Глава 3. (1/1)

Долгожданный выходной, да еще и воскресенье. Лаванда с легкостью дала отгул Курту, увидев его слегка посеревшее лицо от изнурительной работы. Парень должен был радоваться, но он ненавидел свободные дни из-за того, что просто не знал, чем заняться. Дома сидеть было нельзя: во-первых, противно находиться, во-вторых, его сосед часто просил денег на выпивку и, соответственно, никогда их не получал. Явно не от Курта. Дело было не в том, что парень тяжело их зарабатывал, и ему просто было жалко, а в том, что он действительно не хотел, чтобы из-за его подачек рушилась жизнь. Курт всегда заботился о тех людях, которые рядом. И неважно, нуждались они в этом или нет, и даже если это самый безнадежный случай. Курт стоял в магазине, заполненном народом, в длинной очереди, сжимая в руке маленький пакетик подсолнечных семечек. Он не взял товарную корзину для одного жалкого пакетика и уже давно злился на себя, что просто не нашел какой-нибудь маленький ларек – очередь двигалась ужасно медленно. Люди, стоящие перед ним, каждую секунду подталкивали поближе к кассе свои телеги, переполненные всяческой едой. Курт от нечего делать рассматривал, что люди покупали. Кучи разнообразных фруктов и овощей, литры алкоголя, огромные куски мяса, наверняка, для больших семей. Курт невольно облизнулся, увидев виноград. Он ел его всего пару раз в жизни. Как-то в детдоме неизвестный мужчина принес ему пакет разнообразных вкусностей, который Курт разделил со своими младшими друзьями. Из воспоминаний его вытащило чувство того, что кто-то прожигает его взглядом. Маленькая полная девочка, стоящая перед ним, уставилась на него сердитым прищуром, а когда она увидела, что парень в потрепанной одежде облизнулся, то немедленно задергала рукав мужчины, вероятно, своего отца. – Папочка, этот нищий хочет съесть нашу еду, – у девочки был высокий противный голос, который резко резанул по ушам Курта. Он нервно передернулся от взгляда обернувшегося мужчины. – Проваливай, – низкий грубый голос не предвещал ничего хорошего. Мужчина оглядел Курта с ног до головы, замечая, что тот что-то держит в руке. Моментально схватив рукав парня, он завопил своим басом на весь магазин. – Вор! Здесь вор! Не прошло и десяти секунд, как лысый громила выше Курта на голову, отобрав пакет с семечками и швырнув его на пол, подхватил парня под руки и выволок на улицу, выкидывая его в лужу. Курт больно приземлился поясницей, но несмотря на острую боль быстро встал, он не хотел промокнуть и потом мерзнуть весь день. На него часто смотрели, как на вора, на нищего или оборванца. Этот взгляд полный неприязни Курт запомнит навсегда. Но ему по-прежнему нужны были семечки, парень планировал сегодня провести полдня в парке и навестить своих друзей. Купив в небольшом киоске семечки, Курт отправился в парк. Деревья по главной аллее уже были все в гирляндах, освещая подмерзшую землю всеми цветами радуги. На главной площади парка стоял огромный Санта Клаус с двумя оленями по бокам и издавал свое любимое "Хо-хо-хо!" Рождество. Курт любил этот праздник. В детдоме он часто ставил веселые спектакли в духе торжества для того, чтобы порадовать самых маленьких, тех, кто еще не смирился с тем, что он один, и для того, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Последние недели перед Рождеством парень до глубокой ночи сидел за своим обшарпанным столом, придумывая образы животных, гномов, эльфов, принцесс и их принцев и других героев пьесы. Его нетипичные постановки всегда пользовались успехом, счастливые улыбки детей озаряли его одиночество. Курт не дружил со сверстниками – для него они все были непроходимыми идиотами. Они были такими глупыми, вечно жалующимися на свою жизнь, и большинство из них ненавидело своих биологических родителей. Счастливцы. Они у них хотя бы были живы. Только он уже как два года вне детдома, вне того беззаботного детского счастья и своеобразного уюта. Морозный ветер трепал пряди волос, Курт кутался в легкое пальто и обзывал себя идиотом, который