Глава 26. Трудности перевода (1/1)

Утро, природа едва просыпалась. Холод ночной пустыни всё никак не хотел сдаваться на милость поднимающемуся из-за горизонта солнцу, поэтому девушка, сидящая на камне, не спешила избавляться от покрывала, накинутого на загорелые плечи. Она уже привыкла. Встречала на одном и том же месте рассвет, наблюдала закат, и представляла, как вдалеке на фоне песка и камней зачернеет силуэт. Это была её медитация, во время которой она абстрагировалась хотя бы от окружающих, внешних проблем, что снова и снова заявляли о себе.Ночь, когда состоялись проводы Эрда и встреча доктора с чудищем, выдалась очень беспокойной. Только Люди разбрелись по укрытиям и приготовились ко сну, за периметром послышался вой сирены. Все прожекторы начали остервенело рыскать по крышам землянок, военные завели моторы и вскоре с десяток солдат сновали по лагерю, пробуждая беженцев закреплёнными на оружии фонарями. Тогда обитателям пришлось всю ночь провести в оазисе без возможности даже согреться у костра.— Я-я не знаю, как так вышло! Там была Лера и… Я не думала больше ни о чём, кроме как об этом монстре!.. Господи, неужели это я виновата?.. Может, они просто заметили Эрда?Вину за случившееся возложили на Данилову. Несмотря на обстоятельства в лице Леры и голодного ночного чудовища, командир не стеснялся в выражениях, упрекая доктора в рассеянности.— Мы уже возвращались, когда поднялась тревога. Я следил за Эрдом, он был вне их обзора. Хватит оправдываться, Ксения! Кажется, ты потеряла руку, а не глаза. Из тебя никчёмный доктор, так хотя бы не занимайся вредительством! — Ответом на эти слова веррийца стали рассерженные лица моряков. — Ты отстраняешься от дежурств. Единственное, что нам может от тебя понадобиться — твои знания химии. Если мы вообще увидим сегодня рассвет…— Почему Вы так грубите ей?! — вступился за Ксению Рома. — Она отличный доктор, а указывать на её недостаток — это низко!Верриец тогда, раздражённо уставившись на Поломарчука, провёл ладонью по кобуре и произнёс:— Любых нарушителей дисциплины здесь давно пора… — командир осёкся, заметив укор в глазах Гритты, — предавать суду. Тут никому нечего терять, кроме жизни. Мы не должны допускать ошибок, только тогда у нас появится шанс… Или у вас, у русских, слово ?дисциплина? имеет другое значение?Моряки поморщились. Напряжение нарастало, до сих пор никаких разногласий с другими беженцами у них не возникало.— Такие, как Вы… — тяжёлым голосом молвила старшая Громова, — плохо заканчивают.— Он прав, Алён, — Ксения перешла на русский. — Я давно уже ни на что не годна. Только продукты перевожу.Всю ночь Данилова провела с Валерией, Надеждой и Лучиком. Иногда солдаты подходили совсем близко к оазису, и в мозгу доктора рождались всё новые и новые варианты развития событий, виновницей которым могла бы стать её несобранность. Но к утру военные вернулись на свою базу, оставшись ни с чем. Беженцы вновь заселили землянки, Лучика накормили и искупали, а отношения между моряками и руководством лагеря стали охлаждаться.В течение следующих трёх суток никаких глобальных изменений так и не последовало. Только военные стали немного активнее — их делегации дважды приезжали к месту, где раньше располагались ворота лагеря. Старшая Громова уже устала успокаивать ноющую Ксению, все мысли самой капитанской дочки были сосредоточены на Максе и Александре. ?Ненавижу. Ненавижу…? — вертелось у неё в голове. Правда сейчас она и сама не смогла бы сказать точно, кого именно так ненавидела — любого местного военного, Германа Ворожцова или свою беспомощность.