6. (1/1)

Просыпаться, не чувствуя боли и ледяной трубы за спиной, было непривычно. Лицо не покрывал слой грязи и крови, пальцы на руке были чем-то стянуты, но, по крайней мере, руками можно было пошевелить. В общем, различия между вчерашним днем и сегодняшним были кардинальные. И это еще с закрытыми глазами! Теперь открывать их было не страшно и не противно. Поэтому Хьюго, не думая, сделал это.Примерно секунда потребовалась ему, чтобы определить, что он находится в медицинском блоке Черного крыла. Вау. Он и не представлял, что мог скучать по этому зданию так сильно. Но теперь, глядя по сторонам на разные приборы и экраны около него, иглу капельницы, уходящую под кожу, и все прочее, что было характерно для медицинской палаты, Хьюго понимал, что лучше быть не может. Потому что он в безопасности. В одном с ним здании ходит лейтенант Ассистент, Кен, Рапунцель и Осмунд.Хьюго вспомнил о том, как увидел его. Все, что было до этого, он решил не трогать и лучше как можно скорее забыть. Хотя сколько на это потребуется времени, сказать было нельзя. Так вот, в тот момент, понимая, что ему ничего не угрожает, чувствуя, как вся боль уходит под одним только прикосновением чужих рук, видя, как на него смотрят, Фридкин подумал, что если и можно влюбиться в человека снова, заново упасть в эту пропасть еще стремительнее, то это именно то, что с ним произошло.Еще он видел, как Прист смотрел на тех, кто сделал с ним все те ужасные вещи. Так, словно одним взглядом пообещал им, что их ждет очень долгая и полная мучений смерть. А потом он научится возвращать мертвых к жизни, и так по кругу до бесконечности. И, честное слово, Хьюго им не завидовал. Более того, он бы с удовольствием стал зрителем на этом представлении, а может, и участником.Каждое воспоминание о том, как Осмунд обнимал его, гладил по волосам, держал его голову у себя на коленях, посылало волны тепла в перевязанную эластичным бинтом грудную клетку. И Хьюго, не имея возможности что-либо с этим сделать, улыбался, глядя в потолок. Может, ему только кажется, и вообще, это эффект от обезболивающих, которыми его накачали, может, он просто слишком хочет верить в это, но где-то в дальнем углу сознания сидела мысль, хоть и очень маленькая, чтобы назваться существенной и полноценной, о том, что, может, у них всё получится.Поток размышлений, действующий, по мнению Фридкина, лучше любых лекарств, пришлось прервать вместе со звуком открывшейся двери. Стоит ли численно обозначать тот процент, с которым он надеялся увидеть там Приста? Да нет. Все ведь и так прозрачнее некуда.Но, к сожалению, посетителем оказался ни кто иной, как доктор Дженсон. Тот был, наверное, самым славным сотрудником их организации, о чем знали все. У него было доброе лицо, седые усы и ярко-голубые глаза. Каждый раз, пересекаясь с ним в коридоре, Хьюго думал о том, что тот похож на Дамблдора, и задавался вопросом, почему он работает здесь, а не, скажем, в больнице для детей.—?Здравствуйте, мистер Фридкин! Надеюсь, вы чувствуете себя лучше, потому что,?— он посмотрел на экран, выводящий, видимо, какие-то данные о состоянии человека,?— потому что, судя по всему, именно так и должно быть! У вас обнаружились незначительные повреждения внутренних органов, множество наружных кровотечений, легкое сотрясение и несколько переломов, но вы же понимаете, у нас здесь есть то, чего не найдешь в аптеке через дорогу, так что по моим прогнозам через день-два вы встанете на ноги.—?Спасибо, я действительно чувствую себя намного лучше,?— ответил Хьюго с легкой улыбкой и, потратив полминуты на то, чтобы побороть смущение, спросил,?— скажите, меня, ну… кто-нибудь искал?—?Кто-нибудь? —?