Часть первая. Этап первый: Знакомства. Пролог (1/1)

Темнота. Всепоглощающая темнота. Я чувствовал себя птицей, которую силком запихнули в клетку. Преступником, заключенным за решетку. Пойманной бабочкой, которой опалили крылья....Воспоминания неслись со скоростью света: вот мы с родителями едем на отдых, мама улыбается мне, папа сосредоточенно ведет машину. Неожиданно из-за угла выворачивает огромный грузовик. Папа резко дергает руль, но уже поздно. Он успевает только открыть дверь с моей стороны и крикнуть: "Беги!" И я бегу, рефлекторно, ведь я никогда раньше не смел ослушаться приказов отца. Он сказал мне бежать, и я побежал. Взрывом меня отбросило на асфальт, я ударился о него подбородком, и челюсть пронзила острая боль.После прохождения лечения в больнице меня отправляют в детдом, наполненный мраком и зловонием, где я и провожу наполненные болью и страданиями одиннадцать лет. Здесь мне только и оставалось, что играть на гитаре. Это отвлекало меня от насущных проблем, злобных воспитателей, подростков, избивающих малышей, протекающей крыши, воспоминаний о погибших родителях. Незаметно для себя я полюбил музыку настолько, что уже не мог дальше жить без нее.Мне повезло встретить одного хорошего человека. Его звали Виктор Михайлович. Он увидел меня с гитарой, играющего на крыльце детдома. Он заговорил со мной, повествовал о своей долгой жизни, спрашивал о моей. Он приходил ко мне каждый день, каждый раз принося с собой старенькую скрипку. Уроки с этим пожилым человеком были для меня некой отрадой, с каждым днем я с нетерпением ждал, когда же он придет снова. Он обучил меня нотной грамоте, помог мне развить слух. Я любил смотреть, как он играет на скрипке, любил играть на ней сам. Однажды Виктор Михайлович не пришел. Я ждал его. Думал, он не может прийти по делам, но… Он больше не приходил. И не пришел ни через месяц, ни через полгода. Я понял, что он не придет больше никогда. В тот день, как мне исполнилось восемнадцать, я ушел из детдома. Теперь я мог вступить в права по наследству и заселиться в родительскую квартиру. Здесь все веяло духом прошлой жизни… В детской все еще лежали мои старые игрушки. За полчаса я собрал их все и отнес в тот детский дом. Ребятам они нужнее. Я продал некоторые вещи и купил на деньги, вырученные с них, электрогитару. Один шаг вперед. А скрипка не была мне нужна. Она у меня уже есть. Подаренная ныне покойным старшим другом. Пора продвигаться дальше....Плавная, переливающаяся трелями мелодия наполняла старенький гараж, где репетировали я и моя группа. Я потер пальцем шрам на подбородке и взглянул надевушку, сидящую напротив. Она улыбалась, и эта улыбка была теплым лучом, согревавшим мое больное сердце. Я встретил ее совсем недавно. Она стала для меня, оставшегося без единой родной души, младшей сестрой. Чистое невинное создание с ангельским голосом, раскрасившее мою черную жизнь цветной пастелью. Мы встретились совершенно случайно. Она просто перепутала меня с соседом и облила водой. Ей было неловко за это. Она пригласила меня на чай, дабы извиниться за эту нелепую случайность. Пока она возилась с чаем на кухне, я прогулялся по небольшой квартире и, к своему удивлению, обнаружил в ней синтезатор. Как оказалось потом, он принадлежал ее подруге. В тот день я нашел вокалистку и клавишницу для своей группы.Ритм-гитариста я пригласил из того же детдома, где был и я, замечательного парня, с хорошим чувством юмора. Он так же любил музыку, как и я. Он быстро согласился.Басиста я нашел в интернете. Поначалу меня смутил его юный возраст, но парень играл на бас-гитаре почти на уровне Стюарда Хэмма. Я не мог пропустить такой персонаж. Самым последним мы нашли сердце группы – барабанщика. Это был приезжий американец, решивший навестить свою сестру, да так и оставшийся в России. Что ж, нам жутко повезло. Творческая жизнь бурлила и кипела, как и моя личная жизнь. Многочисленные женщины, каждое утро в чужой постели, горький кофе, мимолетное прощание навсегда. Днем я обнимал электрогитару, ночью – красивую девушку.Мои будни напоминали американские горки. Почти все дела группы были на мне. Сестренка нашла нам менеджера, ее знакомую, и хотя бы за это я был ей очень благодарен. Я превратился куклу на колесиках. Детские психологические травмы частенько давали о себе знать, и я искал спасения в алкоголе, сигаретах, наркотиках. Однажды сестренка застала меня в состоянии высушенного мухомора. Она не разговаривала со мной две недели. О ссоре с ней я забывал в объятиях новой женщины или добыв новую дозу героина. Теперь я был тряпичной куклой, швы которой грозились разойтись. Вскоре я бросил чрезмерно употреблять спиртным и баловаться с психотропными веществами. В конце концов, каждый рок-музыкант проходит через подобное. Вместо этого я целые дни проводил за гитарой и выкуривал по две пачки сигарет в день. Вот уже четыре года меня преследовал хриплый кашель. Из-за него я просыпался ночью, из-за него обрывались репетиции песен с моим вокалом, из-за него я видел беспокойство в глазах моей сестренки. Однако, невзирая на ужасную боль в груди, я всегда тепло улыбался ей, хоть это и давалось тяжело. Потом она перестала доверять моей улыбке, а еще позже застала меня в уборной, склонившимся в приступе кашля над раковиной. Теперь я не мог больше притворяться; струя воды из крана смыла склизкое кровавое месиво. ...И вновь меня встречают темно-зеленые потрескавшиеся стены, на этот раз больничные. "Молодой человек, у вас рак легкого", - эхом звучит в моей голове голос доктора. Я все еще ощущаю теплые объятия сестренки, сидя на пожелтевшей от времени грубой простыне. Я смотрю на ржавую железную спинку кровати, погруженный в омут мыслей.

"Докурился, рок-музыкант хренов".

В голове мелькают смутные образы родителей, детишек из детдома, лицо сестренки.

"Не смей умирать", - сказала она мне, прежде чем уйти. Глупенькая. Я вовсе не собираюсь умирать. Ад подождет, ведь я должен еще раз испытать экстаз, полученный на сцене, поцелуи девушек, твои, сестренка, объятия. Я должен еще раз увидеть солнечный свет, встретивший меня на пороге выхода из детдома. Еще раз должен ощутить прохладный ветер. Я должен почувствовать вкус жизни, гоняющей меня из угла в угол. Последний раз я должен ощутить, что значит жить.