Дождавшись, когда солнечный диск полностью покажется над горизонтом, девушка вяло встала на ноги и направилась сквозь заросли обратно к укрытиям. Уставшие на посту лагерные часовые готовились сдавать смену. Поздоровавшись с одним из них, Алёна решила пойти набрать воды, чтобы почистить зубы, но не успела даже заскочить в свою землянку. Часовые и парочка уже проснувшихся беженцев вдруг засуетились, указывая куда-то вдаль. Из-за возвышенности, со стороны военной базы к лагерю приближалась колонна автомобилей.У Громовой не случилось приступа паники. Такую картину ей уже приходилось наблюдать, опасаться за свою жизнь — тоже, и не раз. Но Люди вокруг заметно нервничали. Достигнув пункта охраны, машины не остановились, а взяли курс прямо на землянки, где ещё спали большинство беженцев. Вскоре мирно дремавших уже будили товарищи.— Они несколько раз уже наведывались сюда. Просто стояли у ворот, что-то вынюхивали, а потом уезжали. Чего все так всполошились?Громовой хотелось отдохнуть, а обеспокоенность всех вокруг её нервировала.— Они на таких машинах приезжали? — нахмурилась смуглая сероглазая беженка. — Зачем грузовики, и вон та, со странной штукой?Из землянки вышли Лера и Ксения.— Лучик опять куда-то убежал!Словно в ответ на это раздался скулёж, переходящий в звонкий лай.— Не волнуйся, Лер, вон он бегает, уши навострил. Раз все так волнуются, как тут быть спокойным? — закатила глаза Алёна.Тем временем колонна уже остановилась, немного не доехав до границы лагеря.— Что это?? — Ксения сцепила руки, нервно перебирая пальцами. Осматривая машины, она поймала тяжёлый взгляд командира, из-за чего всё внутри сжалось от обиды. — Если что-то серьёзное, меня отсюда вообще выгонят…Послышался звук заведённого двигателя, и от колонны отделился автомобиль с длинной металлической конструкцией.— Это… это похоже на бур, — предположила доктор. — Только что здесь копать?Её догадка вскоре подтвердилась. Не доехав до разрушенных ворот около пяти метров, машина остановилась. Железная конструкция на ней пришла в движение, вытянувшись, наподобие подъёмного крана, и, наконец, опуская в землю массивную металлическую спираль. Бур завертелся, рассекая сухую почву и всё глубже погружаясь в грунт. Когда задача по рытью ямы была выполнена, машина отъехала в сторону, приглашая грузовик. При помощи крана с последнего извлекли тёмно-серый широкий столб, который принялись сажать в вырытую лунку.— Кажется, я знаю, что это, — Роман внимательно следил за действом. — Когда мы ходили к нашему кораблю… его окружали такие же столбы. Это лазерный забор! Выходит… Мы скоро все будем в ловушке!— Какой умник, — процедил командир. — Ты хоть знаешь, как они работают?Поломарчук молчал, угрюмо глядя на веррийца.— Сперва их установят. Скорее всего, по всему периметру. Уже потом будут подключать. И мы поймём, когда это произойдёт. Затем будут устанавливать сигнализацию. Поэтому у нас есть ещё немного времени, чтобы всё спланировать и покинуть лагерь.— Покинуть?? — переспросило сразу несколько голосов.— Это придётся сделать, рано или поздно, — командир опустил взгляд. — Когда лазеры заработают, мы окажемся в западне. И я говорю не только об ограниченной еде. Каждую шестую ночь мы остаёмся без защиты. Цимы с большой вероятностью установят теперь усиленный надзор за этой местностью. Рано или поздно нас заметят, — он оторвался от созерцания песка, посмотрел на Ксению и молвил вполголоса: — И все мы знаем, кого благодарить.Моряки повернули головы в сторону доктора. Было заметно, как Данилова сперва бледнеет, затем краснеет, а потом пытается унять дрожь и сдержать слёзы.— Ксюш… — Надежда неуверенно приблизилась к подруге, — не слушай ты его.Данилова резко взмахнула рукой, давая понять, что ей не хочется сейчас слушать слова утешения. Её глаза заблестели, грудь поднялась от глубоко вдоха.— Иди, выпей успокоительного, — тихо проговорила Алёна.Ксения и сама уже чувствовала, что находится на грани срыва. Поэтому она быстро кивнула и засеменила к землянке-санчасти.