не носит шапки и шарфы. Проходящие мимо люди сталкивались с ним плечами. Курт не чувствовал боли, возможно, он был заморожен декабрьским холодом, или слишком опечален осознанием своего состояния. В прошлое Рождество он работал, целый день усилено маша тряпкой, и настолько вымотался, что, придя домой, он не скушал свой новогодний набор фруктов и конфет, а просто завалился спать. Рождество через несколько дней, и Курт совсем не знает, как провести его так, чтобы было весело, а не одиноко и грустно. Молодой человек зашел далеко вглубь парка и присел на одну из заброшенных скамеек. Он медленно, шелестя упаковкой, раскрыл пакетик и отсыпал горсточку черных семян себе в руку. Курт просвистел знакомую ему мелодию, и, спустя пару минут, на его зов прилетел один голубь. Парень заботливо насыпал семечек на скамейку. Птичка недоверчиво повертела головой, но все же подошла ближе к горстке. – Ну же, покушай, – Курт мило улыбался, разговаривая с птицей. Он боялся ее спугнуть, поэтому сидел, не шевелясь. Голубь, еще раз оглядев Курта, взял одно зернышко в клюв и быстро отпрыгнул на землю. Затем он, осмелев, стал кушать уже прям на скамейке. Прошло около пяти минут, как Курт насыпал себе в руку семечек, и сейчас голубь по-прежнему недоверчиво поклевывал зерна. Стрепет крыльев где-то над головой парня, и еще один голубь присел на асфальт рядом с Куртом. Птицы давно не обращали внимания на юношу, затеяв небольшую драку из-за еды.

Присоединившиеся всклокоченные воробьи путались в ногах голубей, недовольно чирикая и пытаясь отхватить себе хоть какие-то жалкие крохи еды. Курт обожал кормить птиц, это очень успокаивало и помогало парню чувствовать себя нужным. Он часто сравнивал себя с этими животными. Он также крутился в мире полным людей, но был одинок. Беспощадный мир, в котором каждый сам за себя. Курт никогда не знал, что будет ждать его вне детдома. Конечно, он думал, что с ним будет, но ему никогда не приходила в голову мысль, что все будет настолько ужасно, что его будут ненавидеть, издеваться над ним, бесконечно унижать. Да и кто бы смог такое представить? Курт не заметил, как вокруг него уже столпилась целая стая птиц, несмотря на то, что семечки давным-давно кончились. Теперь птицы, почувствовав тепло в своих желудках, дрались просто так. Голуби, оживленно воркуя, толпились в одном месте. Курт увидел, что воробьев почти не осталось. На улице потемнело, и нужно было торопиться домой, пока район, где жил Курт, можно еще считать относительно безопасным. Парень поднялся со скамейки, проходя мимо голубей. Звуком своих шагов юноша распугал их так, что они, всполошившись всей толпой, разлетелись в разные стороны. Курт заметил на асфальте, белеющем инеем, воробья, который неподвижно лежал, жалобно попискивая. Парень наклонился к нему поближе и увидел, что у птички сломано крыло. Курт аккуратно переложил воробья к себе в ладонь и осторожно сунул ее себе в пальто. *** Курт шел домой довольно размашистым шагом, стараясь идти как можно быстрее. Он повторял про себя слова девушки из зоомагазина, что птичку надо напоить сладкой водой, покормить растертым желтком и как можно чаще с ней говорить. Парень шепотом тороторил эти наставления, он больше не замечал холодного ветра, его тонкая давно посиневшая рука сжимала ручки пакета с десятком яиц внутри, йогуртом и сахаром.Придя домой, Курт первым делом, немного выпотрошив свою подушку, нашел старую консервную банку из-под селедки и положил в нее небольшое количество перьев, создавая птичке гнездышко. Дома никого не было, что заметно обрадовало Курта, он быстро запрыгал по кухне, ставя чайник и насыпая немного сахара в стакан. Согрев небольшое количество воды, парень быстро размешал сахар и, взяв пипетку, подошел к птичке. Воробей непроизвольно дернулся. – Тише, дружок, – Курту совсем не хотелось разжимать клювик испуганной и измученной птички, но девушка в магазине сказала, что это придется делать насильно. –Не бойся, тебе это нужно. Парень, присев за обшарпанный стол, немного