и чего-то похожего. Через неделю дом оставили в покое. Все это время Лизи спала в полицейском участке. Она каждый день беседовала с психологами, которые пытались помочь ей оправиться от смерти отца. Когда же дом освободили, Лизи наконец осталась одна. Она устала от всех этих разговоров. Ей просто хотелось умереть. Лизи уже давным-давно не испытывала положительных эмоций, а со смертью отца это стало невозможным. Прознав про его смерть, мать, которая не показывалась уже 11 лет, пришла за завещанием как ни в чем не бывало. Вот только отец и копейки им не оставил. Записал все на единственного человека, которого считал родным - Элизу. Мать была все себя от злости, но поделать ничего не смогла и наконец ушла навсегда.Элиза осталась совершенно одна. Одна-одинёшенька в этом жестоком и ужасно-несправедливом мире. И все тот же звон был ее единственным "товарищем". Она не выдерживала. Ещё до ее "прибытия" в дурдом, когда отец был ещё жив, Лизи не могла справиться с одиночеством, хотя и знала, что не одна, и что отец не бросил ее. А уж когда отца уже нет, она сошла с катушек. Ощущая болезненную пустоту внутри и громкий, непрекращающийся звон, Элиза опять сходила с ума. Она не хотела опять попасть в дом отчаяния и она решила просто закончить все это. Ей уже нечего было терять. Лизи все также молила о счастливой жизни. Если уж с этой так не задалось, то пусть в следующей она будет рождена в отличной семье, по крайней мере этого было бы достаточно.Она залезла на крышу одной из высоток и спрыгнула с нее. Все было очень просто, учитывая то, что она уже была почти мертва на ментальном уровне./Pow ГГ/Медсестра помогла мне встать и уложила меня обратно в постель. Из-за падения я ударилась головой и звон опять начался, так что уже и подавать виду не надо, в эти моменты я и вправду глуха. Придется читать по губам.– Ладно... Забудьте... Вас там за дверью ждут ваши близкие. Я вопросительно посмотрела на нее, искренне не понимая, что за бред она несёт.– Ох, я забыла, извините. Доктор говорил, что у вас может быть амнезия.Какая амнезия? Я все прекрасно помню!..– Я впущу их сейчас.Окей... Близкие... Что происходит?.. Может мои молитвы все же сработали?..