Медпункт пустовал — все ушли наблюдать за военными. Доктор села на стул возле ящиков с лекарствами и взяла таблетки пустырника, доставленные ею с корабля. Срок годности закончился несколько месяцев назад, а искусственное охлаждение, которое временами наколдовывали местные маги уже не действовало. Проверив так ещё несколько препаратов, Ксения закинула в рот скорее всего уже бесполезные таблетки и налила себе воды.— Привет, — поздоровался с девушкой вошедший Гельт.Ксения махнула ему рукой.— Чем-то помочь?Данилова горько ухмыльнулась:— Если только нашим лекарствам. Эта ваша заморозка почти везде уже закончилась.Мужчина опустил взгляд на ящички.— Да, как раз сегодня хотел этим заняться, — он выпрямился и сел на соседний стул. — Ксения, что всё-таки произошло в ту ночь?Данилова только надеялась, что отвлечётся от своего плохого настроения копанием в таблетках, как ей снова надавили на больное.— Опять рассказывать. Чтоб ещё и ты упрекнул меня?— Нет, я просто хочу разобраться. Эрбет последнее время сам не свой. Он не верит, что вы бы выжили после встречи с этой тварью. Думаю, он зря тебя обвиняет.Ещё немного помявшись, Ксения рассказала коллеге подробности произошедшего в ту злополучную ночь. Гельт слушал внимательно, но по окончании истории выглядел озадаченным.— Это интересно, — мужчина, пребывая в своих размышлениях, глядел куда-то сквозь доктора. — Эти существа — очень умные твари. Она могла пролетать мимо, почувствовать Людей и защитный барьер. А Валерию специально подманить щенком, животными же управлять сравнительно легко…— Может быть, я не знаю. Но после этого Эрбет обвиняет меня во всех бедах! — глаза Даниловой снова заблестели, и она тут же приложилась к стакану с водой.— Просто это создание ни за что бы не отпустило Человека, особенно, когда очень голодное…— Но нас же отпустило, будто послушалось. Оно посмотрело мне прямо в глаза!— Это и странно. А что, Ксения, может, ты не такой уж и Человек? — Гельт произнёс это с лёгкой улыбкой, стараясь не обидеть собеседницу, но Ксения заметно помрачнела.— Что за глупость? Не может быть такого!— Да конечно, конечно не может. Но ведь у нас здесь нет оборудования, мы не можем сделать анализ. А у тебя уже была встреча с этой тварью — вдруг её яд как-то изменил состав твоей крови, и в этот раз она приняла тебя за полукровку?Такая догадка сперва показалась Даниловой пустяком, но в следующую секунду в горле доктора образовался ком.— Да ты чего, эй? — Гельт прикоснулся к локтю девушку, выражая поддержку. — Ты просто физически не смогла бы стать Демоном. Зря я это сказал, теперь придумаешь себе всякое…Перед глазами Ксении вдруг всплыла сцена из, казалось, уже далёкого прошлого. В ту ночь, когда их впервые привезли в город на грузовиках и доставили на медосмотр, результаты анализа её крови вызвали интерес у тамошних врачей. Данилову сперва подняли на ноги вместе с Германом, Виктором и другими ?Нелюдьми?, но её кандидатуру всё же не одобрили… Девушка лишь улыбнулась уголком губ на ободряющие слова Гельта, оставив тревожные мысли при себе.…Спящий за письменным столом мужчина резко поднял тяжёлую голову. Он, кажется, только заснул, а его уже будили. За занавешенным треснутым окном светило солнце, в тихой квартирке разрывался телефон. В выходной для майора день.С трудом разогнув затёкшую спину, мужчина встал со стула и снял трубку.— Герман?— Рэм комиссар?— Доброе утро. Майор, у нас тут новости о том лагере с беглыми Людьми… Будь в участке через полчаса.— А что случилось? Вы их нашли?— Пока нет. Но объявился ещё один беженец оттуда. И я бы не позвонил тебе, если бы… он не назвал твоё имя.Ворожцов решил не будить служанку. Завтракать не хотелось: встреча с нечистью и убийство Змейки произвели на мужчину эффект, сравнимый с затяжной попойкой — именно так чувствовал он себя теперь. Поэтому, перекусив стаканом воды, майор навёл марафет и поспешил в Центральный участок.