Фридкин отчетливо видел, как смеялись глаза доктора, и подумал, что тот знает явно больше, чем он сам, но решил молчать до последнего.—?Кто-нибудь.Доктор только вздохнул.—?Мистер Фридкин, если вы хотите спросить о мистере Присте, который проторчал около вашей палаты полтора часа кряду, пока я не сказал ему, что вы еще не приходили в себя, а затем донимал меня вопросами о вашем состоянии, так я вам скажу, что он, видимо, плохого мнения обо мне как о специалисте, раз считает, что капельница, которую я поставил, может, это даже звучит нелепо, оторваться!Такое негодование явно было чем-то, чего Хьюго не ожидал.—?Эм… хорошо?Дженсон только в очередной раз вздохнул и приказал Фридкину отдыхать.—?Как дети! —?пробурчал тот, прежде чем покинуть палату.Все, чего Хьюго хотел, это спрятать лицо в подушке, на которой лежал, потому что выбросить из головы то, как на него только что посмотрел Дженсон, не получалось. Но он не был уверен, что не потревожит раны, претворяя желание в жизнь. Потом подумал, что это будет не хуже, чем если к тому времени, как кто-то зайдет к нему, его щеки будут все так же гореть. Пребывая в таком диссонансе, он не заметил, как снова погрузился в сон.***Хьюго не помнил, чтобы ему что-то снилось, но, почувствовав что-то мокрое на лице, подумал, что он, пожалуй, все еще спит. Но, даже для самого на вид реального сновидения, ощущения были слишком уж яркими. Поэтому ему не осталось ничего, кроме как открыть глаза и посмотреть, кто там посягается на его лицо.Первым, что он увидел, были большие уши. Затем взгляд сфокусировался, и перед ним образовалась собачья морда. Видимо, у препаратов все-таки было какое-то влияние на органы восприятия и мыслительный процесс, потому что сперва Хьюго не мог понять, что в его кровати делает собака, и как она туда забралась, и кто ее сюда пустил. Но, когда по его лицу снова прошелся длинный и мокрый язык, остатки сна спали полностью, и к нему вернулась трезвость мышления.—?Рапунцель? —?он потянулся к ней, поглаживая по голове и заглядывая в осознанные глаза. —?Это ты?Корги посмотрела на него весьма оскорбленно, потому что Фридкин поставил вопрос так, словно кроме нее здесь были другие собаки, которых он любил. Но, едва поняв, что на нем и правда стоит его подруга, Хьюго просиял.—?Дорогая! —?он чесал ей спину, не переставая широко улыбаться. —?Ты не представляешь, как я по тебе скучал! У тебя все хорошо? Кен гуляет с тобой? И… как ты сюда попала?Едва он успел подумать о том, что начинать надо было с последнего вопроса, как со стороны двери раздался голос:—?Слава богу, мистер Фридкин, вас наконец-то смутило, что на вас стоит собака, а то я уже начинал чувствовать себя лишним,?— Прист стоял перед ним, улыбаясь, и Хьюго, ничего не сумев с собой поделать, рассмеялся,?— мне точно не нужно, скажем, выйти, оставить вас наедине, или что-то типо того?—?Да нет, мистер Прист,?— тот сел на кровати, оперевшись спиной на стену за ним,?— я думаю, в этом нет необходимости.Осмунд подошел ближе и, обнаружив под рукой стул, сел. Фридкин отметил, что выглядел тот чрезвычайно уставшим, а улыбка, которая была на его лице около двери, сейчас почти полностью отсутствовала. Он не понимал, почему. Все было более чем хорошо, им больше ничего не угрожало, Хьюго чувствовал себя намного лучше, и вообще, все было позади.—?Все нормально? —?спросил он с беспокойством.Прист перевел на него взгляд и какое-то время просто смотрел. Затем поднял руку, словно желая дотронуться, но через секунду оставил попытку. Когда он заговорил, Хьюго увидел в его взгляде все эмоции, которые тот даже не пытался скрыть.—?Те слова, которые я сказал тебе в доме Кардинасов, когда снова сорвался, не были правдой. Ни разу. Про то, что ты идиот, про то, что мне надоело тебя спасать, нет, вообще-то мне и правда надоело, но не потому, что мне надоел ты, а потому что надоело то, что тебе причиняют боль,?