надавил по бокам головы птицы, принуждая ее раскрыть клюв. Затем капнув одну каплю в открывшийся рот птицы, он отстранился, наблюдая, как воробей себя поведет. Птица послушно все проглотила, вызвав тем самым удивление Курта. "Ведь девушка говорила, что птица может отпихиваться и даже пару раз клюнуть, но воробей оказался на редкость спокойным и послушным, а может ему просто нравится сладкая вода?" Напоив птицу, Курт налил себе чай. Светло-желтая жидкость в стакане не давала никакого намека на то, что был заварен черный чай. Курт Хаммел не мог себе позволить хороший ароматный черный чай, но с удовольствием тратил последние деньги на еду для птички. – Я тебя вылечу. Надо придумать тебе имя, – Курт мягко гладил воробушка по голове большим пальцем. Птица медленно смыкала и размыкала свои веки, явно испытывая удовольствие от действий Курта. – Может назвать тебя Никки? Разговор с птицей прервал звук открывшейся двери. Кухня мгновенно наполнилась тошнотворным ароматом дешевого винища. Курт невольно поморщил нос от резко ударившего запаха. – Привет... Курт... – слова вошедшему мужчине давались довольно сложно: он едва стоял на ногах. – Мне нужна помощь. – Здравствуйте, – проговорил, стиснув зубы, Курт. Парень весь вечер надеялся, что не застанет своего соседа, что ляжет спать раньше, чем тот придет домой. И сейчас, когда сосед появился в дверях в подвыпитом состоянии, Курт был обязан ловко вывернуться из всех задушевных бесед этого мужчины, которые, как правило, ничем хорошим не заканчивались. – Одолжишь мне немного денег? – мужчина прополз дальше по кухне, становясь перед парнем. Его расфокусированный взгляд заметил банку с каким-то комком внутри, который Курт по непонятной причине гладил. – Что за мусор на кухонном столе? – Это птица, а не мусор, – юноша хотел бы указать пьянице, кто на самом деле мусор в этих стенах, но, как всегда, тактично выдержав паузу, продолжил спокойным тоном. – У нее сломано крыло. Я хочу ее вылечить, - отточенными оборванными фразами Курт пытался дать понять, что не хочет этого разговора. – Оу, ясно. Благодетель, – мужчина истерически рассмеялся, хрип прокуренного горла эхом отразился от потрескавшегося кафеля, заставляя Курта в который раз поморщиться. Прекратив ржать, он прокашлялся, сплевывая в раковину. Обернулся он уже с серьезным лицом. – Мне нужны деньги, Курт. – У меня ничего нет, – парень убрал руки от птицы и, положив их к себе на колени, неосознанно сжал их в кулаки. Он ненавидел такие разговоры, и сейчас главным было как можно меньше говорить и держаться подальше от желания вмазать в пожелтевший от алкоголя глаз – знак умирающей печени. Мужчина молча прошел дальше и увидел на кухонном столе упаковку яиц и вскрытый пакет сахара. Одно движение рукой – разбитые яйца растекаются по полу, смешиваясь с рассыпанным сахаром. – А на эту дрянь у тебя есть деньги? – толстый палец с обезображенным кривым ногтем тыкал в воробья. – А, Курт? Есть? – Не трогайте мои вещи! – Курт резко встал. – Вы не заработали тех денег, которых они стоили! Мужчина тронулся с места, подходя ближе к Курту, и, тыча пальцем в грудь парню, закричал, выплевывая слова и орошая слюнями нежную кожу лица парня: – О, как? Ты – нищий оборванец! Совсем страх потерял? Ты забыл, как я тебя приютил? – Нет, не забыл, – рука Курта отмахнула от себя уродливый палец. Парень сделал два шага назад: его вот-вот могло стошнить от запаха алкоголя и прогнивших внутренностей, но он должен прекратить все это. – Я никогда не думал, что мой отец мог бы дружить с таким ужасным человеком, как вы! Вы не получите денег! Мужчина нагнулся и поднял с пола одно разбитое яйцо. В два счета он подлетел к Курту и со всего размаха смял скорлупу на его лбу. По носу парня поплыла сопля желтка, мелкие скорлупки больно впились в нежную кожу. Курт автоматическим движением вытер нос и лоб и кулаком дал в левый глаз обидчику. Но парень был слишком слаб, чтобы удар был достаточно сильным, а мужчина слишком пьян, чтобы почувствовать хоть какую-то боль.