Герман, по дороге стараясь перебороть какие-либо внешние проявления волнения, довольно быстро добрался до оживлённой улицы. В голове прочно засела одна лишь мысль. Наверняка, это Макс. Тот самый Макс Григорьев, который считает похищенного ребёнка родным сыном. Наконец-то вышел на Германа, только глупым, однако, способом. В итоге поставит под удар и себя, и Ворожцова, и мальчика…Спустя двадцать минут майор уже был у дверей участка. Никакой суматохи — несколько служебных машин с водителями у входа, важного вида офицеры, распивающие кофе, и озадаченные курьеры.— Герман, — комиссар оторвался от бумаг, приветствуя вошедшего в кабинет майора.— Добрался настолько быстро, насколько смог, — приосанился Ворожцов.— Да, это правильно. У нас… тут… — полицейский снова опустил взгляд на документы, — вопросы к тебе…Герман медленно выдохнул и с максимально спокойным видом принялся изучать деревце за окном.— Ещё один перебежчик, на этот раз уверяет, что беженцы направляются к северной границе. Хотят пройти через линии двух фронтов и попасть на территории, которые уже под контролем Империи. Но пока ещё они в Искэре.Комиссар смолк и наконец посмотрел на подчинённого.— А какой здесь вопрос ко мне? Почему перебежчик назвал моё имя? — откликнулся тот.— Он в процессе допроса поинтересовался у капитана, твоего коллеги по штурму лагеря, не зовут ли его Герман Ворожцов. С чего бы?— Хм, — неподдельно удивился майор, — не знаю. Может, слышал моё имя во время штурма? Без понятия, откуда ему знать меня.— Вот и я считаю, что… странно, — старший офицер задумчиво постучал по столешнице концом чёрной ручки. — Капитан, видимо, доволен. Опять полон энтузиазма вывести тебя на чистую воду. Но… тут и мне самому разобраться интересно.— Уверяю Вас, рэм комиссар, у меня не было никаких контактов с беженцами. Возможно кто-то специально подговорил информатора назвать моё имя, чтобы оклеветать.— 'Кто-то', хм, — Демон лениво ухмыльнулся. — Вспомнилось дело об инциденте на невольничьем рынке. Дело, которое мы для тебя закрыли. Ты, говорил ведь, что тот раковый больной был не твоим другом?— Он был бывшим сослуживцем Виктора Громова, да, — Герман встретился взглядом с начальником. — Мы не были с ним знакомы.— Я всё про то, что имена у вас необычные, как ни крути. В твоих документах написано, что родился в Империи. Как и у этого Виктора, я помню. Но раз они с этим рабом были сослуживцами, наверняка были и земляками… Может, ты всё-таки знал его лично?Комиссар в упор смотрел на майора. Тот, не выдержав взгляда мага, лишь отрицательно покачал головой.— Из какой провинции вы родом? Я, конечно, уже пытался найти больше информации, но она засекречена даже для меня.— Я… — Ворожцов окончательно смутился. — Вы не знаете такого города. Это далеко на Севере.— На Севере? Мунге-Дор?Герман чувствовал, как чёрные глаза старшего офицера прожигают его насквозь, подобно рентгеновским лучам. Он не знал, что ответить, как и понятия не имел, что за город назвал Демон.— Нет, конечно, не он, — выждав паузу, ответил на свой же вопрос комиссар. — В Мунге-Доре живут пришельцы, да ведь? А у них всего-то две фамилии в ходу.— Да, на самом деле, я сам не могу вспомнить название города, это было до визита в Храм.— Герман, — молвил начальник и тяжело вздохнул, — если я спрашиваю, лучше отвечать мне правду. — Майор хотел было возразить, но тот продолжил: — Я снова отправлю запрос в Храм. Может, теперь, мне дадут больше информации.— Мне нечего скрывать, рэм комиссар, — Ворожцов в очередной раз надел маску спокойствия. — Я действительно не помню многих вещей из прошлой жизни. И мне тоже хочется во всем разобраться. Можно поговорить с перебежчиком?Старший офицер нахмурился. На несколько секунд опустив взгляд на бумаги, он замер, будто обдумывая услышанное, и наконец произнёс:— Мы его уже допросили. Но да, пойдём, представишься. Он же тебя искал.