пенетрация (1/1)

—?Я хочу этого.Дирк оторвался от книги и недоуменно приподнял бровь. Солнечные пятна заливали серую рубашку с подвернутыми рукавами. Сегодня в агентстве было тихо, и можно было позволить себе немного передохнуть.—?М-м? —?переспросил он коротко, начиная ярко улыбаться. —?Чего именно? Ты наконец-то решился попробовать то классное черное мороженое с солью или согласен, что немного яркого в твоем гардеробе не помешает?..Тодд выдохнул и смущенно потер ладонью шею. Произносить некоторые вещи до сих пор было трудно, пусть даже Дирку. Скажем так, особенно Дирку. Наконец, он собрался и быстро-быстро выпалил прямо в лицо напарника:—?Хочу тебя в себе. Сегодня. Решил. В…вот.Лицо Дирка вытянулось от изумления, и он ошеломленно помотал головой, бормоча:—?Э-э-э-э….ну… ну, как бы… я, конечно, не против?— и ты всегда можешь на меня рассчитывать, и все такое… Но Тодд, ты уверен? Я в плане… это совершенно не обязательно, я вполне рад и счастлив быть с тобой… ну, как тебе сказать, в неактивной роли, если ты это делаешь только чтобы меня порадовать?— так это смотри, совершенно не обязательно, Тодд…-Тс-с-с… тише, не части,?— Бротцман на секунду прижался к губам Дирка губами, прерывая этот нескончаемый поток. —?Я просто недавно понял, что действительно… черт, я действительно просто этого хочу, вот. Я тебе доверяю. И понял: хочу, чтобы это был ты, и никто другой.Ощущая, как нестерпимо горит лицо, Тодд тут же понял, что именно эти слова?— лучшее, что он мог сейчас сказать Дирку. На лице детектива настолько быстро сменяли друг друга шок, неверие, удивление, радость и наконец?— счастье, что Бротцман не удержался от улыбки. Дирк есть Дирк, что с него взять. Ворох эмоций.И сейчас этот ворох набросился на него вот просто как сидел, отшвыривая в стену ненужную книгу. Казалось, Джентли весь превратился в сплошные руки и губы, настолько быстро и яростно он обнимал и зацеловывал смущенно ржущего Тодда.Когда от него наконец удалось с грехом пополам отбиться, Дирк так и не разрешил забрать руку: ошеломленно счастливый, детектив крепко сжимал в ладони его пальцы до конца рабочего дня.***А эту ночь потом, вспоминая, Тодд не мог описать иначе, как?— запредельная нежность.Казалось, Дирк растворял его в бережной, невероятно хрупкой нежности. Время от времени Бротцмана охватывали волны страха, но страх этот тут же таял, таял. И отползал.Когда они пришли домой и Тодд понял, что вот оно?— сейчас это все и будет происходить, его скрутило от неконтролируемой паники. Дирк всё понял: мгновенно перехватил куртку, помог стянуть кеды и, как были, в одежде, просто запихал обоих в душ и включил воду.—?Тодд, Тодд… —?шептал он, бесконечно целуя его дрожащие губы. —?Все будет хорошо… все будет хорошо, расслабься…А Бротцман ощущал, что почти плачет от страха?— и внезапно с этим растущее в нем возбуждение пугало его самого. Сильные руки снимали с него одежду под нескончаемыми теплыми струями, целовали и нежно прикасались, распаляя горячее желание. Когда Дирк разделся сам, Тодд так и не понял, он был словно пьяный под этими руками.Дирк обнимал его сотни ночей перед этой, но сегодня?— сегодня все не так. Сегодня он словно бережно раскрывал последние чешуйки на душе Тодда, мягкими губами выцеловывая дорожки от шеи до паха. Он словно был готов защитить любимого, и тот впервые ощущал?— руки Дирка, взгляд Дирка, они держат, не предадут. Не сделают плохо.Запредельное доверие.Дирк обхватывает его член рукой, одновременно вылизывая шею, и Тодд стонет в голос, не сдерживаясь. Таким Дирка он ощущает впервые?— Дирк пьяняще сильный и высокий, и понимать это всё невероятно ново, словно ходишь по острию ножа. Уверенно и бережно, Джентли доводит его до края, и тут же ещё раз, прямо в душе. Горячая вода сменяется прохладной, перед глазами Тодда мелькают темные пятна.