— почувствовав прикосновение к руке чужих пальцев, Прист приостановился, переводя дыхание и собираясь с мыслями,?— и все это по моей вине. Я не мог просто сказать, что беспокоюсь за тебя. Что я хочу оградить тебя от всех опасных ситуаций, в которые ты себя загоняешь, потому что… это ненормально для меня. И вот, куда нас привела моя собственная глупость и упрямство. Хьюго, все это на мне. И, если за это ты не сможешь меня простить, я пойму, потому что я знаю, что заслужил это. Но, тем не менее,?— ты не представляешь, как мне жаль. Я бы мог попросить прощения тысячу раз, но это не исправит того, что сделано, и все равно?— прости меня.Он замолчал, опуская глаза на свои сцепленные в замок руки. Вот он и сказал это. Все, что крутилось у него в голове, в то время как самый важный для него человек проходил через ад, наконец было произнесено, и теперь оставалось надеяться только на чужое милосердие, хотя Осмунд был уверен, что простить сам себя он не сможет. Не когда прямо перед глазами находится результат его ошибок.—?Это была просто ссора, Осмунд. Они достали бы меня и без нее, судя по их словам, эти ушлепки были очень серьезно настроены добраться до тебя. Да, конечно, было неприятно услышать, что я безмозглый, но, поверь мне, ты далеко не первый человек, который это говорит. Только на их мнение мне, честно говоря, насрать. Другое дело, когда я подумал, что ты ненавидишь меня и не захочешь больше… ну знаешь… тусоваться вдвоем. И я был так зол на все вокруг, что ушел, позабыв о том, что на улице вообще-то темно, и мы в каком-то пригороде, где, что ни день, то новая ведьма или типо того. Так что… извинения за все, что ты сказал, приняты, а что до… сам знаешь чего, так я и не виню тебя,?— он улыбнулся,?— идиот.У Приста было такое чувство, будто его привязали за ногу к самосвалу и на огромной скорости проехались по каменистой дороге. Ну как он может улыбаться?! Как может говорить такие слова?! Если бы у самого Приста было право голоса, он бы ни за что не поступил так, как Хьюго, который продолжал смотреть на него так, будто перед ним раскинулся целый мир. И это было ужаснее всего, потому что Осмунд бы никогда не поверил в то, что заслуживает того, чтобы на него смотрели так.Хьюго, в свою очередь, решил дать тому время осмыслить свои слова, а сам снова занялся собакой.—?Не могу поверить, что ты правда пошел к Кену и взял ее у него…—?Он не знает. —?посмотрев в лицо напротив, Фридкин наконец увидел то, что хотел: отсутствие горечи и, пока еще легкую, но уже улыбку. —?Его не было в комнате, он же теперь большой босс, видимо, ходит по коридорам и всем об этом докладывает. Так что я просто забрал ее и пошел сюда. Она же тебе нравится, и я подумал, что тебе не помешает небольшой прилив положительных эмоций…Хьюго от души рассмеялся, представляя в голове картину того, как Осмунд ворует у Кена собаку, причем просто чтобы порадовать его. Сначала в груди защемило от прилива благодарности за эту заботу, а потом оттого, что в его состоянии, видимо, смеяться так много было противопоказано. Но он удержал обычное выражение лица, чтобы не огорчать Приста еще сильнее.—?Я собираюсь сказать то, что тебе не понравится,?— произнес он самым серьезным голосом, на который был способен,?— то, что вы сделали, мистер Прист… это просто непозволительно мило.—?Ну ты и засранец! —?тот наконец-то рассмеялся, и Хьюго почувствовал себя победителем.—?А что ты хотел? Для меня еще никто не воровал собаку!—?Для протокола, я ее не украл, а взял на время, причем с самой благой целью.—?Это очень мило,?— Фридкин еще раз выделил голосом это слово,?