Окончательно разозлив соседа, Курт получил ногой в живот и, согнувшись пополам, упал на грязную плитку кухни. Обезумевший мужчина, не разбирая, лупил ногами по парню, задевая голову, живот, ноги. Курт беспомощно подтянул колени к груди и закрыл руками голову. Мужчина все бешено лупил. "Курт Хаммел стерпит все что угодно, но не отдаст этой скотине свои деньги", – повторял про себя Курт, крепче прижимая руки к голове. Он уже давно их не чувствовал – все удары приходились именно по рукам. Наконец, мужчина, опомнившись, отступил и, выходя за дверь, крикнул:– Убери за собой, уборщик хренов, иначе – еще получишь. Курт потерял отсчет времени. Он не помнил сколько еще пролежал на полу, судорожно всхлипывая и все еще крепко держась за голову. Он так хотел, чтобы этот козел забил его до смерти, чтобы все это кончилось раз и навсегда. Курт услышал писк воробья и заставил себя подняться. Раненная птица нуждалась в нем. Просидев с Никки еще около часа, молча поглаживая его голову, Курт дождался, пока птичка уснет. Затем отнес воробья на шкаф, где его полоумный алкоголик-сосед не смог бы достать бедное животное. Наконец, безопасно устроив птицу, Курт убрался на кухне и, приняв душ, поспешил лечь спать. *** – О, Господи! Курт! Что с тобой опять случилось? – Лаванда, увидев синяк на левом глазу Курта и кровоподтеки на бледной коже, беспомощно вскинула руками и стала в панике бегать по служебному помещению в поисках аптечки. – Что на этот раз? Ну же, Курт! Не молчи! – Со мной все в порядке, – парень прошел вглубь помещения, присел на стул, хватаясь за голову. – Мисс Лаванда, только не кричите, пожалуйста. У меня голова раскалывается. – Ты что? Нажрался и подрался с кем-то вчера? Не может быть! – Лаванда, проигнорировав просьбу Курта, продолжала вопить на всю кафешку. Она уже нашла порошок бодяги и замешивала его в стакане. – Курт, в чем дело? – Кое-что с соседом не поделил... – Курт совершенно не хотел рассказывать все подробности произошедшего, он и так прекрасно понимал, что доставил немало хлопот бедной женщине, и если он расскажет все, что произошло, то рискует быть запертым дома у Лаванды без права на выход на ближайший год, а может быть и пять лет. – Опять этот козёл денег от тебя хотел? Я надеюсь, ты ему тоже вмазал? – женщина бросила грустный взгляд на худые плечи Курта и уже знала ответ. – Господи, сладкий, у тебя вообще что-нибудь хорошее случается? – Ну.. я вчера подобрал птичку, она сломала крыло, а я вот ее приютил, – легкая улыбка поддернула губы Курта. – Она очень послушная и милая. Никки назвал. – Какой же ты добрый... Я ненавижу этот мир за то, что так поступает с тобой. Но я также рада, что знаю тебя... Навряд ли я увижу в своей жизни кого-то более сильного духом, чем ты, – Лаванда крепко обняла парня своими большими накаченными руками и чмокнула его в щеку. Когда она отстранилась, чтобы потянуться за стаканом с бодягой, Курт заметил, как она смахнула слезинки с правой щеки. – Сейчас замажем твой синяк, и ты сможешь начать работать. И все-таки Курт благодарен судьбе, что встретил эту чудесную женщину. Она его никогда не осуждала, не испытывала к нему чрезмерной жалости, хотя знала все, что произошло в жизни молодого человека. Курт всегда мог обратиться к ней за помощью, зная, что эта радушная женщина никогда ему не откажет. *** Блейн мерил шагами свой кабинет. Он ходил вдоль, поперек, наискосок, зигзагами, кругами и прочими фигурами, чувствуя себя непроходимым идиотом. Он не понимал сам себя. Как так всю жизнь ни о ком не беспокоился, а тут стоило не выйти на работу одному