Предатель (1/1)

Встревоженные синие глаза смотрят на Дирка, рисуют на его коже тонкие узоры, остро выжигают. Дирк задыхается и обхватывает себя руками, пытаясь утонуть в стареньком диване полицейского управления. Сейчас Тодд не здесь, сейчас Дирк все же смог от него хоть на минуту скрыться. Но он понимает, ощущает каждой клеточкой своего тела и каждой мыслью своего сознания – ему не вырвать из себя то, что сжигает его изнутри.Тихие шаги в коридоре отзываются в его воспаленной голове как гром, как похоронный колокол. Дирк болезненно хмурится и прячет лицо в ладонях. Он не хочет, пожалуйста, Тодд, не надо, не ходи за мной, не сегодня. Не сегодня.Не смотри на меня, пожалуйста, не смотри с таким теплом и участием. Ты все равно не поймешь, ты не поймешь, не поймешь. Тодд. Ты… ты не вспомнишь. Розовые треугольники валят сверху, и это так невероятно – сказочно? Да. Именно сказочно. Ты смеешься, Дирк, ты ловишь себя сам на том, что еще никогда, никогда в жизни тебе не нравилось что-то настолько сильно. Люди внезапно начинают обнимать соседей, вокруг тепло, улыбки, все кажутся… влюбленными?И только Тодд, появляясь внезапно перед тобой, хватающий тебя за руки, сбивчиво что-то рассказывающий про лучшего друга и цель в жизни – кажется таким, как всегда. А ты счастлив его видеть, верно? Вы обнимаетесь, крепко, крепко, как тогда, после встречи у дерева, после долгой болезненной разлуки, и небритая щека Тодда чуть царапает тебе шею. Это немного больно, но при этом приятно. Ты отпускаешь его ладони и невольно проводишь пальцами по царапине. Ты хочешь запомнить её.Нет, Дирк, ты все же хороший детектив. Ты прекрасно понимаешь, что это заклятье, которым недоучка-маг выстрелила в воздух, это оно заставляет этот вечер быть настолько простым и счастливым. Ты интуитивно понимаешь, что к завтрашнему утру сказка растает, возможно, даже забудется, что это все сейчас, наверное, нужно бы как-то… остановить?Счастье. Хочешь ли ты ломать столько счастья, даже если смог бы? Ты смотришь в эти сияющие синие глаза и задыхаешься всем тем, что хочется сказать. На тебя не действует, Дирк, на тебя и таких, как ты, вся эта магия не рассчитывалась, верно? Но все равно так легко и смело тебе не было еще никогда в жизни. Ты чувствуешь, что сегодня все – можно. Подарок от вселенной. Восхитительный. Невероятный. Сказочный. Все не страшно. Все – можно.Можно танцевать рядом со смеющимся Тоддом. Можно пить с ним из одного стаканчика, встречаясь взглядами. Можно словно случайно в танце взять его за руку, да так и забыть ее отпустить. Можно. Можно. Можно. Все, что ты в себе давишь, все, что так хочется, все, что так сжигает тебя. - Эй, медленный танец! – кричит во всю глотку радостная Тина и утаскивает куда-то вбок растрепанную Фару. На темнокожей амазонке расстегнута рубашка, а сияющие глаза широко распахнуты.- Мне одному показалось – или Фара хихикала?! – смеется во весь голос Тодд Дирку в самое ухо, и у Дирка обрывается сердце от случайного прикосновения губ напарника к шее. Он вздрагивает и тоже смеется, смеется без конца, тянет Тодда к себе ближе и кричит ему:- Я вообще не знал, что она умеет это делать!!!Они прижимаются друг к другу ещё теснее, и Дирку кажется, еще чуть-чуть – и он сможет увидеть, как смех золотой волной вытекает из него самого, чтобы неспешно перетечь в Тодда, и обратно. Смех сплавляет их в что-то совершенно новое. Дирк боится разрывать эту золотую связь и торопливо сплетает пальцы с пальцами Тодда. Крепко. Как давно хотелось. Как давно мечтал. Не страшно, что было сил повторяет про себя Дирк. Не страшно, и падает в нереально синие глаза напротив. Тодд сгибает руку и подносит их сплетенные пальцы к лицу. Тодд нежно улыбается и подается к нему вперед всем телом. - Тодд… я… - пытается что-то пояснить испуганный Дирк, но не успевает. Слишком быстро.Они стоят столбом посреди бурного людского моря, среди света и гвалта, радости и веселья, и что было сил упоённо целуются. Дирку не нужна никакая магия, чтобы потерять рассудок сейчас. Его разум кричит что было сил – запомни это, запоминай, потому что ОН ЗАБУДЕТ, запомни... ?