После этих слов комиссар, скрипя стулом, встал из-за стола. Ворожцов послушно проследовал за ним из кабинета. Теперь майор был в полном замешательстве. Этот перебежчик не мог быть Максом и кем-то из членов экипажа — иначе бы он не спутал его с другим военным. Кому бы Герман мог ещё понадобиться? Предчувствие не сулило ничего хорошего, а ситуация уже была почти патовой — расположение начальника майор потерял.Спустившись на первый этаж, парочка преодолела ещё пару помещений, и наконец достигла узкого коридора, где располагались двери в камеры.— Дежурный, проводи нас к информатору, — скомандовал комиссар полукровному сержанту, сидящему за письменным столом в самом начале коридора. — Нужно ещё с ним побеседовать.За третьей по счёту дверью был заметен силуэт. Человек полусидел на койке, прислонившись спиной к стене, свет из маленького окна под самым потолком едва освещал его. Щёлкнул замок, дежурный впустил офицеров в комнату, оставшись наблюдать из коридора. Первым войдя в камеру, комиссар неторопливо прошёлся до противоположной стены, развернул стоящий у небольшого столика стул и сел на него, с прищуром уставившись на заключённого.— Наш новый друг — полукровка, родом из Империи, — уведомил он майора. — Здравствуй, ещё раз.Перебежчик, выпрямивший спину, как только полицейские вошли в помещение, чуть заметно кивнул.— Это — Герман Ворожцов, — Демон представил информатору своего подчинённого. — Ты же его искал?Полукровка поднял на майора полиции растерянный взгляд. Ответом ему было такое же выражение лица — полное недоумения, но явно неспокойное. Герман ни разу не видел сидящего перед ним — ни на корабле, ни в лагере. Очевидно было лишь то, что положение Германа становилось всё более паршивым.— Я-я… — начал было информатор.— Да, забыл сказать, он плохо говорит на кэрате, — перебил его комиссар. — Если что, старайся обходиться простыми фразами.Полукровка, прерванный на полуслове, замолчал. Ворожцов, всё пытавшийся разглядеть хоть что-то знакомое в его лице, ощутил на себе любопытный прищур начальника и решил взять инициативу.— Ты искал меня?— Я-я… Просто спросил.— Как тебя зовут?— Меня зовут Эрд.— Я тебя не знаю.— И я тебя не знаю. Тебя знает Алёна. Она говорит, она отомстит.— Алёна?Словно всё тело прошибло током.— Интересно, — нахмурился старший офицер. — Кто такая эта Алёна, а, Герман?— Это… — дыхание сбилось, Герман машинально схватился рукой за воротник кителя. Сперва он подумывал отнекиваться от любой информации, делая вид, что понятия не имеет, о ком идёт речь. Но тут же пришло осознание никчёмности такого плана, поэтому пришлось соображать быстро, на ходу. — Это, кажется, одна моя знакомая… Я смутно помню её. Очень давно не видел… Наверное, она была в лагере и заметила меня во время штурма.Комиссар, словно не удовлетворённый таким объяснением, молчал, не сводя чёрных глаз с Ворожцова.— Хорошо, — процедил Демон. — А за что же она хочет отомстить ему, а, Эрд?Герман понял, что весь его обман вот-вот раскроется, начальник узнает о ребёнке, на квартире вновь проведут обыск, и на этот раз благоприятного исхода ждать не придётся.— Эта девушка знала меня, когда я ещё не был военным, — поспешил он объясниться до того, как ответит информатор. — Видимо, считает меня предателем, это в целом можно понять.— Хм... — комиссар сосредоточенно наклонил голову, будто прислушиваясь, и вновь поднял глаза на майора. — Ты очень нервничаешь, Герман. Уверен, что больше никакой связи с этой Алёной ты не имел?— Конечно, рэм комиссар. Я ничего скрываю.— Тогда в чём дело?Ворожцов смутился. Мозг предательски молчал.— Просто, — неуверенно проговорил он, — мне это неприятно, что меня в чём-то подозревают, упоминают девушку, которая давно уже осталась в прошлом. Мне не хочется ничего вспоминать из той жизни, мне это всё безразлично.