Сейчас все, что происходит, не кажется неправильным. Слабые ноги отказываются держать его тающее от страсти и наслаждения тело, и он со стоном повисает на нежно улыбающемся Дирке. Сильные руки подхватывают Тодда, выносят из душа, усаживают на диван и бережно вытирают полотенцем, не забывая пройтись поцелуями по каждому сантиметру тела.Прохладная простынь обжигает кожу. Тонкие пальцы обжигают кожу. Тодд, тяжело дыша, лежит на спине и выгибается со стоном от невыносимого удовольствия?— Дирк делает это все не в первый раз, он знает все чувствительные точки; его язык умело движется по бедрам любовника, поднимаясь от колен выше и выше.Руки скользят от горячей смазки, и Тодд уже слабо понимает, сколько их там, на самом деле. Две? Три? Пять?.. Казалось, Дирк сейчас был везде, разминая, разогревая, распаляя. Это было правильно. Эти руки. Это было правильно, думает судорожно Тодд, повторяя, как мантру. Когда рука Дирка на нем?— это правильно. Когда она осторожно, бережно и медленно проводит по болезненно напряженному члену, это правильно. Когда она, предельно аккуратно, поглаживает и входит внутрь?— это…Тодда словно пробивает электрическим током, и он судорожно комкает простыню с каким-то всхлипом, непроизвольно сгибая колени. Дирк бережно целует его дрожащие губы и продолжает углубляться, и это настолько правильно и невероятно сильно, что у Бротцмана сносит башню.—?Дирк… —?шепчет он, но не может, не может сказать больше ничего, его разрывает ощущениями на части, он просто смотрит в эти огромные серые глаза и стонет в голос, уже не скрываясь. —?Ди-и-ирк!—?Я здесь, Тодд, я здесь,?— прерывисто бормочет ему Джентли и целует в ямку возле ключицы. —?Я здесь, с тобой.Его рука беспощадно ласкова. Она движется, проникая все требовательнее и дальше, она тянет и наполняет, и черт, черт, если это так от руки?— то… то… и у Тодда не хватает мыслей представить Дирка внутри себя полностью. Жадное нетерпение охватывает его, он словно пьяный, хватает Джентли за плечи и что было сил вцепляется зубами в нежную кожу.Но Дирк не торопится, Дирк растягивает и смазывает без конца, и распаляет все сильнее, и сильнее, и это убивает Тодда. Кажется, еще никогда в жизни он не ощущал себя настолько неполным, он шипит сквозь зубы, когда рука гладит его изнутри, это почти больно, но… неважно, Дирк, это неважно, пожалуйста, пожалуйста, я готов, изо всех сил молчит Тодд?— но Джентли все понимает по глазам и разворачивает любовника на спину, подхватывая под коленом.Они оба скользкие от смазки и пота, и острое удовольствие обжигает Тодда, когда Дирк медленно, по сантиметру входит в него, заполняя целиком. В отчаянном порыве, стонущий Бротцман обнимает шею Дирка, прижимая, ещё ближе, ещё, ближе! Дирк, Дирк, уже почти кричит он, раз за разом повторяя?— только имя, ничего кроме имени. Темнота ночи рвется пьяняще жаркими звуками, страстными, безумными.Дирк, зажмурившись и закусив губу, упирается на дрожащие руки над ним, и капельки пота капают с его волос. Тодд понимает, что любимый изо всех сил пытается не делать ему больно, и от осознания этого волна запредельной нежности сбивает остатки его разума. Поглаживая напряженную спину Джентли, он аккуратно сам делает первое движение вверх, и всё его тело пронзает волной неистового удовольствия и боли одновременно. Глаза Дирка судорожно распахиваются, он как-то рвано выдыхает и срывается.Это невообразимо. Яростно. Безумно?— и безумно сладко, до края, на самом краю, ловить краем сознания хриплые крики Джентли и понимать, что ты вторишь ему в такт, что дыхание одно на двоих, что ты и он?— сплетаетесь настолько, что темно в глазах. Таять и разрываться в сильных руках. Шептать, кричать. До края, на краю… и наконец, через край, остро, болезненно, до потери голоса, до рваных ссадин на спине, на шее, на плечах.Обессиленно дыша, просто?— дыша, лежали на скомканной простыне, молча, и Дирк слабыми пальцами взял его за руку. И это тоже сейчас было правильно, думает обессиленно Тодд, вдох, выдох. И это тоже правильно.Ночь накрыла их обоих покрывалом сна, заглянув в темное окно. Спите, спите, спите.