А завтра? Как ты посмотришь в эти глаза завтра, Дирк?? - закрадывается на миг предательски разумная мысль, но Дирк не хочет. Нет, нет, НЕТ, не сейчас! К черту завтра, к черту разум! Все к черту. Сейчас они здесь, и сейчас они счастливы. Тодд тянет его куда-то из толпы, и Дирк не находит в себе силы расплести их пальцы. Он послушно идет, спотыкаясь, ноги почти не держат ослабевшее враз тело. Куда? Зачем? Неважно. Сейчас Дирк может только идти за Тоддом.… за своим Тоддом. За своим Тоддом. За своим Тоддом…В пустой голове нет ничего, только вкус других губ на губах. Дирк облизывается невольно, чтобы впитать этот вкус в себя до остова, он хочет, он должен. В голове мелькают спутанные картинки, яркий свет стробоскопов выжигает остатки его сознания. Они вдвоем вываливаются за сцену, здесь, в подсобке, тоже так много людей – но все же меньше.Дирк закрывает глаза и трясет головой, пытаясь хоть как-то вернуться на землю. Нереально. Они вдвоем с Тоддом, тесно прижатые к друг другу, вдохновенно целуются под свист и аплодисменты нескольких десятков зрителей. Тодд улыбается ему в поцелуй. Тодду хорошо. Тодду тоже нравится, пьяно думает Дирк и тихо смеется, запрокидывая под губами Тодда голову. Не страшно. Мне не страшно, думает он, и непроизвольно стонет от острого, меткого поцелуя в ямку между ключицами. Тодд. Сделай так ещё, пожалуйста?Кажется, он говорит это вслух, потому что Тодд тихо рычит – и повторяет. И ещё раз. И еще. Это сильнее, чем выстрел в упор, и внутри у Дирка так болезненно и сладко сжимается, что он стонет все громче и громче. Слишком давно хотел этого. Множество рук прикасаются к ним обоим, мягко, аккуратно, снимают куртки, расстегивают по одной пуговицы на рубашках – у Дирка не хватает дыхания чувствовать сразу так много теплых прикосновений к себе. И. При. Этом. Ощущать. Непрерывно. Постоянно. Что…Тодд здесь. Тодд с ним. Тодд все это время целует, гладит и обнимает его, уже обжигая обнаженной кожей неприкрытые плечи. Дирк только сейчас решается посмотреть на него, больно, так больно в сердце. Тодд смотрит на него совсем не так, как все эти люди вокруг. Тодд совсем, совсем никого больше не видит – только Дирка. Это словно самый смелый сон. ?Это просто магия?, - предательски шепчет Дирку разум.?Не страшно,? - шепчет в ответ Дирк, дрожащими руками зачем-то перевешивает лайт-стики на шею Тодду, смотрит снова в его лицо и пропадает. Падает в это расплавленное синее, падает с головой. Нет, это все неважно, что на них смотрят десятки глаз, что трогает столько рук, нет, нет здесь никого, есть только ты и я, Тодд. Я видел, как ты смотришь на меня сейчас. Это не может быть игрой для тебя. Я – не игра для тебя.Наверное, так было зачем-то нужно? Чтобы ты, чтобы здесь, чтобы от слабых бликов в глазах, словно на расстоянии, горело внутри, чтобы ломались те тонкие линии, отделявшие твою тень от моей. Чтобы от наших стонов стены начинали складываться, чтобы голова терялась, холодные звезды сияли – и тайна вкуса твоего тела оседала ядом во мне. Чтобы чем дальше я спускался, тем больше терялся в этой нежности и боли. Как слепой в темноте, чтобы тянул руки к твоему эху, и не было лекарства от этого безумия. Именно так. На груде непонятно чьей уже одежды, среди толпы, потеряв остатки самосознания, жадно рвать тебя на себя, отдавая без остатка – и принимать многократно взамен. Выжигать на любимом теле поцелуи. Сойти с ума, наверное, окончательно. Умереть вместе, вывалиться за границы вселенной и остаться на линии её прибоя, хватая сорванным горлом воздух. Они лежат, тяжело дыша, тесно сплетаясь между собой, и Дирк понимает, что настолько счастлив не был еще ни разу в жизни. Слепой в лабиринте. Где заканчивается следующий коридор? Где начинается новый путь? Ты сам это начал, ты сам ввязался в эту смертельную игру. За тобой захлопываются двери, а ты хватаешься за звук, за медленно угасающие отсветы. Чем дальше ты идешь, тем ниже падаешь в эти синие глаза. Они смотрят на тебя так, словно впервые увидели за вечер. Тодд приподнимается на локтях над его лицом и пытается что-то произнести, но, кажется, не находит ни одного слова. Нет, нет, пожалуйста, не надо, обрывается все у Дирка внутри, но уже поздно. Тодд все же выдавливает еле слышно виноватое:- Дирк… Дирк… п-прости меня…Тодд торопливо, словно пойманный на чем-то очень, очень плохом, садится рядом. Тодд хватает первую попавшуюся одежду и натягивает на себя, будто теперь это что-то изменит. Тодд не хочет больше даже смотреть на него такого, думает Дирк и бездумно хватает напарника за руку.