Старший офицер внимательно выслушал подчинённого и, слегка прикусив губу, закивал. Перебежчик, казалось, потерял нить разговора и больше не был намерен участвовать в допросе.— Ну, что, понятно. Да... — Демон откашлялся, встал. — Раз мы всё решили, оставим нашего гостя, если ему нечего больше сказать.Он вопросительно посмотрел на ссутулившегося на скамье полукровку. Тот лишь нервно дёрнулся и смущённо опустил взгляд. — Да, мы закончили, сержант, — бросил комиссар дежурному, стоящему за дверью. Вместе с майором они вышли из камеры под лязг запирающегося замка. — Герман, надеюсь, ты запомнил, что я тебе сегодня сказал.— Я ничего не собираюсь скрывать, могу это повторять, сколько захотите. И это правда. — Оба остановились посреди коридора, Ворожцов, набрав в грудь побольше воздуха, посмотрел в глаза начальнику. — А что с ним будет?— Ну... Будем проверять информацию. Другой у нас нет. Если эта не подтвердится, мы в любом случае вытянем из него всё, что есть у него в голове, особыми средствами.— Вы думаете, он врёт?Комиссар в ответ ухмыльнулся. Легонько похлопав Ворожцова по спине, излишне дружелюбно добавил:— Это всё уже не твои заботы, Герман. У тебя ведь выходной. Отдыхай, я больше не буду тебя сегодня тревожить. — И натянуто улыбнувшись, Демон широким шагом двинулся восвояси. Майор устремил тяжёлый взгляд вслед удаляющемуся начальнику. Нет, теперь уже ничего не будет так же безмятежно, как раньше. Тон комиссара отчётливо дал понять — Герман более не в фаворе, и, скорее всего, под него продолжат копать. Возможно, лично за свою шкуру Ворожцов бы не переживал, но сейчас на кону была жизнь его сына, и неважно, сколько времени он был с ним знаком и насколько близок. Мужчина, погружённый в раздумья, вышел из здания участка и сперва по инерции намеревался пойти на остановку, но заметив, что вся лавочка там занята, понял, что ему требуется ещё немного уединения. Приземлившись на скамью под раскидистым деревом недалеко от полицейского авто-парка, Герман снял офицерский берет и напряжённо скомкал его в руках. Он был настолько уверен, что в участке его ожидает Макс, что всё произошедшее слегка шокировало. Ведь Григорьев явно не мог остаться в стороне, он по-любому отправился выручать сына. Или после раскрытия обмана капитанской дочки, его отцовские чувства поугасли? Кто знает, как члены экипажа изменились за все эти годы...Что-то не давало Ворожцову покоя в словах информатора. Алёна говорит, она отомстит... Алёна говорит... Провожая стеклянным взглядом очередного прохожего, Герман почувствовал, как кольнуло в сердце. Он понял, что смутило его. И эта догадка поднимала больше вопросов, чем давала ответов. На часах — восемь утра. Ещё несколько секунд пытаясь совладать с нахлынувшими мыслями, Ворожцов недвижно просидел на месте, затем резко встал и уверенно направился обратно в участок.— Сержант, мне снова нужно допросить информатора.Дежурный поперхнулся только что отпитым кофе.— Опять? Уше третий рас? — с набитым ртом удивился он. — А рэм комиссар?— При чём здесь комиссар, тебе не достаточно моего приказа? Я майор полиции, и я намерен допросить задержанного. — Герман не любил козырять погонами, но ради задуманного приходилось терпеть.Сержант, наконец проглотив кусок булки, с недоверием покосился на офицера, но уловив серьёзный настрой того, понял, что выбора не остаётся.— Рэм, это надолго? — с неохотой поинтересовался дежурный, отпирая дверь камеры.— Ровно насколько мне понадобится, — вновь включил "режим командира" Ворожцов. Заметив хмурый взгляд сержанта и оценив ситуацию в свою пользу прибавил: — Можешь не стоять здесь, иди завтракай, ничего не случится.