6. Bones (1/1)

—?… накорми его шоколадом. Но я тебе этого не говорил,?— он отсалютовал капитану полупустым бокалом. Точнее, пустому второму бокалу и спине капитана, уже роющегося в настройках репликатора.—?Горький? —?Похоже, Джим вовсю программировал шайтан-машину на выдачу шоколада для коммандера.—?Ага. Но я бы начал с молочного. Вдруг твоего гоблина быстро развозит, а я слишком стар, чтобы бегать по кораблю спринт с транквилизатором, когда остроухий тебя на куски рвать начнёт.—?Но-но,?— Джим поднял палец и оторвался от блока управления. —?Мой гоблин самый лучший из всех гоблинов.—?Да кто бы спорил.—?И я всегда могу подготовить фазер на оглушение.—?Игры со стрельбой? Капитан знает толк в извращениях.—?И ты не старый.—?О, конечно нет. Просто древний. Как говно мамонта.—?Хан так не считает.—?Меня мало волнует, как считает Хан. Хоть на пальцах.—?Вы что, снова в разладе?Закончив своё чёрное дело, капитан повернулся, держа в руках здоровенную свежереплицированную плитку шоколада. По каюте разлился вполне себе натуральный запах какао. Джим отломил кусочек и отправил его в рот, с довольной рожей плюхаясь обратно в кресло и словно не замечая, каким надрывным скрипом оно отозвалось.—?А вроде ничего так,?— он протянул шоколад другу, и тот моментально прибрал его к рукам,?— Боунс, что скажешь?—?Скажу, кресло мне жопой своей капитанской не сломай. А то на диету посажу. И дам Споку предписание тебя контролировать, чтоб не жрал что попало.Джим показал ему язык, но комментировать свой вес не стал.—?Так что на этот раз выкинул твой отмороженный дружок? Ты знаешь, я не отстану, пока не расколешься.Шоколад был отменный, и Маккой решил, что с откровениями о трудностях совместной жизни с тираном ушедших эпох пока можно и повременить. Он сосредоточенно ломал шоколад на мелкие треугольнички и складывал их в башенки по пять штук, попутно отхлёбывая из бокала. Когда тот опустел, Боунс досадливо поглядел сквозь него, потом на такую же пустую бутылку, и с печальным вздохом дожрал остаток недоломанной плитки.—?Джимми, будь лапушкой, наколдуй нам льда, пока я тут предаюсь гастрономическим утехам. Где взять виски, ты тоже знаешь. Давай. И так уж и быть, потом старый доктор расскажет тебе сказку.—?Как дед насрал в коляску? Не пойду я никуда, твоя каюта?— ты и доставай. —?Джим уже тоже порядочно принял, и идти обратно к репликатору ему совершенно не хотелось.—?Ага. И поставил в уголок, чтоб никто не уволок. Всё-то ты знаешь. Между прочим, мало кто знает, но этим дедом был Альберт Эйнштейн. Бутылка сама себя не принесёт, иди давай, топ-топ ножками. У меня сегодня вся смена на ногах прошла, мне вообще увольнительная за такое положена, а ты не хочешь старому доктору принести немного радости.—?Это не радость, Боунс, это алкоголизм. И я сегодня не меньше твоего побегал, тебе ли не знать. Грёбанные краснорубашечники. Может, их перекрасить? В какой-нибудь фиолетовый. Перевести всех в другие службы с сохранением прежних должностных обязанностей? Серьёзно, я уже не знаю, что с ними делать, Боунс. Они достали каждый раз подставляться.—?Фиолетовый, говоришь? Цвет сексуальной неудовлетворённости, самое оно. А подставляться?— это их работа. Или они… или мы.Изобразив на лице всю вселенскую скорбь, Джим оторвал зад от мягкого сиденья и черепашьим шагом поплёлся шарить по шкафам. Доктор благодушно взирал на него, расплывшись в кресле усталой довольной лужей, но мысли его раз за разом возвращались к последнему диалогу с Ханом, и эти мысли навевали тоску и ставили его в тупик. Что дальше? Он не знал. Опять всё по новой? Отстраивать на месте руин и выжженной пустыни новый мир? Может, он просто слишком стар для отношений?.. Улыбка постепенно сползала с его лица, и когда Джим вернулся с полным комплектом, Боунс снова был чернее тучи.