Глава 15. Разные дороги. (1/1)

Мы с Егором съездили в его квартиру, чтобы собрать необходимые ему личные вещи. Теперь эти хоромы превратились в студию, в то время как их владелец окончательно поселился у меня. Что было и странно, и удивительно правильно. Теперь я, как обычно, ходил в институт, подрабатывал курьером, иногда писал на заказ какие-то контрольные и рефераты за умеренную плату, а Егор, получивший второй комплект ключей в бессрочное пользование, вернулся к работе.

Свои будние дни мы проводили порознь, но вечерами неизменно собирались на кухне. Я готовил ужин, Егор потом мыл посуду. А ещё мы много разговаривали. Делились новостями, что-то обсуждали, советовались. Правда, всё больше по поводу работы и учёбы. Личное так и осталось для нас запретной территорией. Почему? А вот фиг его знает. У меня, по крайней мере, ответа на этот вопрос пока что не было.

Нике о сложившемся положении дел я сообщил при первой же возможности. Что её, разумеется, не обрадовало, однако, как ни странно, от комментариев она воздержалась, холодно напомнив, о запланированном мероприятии в не столь отдалённом будущем.

Мероприятие, на поверку оказавшееся творческим вечером некоего Марата Лисовского (в действительности Лисюкина), пришлось посетить. Провожали на подвиги ратные меня, опять, Егорова спина и укоризненные кошачьи взгляды. И хоть я никакого преступления не совершал, ощущение было неприятное. Словно я и в самом деле кого-то предавал.По итогу же я опять будто отбывал наказание. Творчество меня предсказуемо не впечатлило, Ника окатила публичным обожанием, а Ден… кажется, он ревновал, потому что, методично напиваясь, весь вечер не сводил с меня злого тоскующего взгляда.- Полюбуйся, что ты с ним сделал, - пока никого не было рядом, прошипела мне на ухо Ника.- Ничего я с ним не делал, - только сего несчастного страдальца мне не хватало.

- Утешай себя этим.Чувствуя, что разговор принимает опасное направление, я ухватил свою девушку под локоть и увёл в тихий безлюдный холл, благо таковой здесь нашёлся. Нам действительно следовало всё обсудить и, если Ника не изъявила желания сделать это наедине, то, значит, будем импровизировать. Наедине… да когда мы вообще последний раз были по-настоящему одни? Про близость иного рода можно уже даже и не заикаться.- Ник, прекрати разыгрывать драму. И вообще, тебе не кажется, что пытаться уложить меня в чужую постель как-то ненормально?

- Ненормально? А то, что ты живёшь с парнем, нормально? – язвительноогрызнулась она.- Между нами ничего нет. Мы просто живём вместе.- Да неужели? Ты просто живёшь с ним в одной квартире и спишь с ним в одной кровати. И это притом, что Егор твой - стопроцентный пассивный гей. Удивлён?-Нет, я в курсе его ориентации. Ден щедро поделился со мной данной информацией.- Тогда почему я должна тебе верить?Если рассматривать ситуацию под таким углом, то наше с Егором совместное дружеское проживание действительно выглядело весьма подозрительным. На что мне, если совсем уж откровенно, было совершенно плевать. Даже странно, что это крайне удивительное открытие я сделал буквально только что. Не тогда, когда Егор пришёл ко мне и сидел, дожидаясь, под моей дверью, не тогда, когда я ехал забирать его из парка, и даже не тогда, когда едва не сделал отбивную из того самого Аркадия, а только сейчас, выслушивая претензии Ники. Мне всё равно, кто и что подумает, просто потому, что… ближе него у меня, похоже, никого нет... Я почти ничего о нём не знаю, даже представления не имею, почему он со мной живёт, но очень боюсь его потерять. Весьма эгоистично с моей стороны, должен заметить. Ну и пусть. Я ведь тоже далеко не святой.- Хорошо, пусть, не должна, - вынужден был согласиться с её аргументами я. – Но почему тебя так нервирует именно Егор? К Дену, вот, ты меня сама упорно подталкиваешь.- Ден мой друг, а Егору я не доверяю.

Прелестно.

Интересно, а Ден ей весь наш разговор передал? И про свою нездоровую одержимость тоже поведал? Или представил всё, как акт благотворительности. Вроде как, на что не пойдёшь ради подруги? И тут возникает ещё одно немаловажное обстоятельство.- Радость моя, а для своего эксперимента ты ?друга? уже выбрала? – полюбопытствовал для полной ясности.

- Милана согласилась мне Эдика уступить.

Что-то в её голосе маловато радости. Оно и понятно – Эдика вряд ли можно назвать эталоном красоты и обаяния. А Милана молодец – ?на тебе, Боже, что самому негоже?. У самой-то, небось, уже на кого-то другого большие планы, а бывшего, может, удастся безболезненно подружке сплавить. Удачно. Странно… я не чувствую ни капли ревности. Мне её жаль. Просто жаль. Ведь это как надо себя изломать и наизнанку вывернуть, чтобы попытаться стать здесь ?своей?. Но хуже всего то, что столь вожделенное ?членство этого клуба? ей не светит. Измотают, изломают, вывернут, наиграются и выбросят.

- Послушай, Вероника, - я давно уже не называл её полным именем, - зачем нам эти отношения? Мы ведь уже, практически, чужие люди.

- Ты чего, Сашу… Са-ша? – прошептала она испуганно. - Ты что, из-за такой ерунды?- Для меня это не ерунда. Мне не нужен твой Ден, и к тебе я не смогу относиться по-прежнему, после твоих ?экспериментов?.

- Значит… тебе значит с Егором можно, а мне ни с кем нельзя?!- Тебе тоже можно. С кем угодно. Только, когда мы расстанемся. А мы всё равно расстанемся. Рано или поздно. Потому что нам нечего больше сохранять.-Это значит всё?

- Да. Всё.Она плакала, отвернувшись от меня к окну. Я смотрел на её напряжённую спину, вздрагивающие плечи и сожалел о том, что всё так закончилось. Наверно, надо было выбрать более подходящее время и место, как-то по-другому это сказать, попытаться её успокоить, проявить больше чуткости. Наверно, надо было, но от изменения формы содержание всё равно не изменилось бы.Первая любовь, идеальная пара - самая яркая в классе, большие совместные планы и вся жизнь впереди. И, вдруг, всё закончилось. Так было лучше для нас обоих. Дороги наши неотвратимо расходились. Думаю, Ника тоже всё это понимала, поэтому и не пыталась меня остановить. Может быть, мы когда-нибудь даже сможем стать друзьями. Хотя вряд ли.Мне было очень грустно. А ещё я испытывал облегчение, за которое мне было невыносимо стыдно.Но дома меня ждали, а это значит, что я всё сделал правильно.

Я сказал однажды, что Егор мой.

Похоже, я не солгал тогда.