Эпилог (1/1)

Восемь месяцев спустя Шум перрона, дымная завеса рычащих поездов. В душе?— странная, но вполне объяснимая пустота, сжирающая всё, но изрыгающая чувства новые, сильные, значимые. В глазах?— слёзы, которые не сморгнуть и не выдавить из себя; они словно вот-вот польются рекой, но на самом деле?— где-то там, вдали, на задворках изнывающего ощущения приближающегося одиночества и желания вернуться. Ещё не уехал, а уже так тянет обратно. Уже хочется уйти отсюда, вернуться в дом, пахнущий родным детством, пахнущий счастливым солнцем и ребяческой беспечностью. Хочется просыпаться каждый раз там же, видеть всё те же лица, приевшиеся и даже надоевшие, но такие близкие и запавшие в душу. Хочется слышать их голоса, видеть взгляды, чувствовать касания и присутствие рядом вечно. Я кинул последний взгляд на свою семью, стоящую у будто курящего поезда, и закурил сам. Аркадий, стоящий напротив молча, сложил руки в замок на груди. Эти восемь месяцев, что мы провели вместе, стали лучшим временем для нас обоих. С Гогой после того случая на Новогоднем балу церемониться перестали?— выгнали к чертям собачьим, он перешёл в ПТУ в соседнем городе, теперь учится на столярного мастера. Аркадия, само собой, донимать перестали. Мы с ним очень сблизились после той ссоры, стали уважать друг друга ещё сильнее и вовсе не скрываем ничего даже самого незначительного. В наших отношениях главенствовала и царила политика честности, пренебрежение которой могло бы всё разрушить. Я был счастлив, что он остался со мной, и дорожил им до самого последнего нашего вечера, который мы провели вместе. С моим отъездом в Москву Аркадий смирялся долго. Пусть и не показывал, что не хочет оставаться один, никогда не перечил. Но стоило только хоть как-то упомянуть или напомнить о скоротечности времени?— блестящая пелена слёз в глазах, дрожащие губы и моё сердце в клочья. Я старался каждый раз дополнять, что обязательно вернусь, как только смогу, что буду приезжать на каникулах, а после обучения и вовсе заберу с собой, если он сам не поступит куда-нибудь раньше. А потом я его обнимал, целовал, всеми силами показывал, что ещё рядом, и эти моменты в полутьме и интимных потёмках, наполненных душной страстью, запомнились мне больше всего. Я определённо буду скучать по его тонким, алебастровым пальцам на своих тяжких и широких руках, щетинистом лице; буду скучать по робким губам на своих. Буду скучать по славным, сдавленным, но чувственным речам. Я буду скучать по Аркадию. В ?Арлекине? Аркадия приняли лучше некуда, и успехов за эти восемь месяцев он добился немало. Стал увереннее в себе, стал лучше контролировать эмоции, стал воспринимать себя как-то иначе и пусть и до сих пор нуждался в моей заботе, умел о ней попросить, когда прижало, а не отмалчивался, стиснув зубы. Я был рад и тому, что он понемногу стал цвести, стал набирать вес и полностью отказался от таблеток. Его мама, женщина, ставшая и моей матерью тоже, благодарила меня всякий раз, что видела; я замечал, как она чахла, как серела её кожа, как мутнели глаза, и ещё чётче назревал во мне страх уезжать. Как-то она сказала мне, что чувствует скорый конец. Аркадия, слава Богу, рядом не было (а иначе она бы не заговорила), и я действительно еле-еле сдерживал слёзы, готовые литься рекой. В нашу последнюю встречу она сказала мне, что в другом городе у Аркадия есть бабушка и она его не оставит. Я надеялся, что ей не придётся ехать в Залещинск. Алёна и Вадим проводили меня на удивление слезливо. Вадим вправду пустил скупую мужскую, а потом скрылся в кухне кафе, вынося лучшие его капкейки с малиновым сиропом и глазурью,?