какому-то уборщику, с которым Блейн был знаком лишь пару недель, так парень стал сходить с ума. Он сегодня нарочно приперся пораньше на работу, чтобы застать Курта и успеть поговорить с ним. Ему так хотелось поговорить с ним, что самому было смешно от этого. Курт был действительно удивительным человеком, раз Блейн, вечно помешанный на сексе, даже и не думал о Курте, как об объекте сексуального желания. Ему действительно хотелось общения с этим удивительным человеком. Хотелось узнать, что-нибудь интересное. Ведь Курт был таким умным и смешным, но совсем ненавязчиво, как это бывало обычно с другими знакомыми Блейна. Андерсон встречал кучу разных людей на светских тусовках, и ему там было нечем заняться. От всех этих сплетен его просто тошнило, наркотой не хотелось баловаться (есть прекрасный пример - старший брат) и остается только секс. Секс механический, просто какое-то удовлетворение животной похоти. Блейн трахался со многими. Многие бы даже сказали, что со всеми, у кого есть дыра. Он занимался этим, чтобы удовлетворять себя, чтобы иметь репутацию, чтобы отличаться от других. Да и почему бы не заниматься тем, в чем ты профессионал? Вот и Блейн считал так же. А сейчас все изменилось. Если раньше Блейн чувствовал себя нужным в постели, хозяином положения, то сейчас ему было глубоко наплевать на все то, что происходит под ним. Как будто старая любимая игрушка надоела, бросить не получается, потому что привык, а былое наслаждение совсем исчезло. И сейчас, когда весь кабинет истоптан, а нового увлечения нет на работе, Андерсон просто сходил с ума. Решив, что нужно что-то предпринять, Блейн двинулся к начальнику по кадрам. "Ведь он там не просто так сидит, его работа знать все о персонале!" Нужно было срочно узнать, где Курт, что с ним. Не удосужившись постучать в дверь, Андерсон просто ворвался в кабинет с криком: – Где мой уборщик? – И Вам, добрый день, мистер Андерсон, – молодой человек в очках с роговой оправой мельком глянул на ворвавшегося и тут же вернулся глазами в монитор. – Вы завели персонального уборщика? А мне даже не рассказали... Или это очередная Ваша сексуальная фантазия? – Черт, нет! – Блейна всегда бесили шуточки Арти, а сейчас, когда он зол и вот-вот окончательно сойдет с ума, очкарику лучше припрятать свое обостренное чувство юмора. – Курт. Где Курт? – Курт? Я не понимаю, о ком Вы говорите, – снова бесстрастное лицо. "Даже бровью не повел", – все бесился Блейн. Единственное, что выдавало Абрамса – это саркастический тон, который Андерсон научился распознавать после пяти лет совместного времяпрепровождения. Арти заметил, как внезапно воцарилась тишина в кабинете, и было слышно лишь хриплое сопение. – О, я вижу, что ты зол, – сыронизировал Арти. – Твой Курт сегодня с утра позвонил и сказал, что у него проблемы со здоровьем. – Что-то серьезное? Он в больнице? Дома? Дай мне адрес, я его навещу, – Блейн хватался за голову, зарываясь в кудряшки и теперь меряя шагами уже кабинет Абрамса. – Успокойся уже! С ним все в порядке. Он сказал, что придет вечером! Увидишь ты его, – глаза Арти устали следить за бегающим по кабинету Андерсоном, и поэтому парню жутко хотелось выставить его за дверь, чтобы этот придурок не мешал работать. – А теперь выметайся из моего кабинета! Блейн послушно вышел из кабинета, хлопнув дверью. Он по-прежнему злился. Энергия била через край, и ему нужно было срочно ее куда-то направить. Привычным движением руки Андерсон достал из кармана брюк телефон и набрал номер. На работе до вечера делать теперь совсем нечего. Самое время поехать и развлечься.