—?Ну что, мистер я-доктор-а-не-сказочник, вдарим зелёным змеем по твоей чёрной хандре? —?Кирк звучно вывалил на стол принесённые в охапке пару бутылок и ведёрко со льдом. Боунс его энтузиазма не разделял, но бокал поближе подпихнул.—?Наливай.Джим деловито набросал в бокалы по горсти льда и принялся открывать бутылку.—?На самом деле, друг мой…Комм Боунса взорвался писком. Капитан заткнулся, предчувствуя недоброе. Даже выпивку обратно на стол поставил.—?Маккой слушает.—?Доктор, вы срочно нужны в медотсеке. У нас ещё один. Одна. М’Бенга не справится.—?Иду. Готовьте всё.Захлопнув комм, он зло посмотрел куда-то мимо Джима, затем сгрёб свою сумку, вслепую нашарил нужный гипо и вколол себе.—?А хоть бы и фиолетовый. С тебя увольнительная.—?Две.—?И приберись тут после себя.Он не хочет идти в лазарет?— никогда не хочет,?— потому что невыносимо каждый раз видеть молодых парней и девчонок?— талантливых, смелых, тех самых, за которыми будущее, тех, которые сами и есть это будущее,?— в том состоянии, в котором их туда притаскивают. Не для того они пришли на этот корабль. И не такими они должны быть. Эти ребята пришли покорять космос, а не в клуб нестандартно мыслящих самоубийц. Космические корабли?— твердил он себе как мантру каждый божий день?— теперь невероятно надёжны. Ненадёжными остались лишь мы сами и наши маленькие бренные тела. В этом смысле Джиму,?— Боунс усмехнулся про себя,?— гораздо проще. На мостике все живы, здоровы и временами даже веселы. Принимая сложные или страшные решения, капитан не видит львиной доли того, что открывается медицинской службе. Не слышит этих криков и стонов. Не видит отчаяния и нечеловеческого страха в глазах вчерашних детей. Не заставляет себя собраться с духом, чтобы сотворить ещё оно чудо и уговорить костлявую повременить с визитом. Мало кто приходит в медотсек по своей воле, потому что это царство боли и страха. Лавка чудес в филиале ада?— получи нужный гипо и выиграй возможность временного возврата в мир живых. Ошибёшься?— и пути обратно нет.В операционной лежала девушка?— Боунс помнил, что она из научного, её имя вертелось на языке, но всё никак не вспоминалось. Значит, оно и не важно. Не сейчас. Бледная, почти белая кожа под стать коротким платиновым волосам, прекрасный овал неестественно спокойного лица, изящный разлёт плеч… и жуткое месиво ниже. Сколько он уже видел подобное, а всё равно каждый раз пробирает.Секунда, две, три?— и доктор снова ощутил, как за спиной у него раскрываются серые крылья. Не ангел и не демон, а что-то между. Пограничник жизни и смерти.—?Сара Дикинс, научный сотрудник,?— голос сестры Чепел взрезал тишину за плечами.Маккой смотрел в закрытые глаза девушки, мысленно выстраивая план, как собрать её заново.—?Ты будешь следующим.—?Что? —?доктор оглянулся через плечо, но сестра Чепел в ответ только помотала головой: она ничего не говорила. Когда Боунс снова повернулся к пациентке, её глаза были открыты, и в них полыхала ненависть. Он смотрел и не понимал, что происходит: быстрый гипо перед выходом полностью отрезвил его, и для белой горячки сейчас было не время.—?Я приду за тобой, Винсент.—?Но я не…Не давая ему договорить, Сара поднялась и обвила руками его шею, прижимаясь к его щеке:—?И ты больше не сможешь сбежать от меня.Затем девушка с нечеловеческой силой отбросила его от себя, и Маккой отлетел к противоположной стене, снося по пути стол с инструментами. Медленно оползая на пол, он краем уплывающего сознания отметил, что не чувствует одну ногу. Значит, сломан позвоночник. Но его соберут, должны собрать, с этим М’Бенга точно справится.Он хотел что-то сказать, но в глазах потемнело, и он потерял сознание.