Собираясь было упрекнуть старшего офицера в несоблюдении правил, дежурный бросил взгляд на сгорбленного на кушетке заключённого, затем на выжидающую позу майора, передумал начинать спор и поплёлся на своё место, где его ожидала недоеденная булочка.Герман подождал, пока подчинённый займётся своими делами и окончательно потеряет бдительность, прошёл в камеру и слегка притворил дверь. Встретившись с настороженным взглядом перебежчика, полицейский размеренно вздохнул и сел всё на тот же единственный в комнате стул.— Значит, у нас с тобой есть общие знакомые. Я бы хотел побольше поговорить об этом.Выражение лица информатора не изменилось. Казалось, он смотрел не на военного, а на сторожевую собаку, которая вот-вот бросится и разорвёт в клочья.— Да, ты же не всё понимаешь... — Ворожцов чертыхнулся про себя и сразу перешёл к сути, медленно проговаривая слова: — Алёна. Как она?Эрд моргнул, как от близкого удара молотком, глаза прояснели:— Она говорила то, что я уже сказал.— Мне интересно, почему она хочет отомстить мне? Что ты знаешь о ней?В ответ последовал всё тот же настороженный взгляд. Помявшись немного, перебежчик продолжил:— Я слышал, украли её ребёнка. Военный украл, когда нападали. Ты украл?Ворожцов поджал губы.— Я. Он у меня. Он мой сын.Рот информатора слегка приоткрылся от удивления.— Я не знал.— Я тоже не знал. А когда был в лагере узнал. И забрал сына с собой. Это было ошибкой... Но, — Герман, предвкушая исход, выводил разговор в нужное ему русло, — как именно она сказала эти слова, что отомстит? Она сказала, что ненавидит меня?— Мм... Просто, — Эрд пожал плечами. — Просто сказала, скажи Герману Ворожцову, что я отом... — тут он осёкся. Глаза округлились, на лбу выступил пот. Майор услышал, чего добивался.— Да... Она просила тебя передать мне эти слова, — победно процедил Ворожцов. — Потому что знала, что ты окажешься здесь. Потому что все в лагере об этом знают, так?Ответом был только вопросительный, напуганный взор.— Отвлекающий манёвр? Ты дал им неверную информацию, чтобы сбить со следа. Таков ваш план?— Не-нет!.. — Эрд активно замотал головой. — Я перепутал. Она просто говорила, когда-то, она не мне сказала... То есть она не говорила "скажи". Я перепутал, я плохо говорю на керате!..— Тогда что ты так нервничаешь? — Герман зыркнул на вход, приблизился к перебежчику и заговорил тише. — Ты не Грайф, ты знаешь, что здесь не будет свободы и награды. Тебя убьют, когда ты перестанешь быть нужным... Чем ты так провинился, что на убой послали именно тебя?— Я... я... — силился выдавить новые оправдания информатор, но сбившееся дыхание всё больше и больше вгоняло парня в панику.— Спокойно, я хочу помочь, — снова удостоверившись, что никто не подслушивает, майор навис над Эрдом ещё плотнее. — Комиссар сказал мне, что если информация, которую ты рассказал, не подтвердится, тебя будут допрашивать маги. Знаешь, что это значит? Они просто залезут к тебе в голову и вытянут всё до последнего. Учитывая последствия такого допроса для тебя — лучше просто умереть. Слышишь меня? Они докопаются до правды в любом случае!— Нет... Я убью себя до этого, они ничего не узнают!— Хорошо, ты признал, что я дошёл хотя бы до части правды. — Лицо допрашиваемого при этих словах скривилось от боли. — Я не враг. Несмотря на то, что украл ребёнка. Слушай, я хочу вернуть его. Ему опасно в Шеламе. Скажи мне, где беженцы?Уголки губ Эрда дрогнули, он едва подавил приступ истерического смеха.— Сказать тебе, ты такой же полицейский!— Нет. Я могу помочь не только Алёне. У меня есть доступ к информации, это может быть вам полезно.— Нет, ты специально так говоришь, это ловушка!— Ты уже попал в ловушку. Они узнают правду, всё, что известно тебе, станет известно им. Этого не избежать. Ты подставишь весь лагерь. Они все погибнут из-за тебя. А я... Считай, я на вашей стороне. Сейчас, если ты расскажешь мне местонахождение их стоянки, я вызволю тебя отсюда. Побег. Спрячешься у меня, и вместе вернёмся к Людям.