- Не так… не так… - бормочет Тодд виновато, и замирает, в ужасе рассматривая следы своей недавней страсти на все еще обнаженном Дирке. – Это все… это все должно было быть не так, прости… прости меня… я не должен был, не должен был…Все правильно, холодеет изнутри Дирк и медленно отпускает ладонь Тодда. Если детектив все правильно чувствует – а как-то это так обычно и работает, он просто чувствует, и все – если он правильно понимает, сейчас, после сильного потрясения заклятие на какое-то время отступило. А это значит, что на самом деле… Дирк все испортил. На самом деле, Тодд не хотел этого. Ты воспользовался им, как уже пользовался не раз, верно, Дирк? Получил то, что давно хотел, у безвольного друга? Ну и скотина же ты, с таким же успехом мог просто его опоить и трахнуть, чудовище. А сейчас – смотри. Смотри, и запоминай его боль, его страх. Ты никогда не был достоин его заботы, не то что его дружбы. Хотел любви? Получи все, что заслужил. А потом помни, как он уходит. Это ты все испортил.Когда наконец к Дирку возвращается способность дышать, он ощущает на своем лице прохладный ветер. Прикладывает к щеке дрожащие пальцы, пробует – рука мокрая и соленая. Как он оказался снаружи? Почему одет в шорты, майку и странную розовую шубу? Сколько он уже стоит так на крыльце и плачет?Неважно. Все неважно. Ты знал, что он ничего не вспомнит утром, правда? Не страшно тебе было, да? Ты просто чудовище, Дирк. Ты снова сломал ему жизнь. Шатаясь, как пьяный, Дирк идет до полицейского участка. Внутри горит несмелый свет, двери открыты настежь. Он входит, и его взгляд тут же выцепляет три знакомые до боли фигуры. Тина, Фара и Тодд, раздетые и невероятно счастливые в своем безумии, спят на полу, тесно, слишком тесно сплетаясь конечностями. Все верно, кивает Дирк, и, аккуратно перешагивая через тела спящих гостей, останавливается возле напарника. Все верно. Вот так это и должно было для тебя быть, так все хорошо и правильно. Дирк тянет со стула невесть откуда взявшуюся там тяжелую бархатную штору и бережно укрывает всех троих.Дирк еще не знает, куда ведут его слабые ноги. Вселенной виднее. Возле одной из камер в глубине отделения сидит, скорчившись над коробкой кексов, всклокоченная девушка. Она, в отличие от всех остальных, выглядит совершенно как обычно.- Привет, Дирк, - говорит чуть хрипло Барт и тянет ему надкушенный кексик. – Ты чет невеселый. Вкусняху будешь?- Буду, - бесцветно отвечает ей Дирк, забирает лакомство и плюхается рядом на пол. Он ест, не ощущая вкуса. С таким же успехом можно было жевать бумагу. Дирк доедает и тянется за следующим. Кажется, подсознательно он пытается забить вкус Тодда, которым до сих пор горят его губы.Бесполезно. Это все бесполезно.- А ты, я смотрю, неплохо повеселился, - Барт бесцеремонно скалится и тычет в совершенно убитого детектива пальцем. – Хотя на тебя вся эта херь тоже не работает. Ну, и как оно было?Дирк быстро-быстро моргает, ощущая, как по спокойному лицу снова начинают катиться горькие слезы. Пытается что-то сказать, но вдруг безнадежно машет рукой и закрывает глаза ладонями.- Ух ты, - ошарашенно выдыхает рядом Барт. – Ну ты это… того…- Угу… - обреченно мычит Дирк и чувствует, как что-то холодное начинает упорно тыкаться ему в руку. Он открывает глаза и смотрит. Это жестяная баночка колы, и сейчас Дирк рад ей, как никогда до этого в жизни.- Вот, вот так хорошо, - ободряюще хлопает его по плечу Барт и встревоженно шмыгает носом. – Не реви. Если знал, что будет больно, но полез – терпи теперь. И пей давай. Дирк пьет обжигающе сладкую колу, захлебываясь слезами. Тодд. Теперь везде Тодд. Его стоны. Его взгляд. Вкус его губ. Кажется, Дирк никогда не сможет теперь смыть его с себя. Предатель. Предатель. Чудовище, что же ты наделал.- Иди спи, - Барт внезапно дергает дверь своей камеры и приглашающе кивает внутрь. – Ложись снизу. Они не будут тебя здесь искать. Я присмотрю, кексов до утра хватит. - Спасибо… - Дирк с трудом, по решетке подтягивает сам себя наверх, делает три шага и буквально валится на жесткую тюремную койку. Скоро наступит утро, успевает подумать он несчастно, и мгновенно проваливается в сон.