— но ты же не думаешь, что сейчас я испытываю положительные эмоции только из-за Рапунцель?—?Ну,?— усмехнулся тот,?— я на это не рассчитывал.—?Имей в виду на будущее.Они немного помолчали, привыкая к тому, что между ними нет недосказанности и обид. Ну, точнее, Прист привыкал, а Хьюго просто был рад, что тот наконец сидит рядом.—?Ты ведь был с ними, да? Всё это время,?— он получил в ответ кивок,?— Осмунд, ты выглядишь уставшим. Ты не обязан пачкать руки ради меня.—?Ты представляешь, что я почувствовал, когда зашел в это сраное подземелье и увидел их рядом с тобой? То, что они делали. Когда в голове крутилась только одна мысль: ?А что, если бы я не успел???— ужасная догадка поразила его, и Фридкин поймал взгляд, полный страха и гнева. —?Они ведь не сделали этого раньше.? —?поняв, что Прист имеет в виду, Хьюго резко замотал головой и увидел в его глазах невероятное облегчение. —?Так вот, я и в лучшие времена не отказывал себе в удовольствии от пыток, но то, что я чувствую сейчас, когда нахожусь с ними в одной комнате… это не передать словами.—?Оставишь их для меня? Дженсон сказал, что к завтрашнему дню я должен быть в норме, и я бы тоже хотел… ну знаешь, показать им, что я не только беспомощная жертва.Прист буквально почувствовал гнев, исходящий от человека напротив, и, признаться честно, испытал гордость, потому что Хьюго был таким сильным. Его принимали за дурака и теряли интерес, и если Осмунд и был благодарен себе, то только за то, что остался и увидел гораздо больше, чем другие.—?Но за чем они вообще сделали это? Ты не представляешь, сколько они говорили о тебе. О том, что хотят сделать, когда поймают тебя. И хоть я и сказал, что ты надерешь им зад с закрытыми глазами, все-таки почему это вообще было затеяно?—?Надеру зад? Ты так и сказал?—?И оказался прав,?— ответил Фридкин не без гордости во взгляде, отчего у Приста чуть не покраснели щеки, но он с трудом сдержался от такой красноречивой реакции.—?Джейкоба и Фрэнка Корнеллов присоединили к моей команде, просто чтобы присоединить хоть куда-нибудь. Мои методы всегда были известны широкой публике, и начальству показалось, что именно со мной у них получится работать нормально. Но даже у меня есть предел, принципы, кодекс, как угодно это называй. Эти идиоты рушили своим безумием все операции. Я пытался, правда пытался что-то с этим сделать, но с ними невозможно было взаимодействовать. После того, как они подвергли опасности жизни всех моих ребят, я вышвырнул их к черту не только из своей команды, но и сделал так, чтобы они потеряли всякий шанс продолжать служить в таких организациях, как наша. Их бы даже помощниками шерифа не взяли, ведь здесь, как нигде, важна репутация. Как ты понимаешь, забыть этого они не смогли. —?Подвел итог Прист, не зная, какой реакции ожидать, потому что, если бы не его прошлый поступок, два отброса не стали бы предпринимать нелепой попытки добраться до него, и Хьюго бы не пострадал.Тот словно понял, где были его мысли.—?Ты все сделал правильно. И ты не представляешь, как я счастлив, что теперь мы оба в безопасности. Это все что имеет значение, Осмунд. К тому же, уже завтра мы покончим с этим. Ты ведь не против?—?Только за. Признаться, я устал слушать их крики. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но да?— нельзя слишком много времени тратить на подобный мусор. —?он резко кое о чем вспомнил и мысленно дал себе затрещину. —?Я ведь даже не спросил, как ты себя чувствуешь… прости, все эти разговоры туманят разум, и за испытываемым гневом уже ничего не видно.—?Все в порядке, мне намного лучше. Дженсон говорит, это из-за каких-то супер-препаратов, которыми меня накачали, но я все-таки склоняюсь к влиянию положительных эмоций,?— вспомнил Фридкин начало их разговора, смотря на Приста из-под опущенных ресниц,?