Выражение боли на лице информатора всё прогрессировало. Прерывистое дыхание всё больше напоминало всхлипы, глаза покраснели и намокли. С уст бедолаги сорвалось сокрушённое бормотание на веррийском. — Ну же, Эрд. Я не хочу, чтобы нас застали здесь. Я рассказал тебе свой секрет про сына. Если ты не доверишься мне, и его жизнь тоже будет в опасности.— Никуда... — стиснув зубы, произнёс парень. — Они никуда не ушли. Лагерь там.— Что? В лагере? В том же лагере, на который мы нападали?— Да... Просто их не видно. Барьер есть.— Барьер? Но я же убил ведьму...— Да, он там всё равно, это какая-то сильная магия, я не... Ты... Это ты убил Лондану?Герман уже не собирался ни перед кем оправдываться. Он узнал всё, что было необходимо. Верриец снова поник, горячо шепча что-то горькое и, вероятно, коря себя за доверчивость. Ворожцов же огляделся, тщательно исследуя окружение.— Не переживай, парень, тебе повезло, что ты наткнулся на меня. Иначе бы ваш план с треском провалился. Полиция уже сомневается в достоверности твоих слов, — говорил майор, всё обыскивая комнату. — Теперь я выполню свою часть уговора. Устроим тебе побег... В камере ничего нет. Разве что... — его внимание привлёк стул. Самый маленький предмет в помещении, который без труда мог поднять человек. — Может, немного несуразно, но выбора нет. Эрд, — Герман вынул из прикреплённого на поясе футляра боевой нож и протянул перебежчику, — возьми это. Сейчас ты встанешь, поднимешь стул и ударишь меня им.Информатор с недоумением уставился на полицейского, напряжённо хмурясь. Спустя пару секунд, кажется, так и не поняв предложенный манёвр, принял нож, безвольно встал и положил руки на спинку мебели.— Направо по коридору будет один охранник. Только один. За аркой — ещё коридор. Повернёшь два раза налево — там будет выход. В участке сейчас пересменка, никого не встретишь. Но перед этим, — майор опустил глаза на стул, — нужно всё подстроить так, будто ты напал на меня.— А если... меня поймают?— А тебе есть, что терять? Если нападут — атакуй. Бей сразу. На улице перепрыгнешь через невысокий забор, там много кустов. Жди меня по ту сторону забора под местной радиомачтой.— Под чем?— Вышка, — Ворожцов нарисовал в воздухе вертикальную линию. — Понял?Верриец нервно сглотнул и утвердительно закивал. Зажав нож в правой руке, он отошёл подальше от Германа, поднимая стул. Когда орудие оказалось уже над головой парня и почти касалось потолка, руки задрожали, на лице застыло выражение нерешительности.— Давай. Только не убей, — сухо ухмыльнулся Ворожцов.Со звонким треском деревянная конструкция обрушилась на полицейского, затем с ещё большим грохотом отлетела в угол комнаты. Майор на миг потерял ориентацию от острой боли, поразившей локоть и висок. Эрд, напуганный причинённым шумом, пулей выскочил из камеры и устремился по коридору. Уже встрепенувшийся дежурный налетел на него, расстёгивая на ходу кобуру. Колющий удар в селезёнку заставил его вскрикнуть и впечататься спиной в письменный стол.Долго не думая, беглец подобрал брошенный на пол пистолет и прошёл через арку, намереваясь повернуть в следующий коридор налево. Сердце веррийца до боли сжалось, когда слева от себя он обнаружил только глухую стену.— Сержант! — из камеры показался державшийся за правый висок Герман.Эрд на мгновение остановился, обернулся. Всё же веря в успех, парень сильнее стиснул в руках оружие и припустил вперёд. Но он успел пробежать лишь пару метров. Выстрел сзади — пуля прошила грудь, задев сердце. Ворожцов опустил пистолет. Беглец был мёртв. В углу коридора постанывал раненый дежурный. Майор вытер рукавом достигшие глаза тонкие струйки крови, сочившиеся из раны чуть выше виска. Со всего участка к месту происшествия уже стекалась охрана. До конца ночной смены оставалось полтора часа.