— он решил проводить меня, что называется, со вкусом. Капкейки, буду честен, стоят своей цены, и лучше них я ничего не пробовал. Его радушие и эмоции меня обескуражили, и казалось, что это совсем не тот Вадим, которого я знаю. Алёна долго меня обнимала, наверное, она была даже рада, что не ей сейчас приходится оставаться одной. Влюблённая в Вадима, Алёна цвела: стала ярче, стала улыбаться намного чаще, а я тому был только доволен. Я всегда желал ей только счастья, и если уж она нашла его не в моей партии, то так тому и быть. Вадим тоже классный и вовсе не тупой сухарь?— в этом я убедился за тот короткий летний вечер, проведённый в кафе. Я чувствовал себя словно на своём месте и со своими людьми. Мы с Аркадием так и стояли?— молча, глядя в мощёный камнем пол. Я докурил, и чудилось, что обволокший горло табачный дым не давал мне ни слова вымолвить, но на деле же этому помехой были колкие, ледяные слёзы, вставшие точно поперёк. Я так боялся расплакаться не потому, что строю из себя сильного духом и телом, а потому что Аркадий тоже заплачет и смотреть на его слёзы я уж точно не смогу. Но говорить надо было?— прозвучало два гудка, оповещающие о том, что осталось совсем мало времени до отправки. Так странно: кажется теперь, что того времени, что мы с Аркадием провели вместе, вовсе и не было. Я словно уснул где-то там, в ноябре, а теперь, стоя на перроне, наконец очнулся с ложными воспоминаниями в голове. И не знаю, хотел бы я, чтобы всё это оказалось ложью? Нет. Не хотел бы.?— Ну… —?Аркадий неуверенно расставил дрожащие руки в стороны. —?Будем прощаться? Я мотнул головой, сбрасывая с себя накатившую меланхолию и тоску по бывшим лучшим временам.?— Пора уже,?— я попытался выдавить из себя что-то наподобие улыбки, но вышло очень сдавленно и даже грустно. Уютные руки Аркадия сомкнулись за моей спиной. Я прижал его словно в последний раз. Так оно и было.?— Я буду скучать,?— Аркадий сдался слезам, и они, горячие и жгучие, тут же промочили мою футболку, и я почувствовал влагу на груди. —?Очень буду. Как же я без Вас??— Я тоже буду скучать, ты же знаешь. Давай не будем лишних эмоций вываливать? А ты сильный?— без меня справишься, никто тебя обижать не станет. Как закончишь одиннадцатый?— милости прошу в Москву, приючу, отогрею, любить буду непомерно.?— А сейчас? Сейчас Вы меня любите??— Больше жизни.?— Я Вас тоже люблю. Обязательно приеду. Давайте договоримся??— О чём??— Созваниваться каждый вечер. Что бы ни произошло?— ровно в девять я буду набирать Вам. Обещайте, что возьмёте трубку, несмотря ни на что.?— Обещаю.?— Точно??— Так точно тебе даже гадалка не скажет.?— Я не верю в гадалок,?— Аркадий наигранно-обиженно сложил губы трубочкой. —?А Вам верю.?— Спасибо. Гудок раздался единожды.?— Ну всё, пять минут до отъезда. Прощаться не хотелось.?— Понимаю… Аркадий тоже не спешил расцеплять руки. Лишь задрал голову, подбородком упираясь мне в грудь, а я, наклонившись, поцеловал его так чувственно и с любовью, как только мог. Он в очередной раз таял, и мне пришлось поддерживать его под подмышки. Наши сердца, бившиеся в унисон тогда, станут моим любимым музыкальным произведением, готовым внушить надежду на самое светлое будущее. Поцелуй прекратился, Аркадий облизнул губы и смущённо увёл взгляд в пол. Отпустив меня, взял за руку, и мы пошли в сторону поезда. Плачущая мама заставила улыбнуться.?— Ну вот шо ты? —?вытирала слёзы она.?— Да ничего. Смешная ты.?— С чего бы? —?встряла Ира, явно не понимая, к чему я. Витька, сидевший в коляске, чихнул. —?Вот видишь.?— Приезжать ж буду. Чего слёзы лить??— Не дави на мать, положено у них, у баб, так,?— пояснил отец,?— попусту рыдать. Пусть плачет, если хочется, а ты хуже не делай?