— Только лежать надоело. Хочу наконец встать.Осмунд что-то серьезно обдумывал несколько секунд, после чего спросил:—?Ты точно нормально себя чувствуешь?Он получил в ответ быстрый кивок непонимающего его затеи Хьюго, поднялся на ноги и, скинув с Фридкина одеяло, протянул руку.—?Почувствуешь, что не справляешься?— не молчи.Тот понял, что Прист задумал и, не сдержав радостной улыбки, взял того за руку, постепенно принимая сидячее положение и свешивая ноги с кровати. Затем, все еще держась за него, встал. На вопросительный взгляд Хьюго только кивнул, показывая, что все нормально, падать он не собирается. Первый шаг дался ему тяжело, потому что раны на ногах хоть и были легче, чем на остальном теле, но все-таки были. Постепенно неприятные ощущения стали теряться на фоне испытываемых чувств. Во-первых, он ходит, во-вторых, он ходит, в-третьих, он ходит, и Осмунд рядом, держит его за руку.Так они сделали круг по комнате. Хьюго рассмешил Приста, сказав, что чувствует себя старушкой, которую переводят через дорогу.—?Можно теперь сам попробую? —?спросил Фридкин, намекая на то, что не против провести еще немного времени вне постели.—?Уверен? —?тому очень не хотелось отпускать его ладонь, но взгляд Хьюго был довольно красноречивым.Он медленно начал движение по комнате, дошел до конца и повернулся к Осмунду со счастливой улыбкой на лице, однако, после очередного шага вперед, мышцы решили его подвести, и правая нога подвернулась, что грозило стать фееричным падением, если бы Прист не был Пристом, который всегда готов ко всему. Было бы странно, если бы он не успел подхватить падающего Хьюго, было бы странно, если бы он сразу же отвел глаза от его лица, находящегося в нескольких сантиметрах от его собственного.—?Это ты называешь ?уверен?? —?Осмунд чуть насмешливо смотрел на него, наслаждаясь тем, как тот покраснел. —?Я даже не удивлен, мистер Фридкин.Однако Хьюго быстро понял суть игры.—?Знал, что ты подхватишь.В этот момент, когда они смотрели друг на друга с восхищением и еще кучей чувств, что испытывают люди, которые уже минуту не могут расцепить руки и отойти назад хоть на сантиметр, Хьюго, видимо, понял, как они выглядят со стороны, потому что произнес:—?Только музыки не хватает,?— улыбнулся он, но быстро поник, проклиная свою ограниченность в передвижении,?— жаль что…Но Прист не дал ему закончить мысль на такой печальной ноте:—?Значит, ты должен мне танец.Неизвестно, сколько бы они простояли в таком положении, если бы раны Хьюго не дали о себе знать. Осмунд сразу же опомнился и помог тому добраться до постели.—?Отдыхайте, мистер Фридкин, так вы восстановитесь гораздо быстрее,?— он поднял Рапунцель на руки и поднес к Хьюго,?— прошу вас, постарайтесь потратить на ваши слюнявые прощания меньше получаса.—?Мы бы не стали… —?он хотел начать возмущаться, но был остановлен собакой, которая полезла облизывать его лицо.Через три минуты процесс подошел к концу.—?Спасибо за всё, Осмунд. —?тот видел, что прогулка по комнате выдалась для Хьюго тяжелой, и у него начинали слипаться глаза, потому поспешил взять корги на руки, отмечая, что хорошо бы было не забыть вернуть ее туда, откуда взял.—?Я жду тебя завтра.***—?Ты видела это? —?спросил Прист у собаки, едва покинув медицинское крыло. —?Честно говоря, я думал, что кто-нибудь из нас все-таки сделает тот последний шаг вперед и… ты понимаешь….Если бы она могла закатить глаза, то обязательно сделала бы это.?Давно пора?,?— подумала Рапунцель, рассудив, что быть собакой очень здорово, ведь они всегда показывают человеку, как сильно любят его. Однако какая-то ее часть отзывалась ревностью. Но она быстро успокоила ее мыслью: ?По крайней мере, я целовалась с ним уже тысячу раз?.