Василёк. (1/1)

Арчибальд Кеннеди/ОЖП(Женька). ER, романтика, флафф.Лорд Арчибальд Кеннеди откладывает в сторону письмо из дома. На мгновение прикрывает глаза, представляя себя не здесь, между небом и морем, в полутемной каюте, где пляшут тени от качающегося под потолком фонаря. Он представляет себя в фамильном замке, в окружении своей семьи. Перед глазами встают родные лица. Кеннеди почти слышит их голоса. Его обступают, обнимают... Как же давно он не был дома. Корабль вздрагивает и лорд вскидывается, стряхивая дремоту. С силой трёт ладонями лицо. Поднимается и выходит на палубу. Ветер крепчает. Небо пока ещё ясное, но у горизонта собираются тучи. Будет шторм. Море уже не спокойно. Кеннеди резко, отрывисто командует:— Убрать паруса! Зарифить грот!И сам встает к штурвалу. Он намерен бороться со стихией и победить. Шторм налетает неожиданно и ожидаемо. Шквальным ветром в лицо, косым дождем. Лорд упрямо наклоняет голову и сильнее упирается ногами в качающуюся палубу. Он на мгновение закрывает глаза: Где-то далеко на окне горит свеча, светятся окна дома, где его любят и ждут. У самого сердца греет его, вселяя надежду и давая сил бороться письмо от Жень-и. Она незримо встает за его плечами, обнимая и в наступившей тьме маяком светит ему, указывая верный путь, ее Любовь. Кеннеди не может не вернуться.К утру шторм утихает. Лорд спускается к себе, падает в гамак не раздеваясь и проваливается в сон. Его будят около полудня.— Земля, капитан. — сообщает вахтенный.На горизонте остров Скай. Кеннеди смотрит в подзорную трубу и видит белые прибрежные скалы, знакомые до последней морщинки-трещинки, чаек на них, залив, где учился плавать ребенком, стены фамильного замка-на краю над обрывом. Он опускает трубу и улыбается:— Я вернулся домой.Корабль встает на рейде у берегов острова и капитан дает команде увольнительную. Сходя на берег, он старается сдержать привычный широкий размашистый шаг, но губы сами расползаются в улыбке. Он так долго ждал этой встречи. Лорд скучал по своей молодой супруге и очень хочет ее видеть. Обнять, вдыхая запах корицы, меда и солнца, зарыться носом в непослушные золотистые кудряшки. Заглянуть в родные глаза, сорвать улыбку с ее губ. Услышать ее голос, со легким гортанным акцентом, окликающий его по имени. Он ускоряет шаг, выходя на пристань. Улыбка гаснет, когда к нему подходит матушка. — Где Жень-я? Почему... Что случилось? — он старательно подавляет пробивающуюся сквозь разочарование и раздражение тревогу. Матушка ласково похлопывает его по руке:— Все хорошо, Арчи. Она ждет тебя дома. И не одна.Арчи хмурится, ловя кэб и усаживая в него матушку. Всю дорогу до замка они молчат. Поднимаясь к воротом Арчи напряженно думает:— Не одна? Значит у нас гости и Жень-я, как хозяйка, обязана их принимать. Вот почему она меня не встретила. И кто же гости у нас? Сестрицы? Горацио? Сэр Эдвард? В любое другое время он был бы рад родне и друзьям, но сегодня ему хочется побыть вдвоем с женой. Хочется показать ей подарки, которые привез из плавания, любуясь почти детским восхищением в ее глазах. Хочется гулять с ней по саду, дарить ей, срывая цветы и целовать тоненькие пальчики в мозолях. Полушутливо-полуукоризненно пенять:— Ты опять фехтовала.И снова любоваться упрямо закушенной губой, огнем в глазах, гневным румянцем. Говорить с ней, рассказывая о плаванье, слушать, как она скучала без него. Слушать ее голос, не особо вникая в слова. С тихим смешком, заправлять за маленькое круглое ушко выбившийся из прически локон и целовать его, любуясь ее смущением. Смотреть, не насмотреться... Как же он соскучился! Но придется играть роль гостеприимного хозяина, подавляя недостойное желание послать гостей к морскому дьяволу.Замок встречает его тишиной и пустотой. Лорд Кеннеди шагает по извилистым, длинным коридорам, заглядывая в комнаты и не находя ни Жень-и, ни гостей. Раздражение растет и вместе с ним растет беспокойство. И шагая дальше, он громко окликает супругу по имени.За очередным поворотом мелькает свет. Коридор выводит на балкон. Солнечный свет бьёт в лицо и он не сразу замечает в его лучах хрупкую фигурку. Жень-я стоит к вполоборота. Солнце вызолачивает ее от непослушных завитков на макушке до кончиков пальцев на босых ногах. На ней простое домашнее платье , мягкими складками которого подчёркивают ее хрупкость и вся, пронизанная солнцем она кажется ему нездешним, неземным видением. Все слова враз теряютсяи он замирает не решаясь подойти...Вдруг развеется, исчезнет? Но Жень-я поворачивается к нему лицом и мягко улыбается:— Здравствуй, мы ждали тебя.Лорд непонимающе моргает и тут замечает младенца у нее на руках. Тот таращится на него круглыми синими глазищами, склонив головку к плечу и засунув в рот кулачок. — Жень-я — потрясенно выдыхает Кеннеди. Он в два шага оказывается рядом и склоняется над младенцем. Осторожно, едва касаясь, целует светлый пушок на макушке, поднимает на неё сияющие глаза:— Я самый счастливый человек на свете.Жень-я тихонько смеется:— Я назвала его Василек. У него твои глаза. Васильково-синие. Есть такой цветок на моей Родине. Синий-синий. Как небо и море. Малыш сосредоточенно грызет верхнюю пуговицу на папином кителе. Ручки его шарят по папиной груди, вцепаясь то в одну, то в другую деталь формы. Кеннеди чуть морщится, улыбаясь:— Ну-ну, дитя. Отпусти, пожалуйста, мой шейный платок. Ай, не надо так тянуть! Выплюнь пуговицу. Поверь, она не съедобна. Жень-я с улыбкой, качает головой:— Муж мой, у него режутся зубки. Ему необходимо их чесать и что-то грызть. Но сжалившись над супругом, отвлекает малыша сухариком. Кеннеди снова склоняется над сыном, берет его на руки, поднимая так, что их глаза оказываются вровень:— Ну, здравствуй, сынок. Приветствую, Василек-десятый лорд Кеннеди. Малыш бьет его босой ножкой в живот и заливисто хохочет. Кеннеди считает это добрым знаком.