— не забывай нас, приезжай, как минутка свободная будет.?— Как минутка не обещаю…?— Посадка на рейс №34 до Москвы!?— Но как две?— обязательно. Я поднялся по лестнице в тамбур.?— Ну всё, давай, с Богом,?— махала мне мама заплаканным платком. —?Звони! Улыбнувшись всем, я прошёл в поезд. Расположился на купленном месте, снял рюкзак и ещё раз улыбнулся стоящим на перроне. На этот раз?— в последний.POV: авторМесяц спустя Телефон в комнате общежития зазвенел.?— Алло? —?Дима, сев на постель, приложил трубку к уху.?— Это я, узнали??— Конечно. Как ты там, что нового??— Я хорошо! Гуляю с мамой много, по Вам скучаю… Она тоже скучает! Когда сможете приехать??— Передавай привет маме… —?Дима развалился на кровати, глядя в потолок. —?Приехать? Не знаю… У нас завал большой, еле-еле со Стасом выгребаем.?— С Вашим новым другом??— Ага.?— Мне стоит ревновать??— А-ха-ха! Ну ты и глупый, Стас ни одной юбки не пропускает, а я тебя люблю. Приеду, наверное, на зимних праздниках, после сессии?— раньше никак.?— Хорошо. Буду ждать. Люблю Вас.?— И я тебя. Доброй ночи.Три месяца спустя?— Алло??— Это я!?— Я понял,?— голос звучал немного отрешённо. —?Ну чего, как ты там??— Неплохо, только вот с ЕГЭ нас гоняют знатно! Устаю каждый день?— только так себя живым и чувствую.?— Я тоже помираю тут… К тебе хочется, знаешь, чтобы так же беззаботно и тепло.?— И я к Вам хочу. Поскорее бы зимние.?— Уже готовлюсь тебя зацеловать! Держись, мало не покажется.?— Верю Вам на слово! От моей мамы Вам привет.?— И ей. Слушай, Стас пришёл, нам за проект надо. Созвонимся.?— Созвонимся. Люблю Вас.?— А? А, да, и я тебя.Полгода спустя?— Привет, Аркаш.?— Почему Вы не приехали?! Вы обещали!?— Прекрати реветь. Я не смог?— после сессии думал гроб заказывать. Ты можешь понять, что не одному тебе тяжело??— Зачем было мне врать и вешать лапшу на уши??— Потому что я… Я же люблю тебя и действительно хотел приехать. Пойми. Долгое молчание пронзило трубку.?— Ладно, я… Я понимаю. Надо было самому на осенние приехать.?— Ты не виноват, не вини себя. Так сложились обстоятельства.?— Очень хочу к Вам.?— И я… Ладно, всё, мне пора.?— До завтра. Люблю Вас.Год спустя?— Алло? Дима, Дима…?— Ты чего рыдаешь??— Моя мама… Она умерла. Сердечный приступ. Дима, Вы приедете? Я не хочу оставаться один.?— Слушай, вообще никак. Завалы один за другим. Прости.?— Вообще никак??— Да, мне стыдно.?— Хорошо, я… Я понимаю. Удачной учёбы, извините, что побеспокоил.?— Всё в порядке, ты справишься.?— Люблю Вас.Полтора года спустя?— Алло? Да, кто там??— Дима? Вы меня не узнали??— Почему? Узнал, просто плохо слышно.?— А что за шумы на заднем фоне??— Да соседи вечеринку устроили, никак не успокоить.?— А Вы с ними??— Ещё чего… Слушай, вообще времени нет, давай,?— телефонный разговор был окончен.?— Кто там был? —?высокий мужчина в костюме принёс к столику два бокала алкоголя.?— Да этот… Всё названивает.?— Да кинь его в чёрный список,?— Дима посмотрел на свой телефон. —?Полтора года прошло, чего ты с ним сюсюкаешься? Лучше пошли, там девушки без нас скучают.?— Ну ты и сволочуга, Стас,?— Дима нажал пару кнопок, и контакт Аркадия отправился в ЧС. —?Вот за что уважаю! За нас! —?Дима поднял бокал, Стас повторил за ним, и они чокнулись, после залпом выпивая содержимое.Десять лет спустя?— Надеюсь, так же тепло вы встретите и нового директора ДК?— Королёва Дмитрия Юрьевича,?— Виктор Николаевич, мэр Залещинска, представлял работникам ДК их нового начальника. Дима сдавленно глядел в толпу, пока глаза его не зацепились за ломаную, худую и аляповатую фигуру с чертовски знакомыми глазами. Имя в подсознании всплыло сразу же: Аркадий.