70182. 75. 681 — Снабженцы (цикл "БСС ?Гондох?") (1/1)

— Где-то я уже видел это корыто, — недоверчиво пробормотал Йонге.Из девятого инженерного дока, куда им следовало явиться в пятнадцать ноль восемь, торчала морда гигантской колымаги, на вид настолько допотопной, что лететь на ней в открытый космос казалось чем-то не вполне адекватным. Как и все корабли в ангаре, она была уродлива, неповоротлива и вся в царапинах. И вообще походила на множество прикрученных друг к другу металлических коробок. Старая, покрытая некогда черной матовой краской, теперь почти полностью облезшей и ободранной, она не вызывала ничего, кроме желания немедленно броситься к стойке страхования жизни и здоровья.Йонге без особого энтузиазма поглядел по сторонам. Эллинги с первого по восьмой были завалены космическими кораблями на различных стадиях ремонта. В основном это были одноместные и двухместные челноки. Некоторые с небольшими поломками внутренних систем, с повреждениями обшивки или просто без шасси. Некоторые были явно собраны из пяти-шести разных кораблей и выглядели весьма ненадежно.Рудольф поправил лямку рюкзака на плече и воровато покосился на Йонге. Они пересеклись взглядами, и тот сразу же вспомнил, где видел эту развалину. Перед внутренним взором всплыла голография с молодым, по-армейски обритым напарником на фоне станции снабжения дальних регионов с чересчур пафосным названием. Рядом с ним на той голографии стояли в основном ксеносы и парочка повидавших различное дерьмо мужиков, по виду тоже военных. Хотя, возможно, военными они не были, но бритоголовость у Йонге с определенных пор означала непременно какие-нибудь войска.— Это, товарищ Далине, наш дом на следующие полгода, — вдохновенно откликнулся Рудольф. — Настоящая легенда среди экспедиторов... БСС ?Гондох?!— И как нас отбуксируют на этот, не побоюсь этого слова, Гондох? — с гаденькой улыбочкой поинтересовался Йонге, оглядев полупустой док.Однако веселье его длилось недолго. Буквально через пару секунд кто-то посигналил им сзади, под колени ударила горячая волна от нагнетателей. Они обернулись, и Рудольф восторженно хохотнул.— Вебер, ты, что ли? — прохрипел видавший дерьмо мужик с голографии.— Auch dir ein Hallo, alten Fürzen!Из-за рассинхрона Йонге понял только первую часть предложения. С того самого момента, как они оставили ?Фелицию?, его мучили противоречивые чувства. С одной стороны, за прошедшие полтора года Рудольф успел взбесить его настолько, что неожиданное банкротство и вынужденная путевка на чужой борт казались Йонге настоящим отпуском. С другой стороны, понимание, что теперь в голове у белобрысого будет сидеть еще с три десятка человек, а ставшая уже привычной эксклюзивная связь на двоих осталась на их спящей красавице, добавляла неприятную горчинку. Йонге не был собственником, но ему нравилось, когда Рудольф ругался, и из всех присутствующих понимал его только он.— Не понимаю, что ты там бормочешь, белобрысый, — проворчал мужик. — Запрыгивайте, время поджимает.— Говорю, и тебе привет, старый пердун, — весело затараторил Рудольф, усевшись на место рядом с пилотом. — Не думал, что еще увидимся. Из наших кто-нибудь еще летит? Сорго? Чед? А Марина? Я слышал, она до сих пор только на челночных. Думал, может, встретимся еще на Виверне, но она улетела на сборы.Йонге от греха подальше выбрал пассажирское сиденье с добротными, хоть и облезлыми поручнями. В ногах громоздились какие-то ящики и контейнеры для органических грузов, так что пришлось сложиться чуть ли не пополам. Как только они погрузились в джампер, мужик дернул на себя джойстики, и они взмыли вверх практически под прямым углом. Их постоянно мотало взад-вперед, наверняка сбоил затвор в гравике, но, как несложно было догадаться по разваливающейся станции, с этим корытом уж точно никто ничего делать не собирался. Больше всего на свете в этот момент Йонге надеялся, что в кресле пилота ?Гондохи? окажется кто-нибудь другой.— Да угомонись ты, скриля кусок, я еще даже не завтракал, — отмахнулся от Рудольфа мужик.— Все бухтишь и бухтишь, а? — улыбнулся ему Рудольф, вольготно развалившись на сидении, затем повернулся к Йонге и подмигнул: — Это Пусье. Ворчит, но не кусает.Йонге кисло улыбнулся и покивал. Мужик так же угрюмо кивнул ему, заходя в крутой вираж, чтобы не врезаться в инженерный кран.— Почему ?Гондох?? — спросил Йонге, решив поддержать светскую беседу.— Раньше звали Литуаникой, — как будто нехотя ответил Пусье, — но потом у них трагически погиб капитан, пожертвовав собой ради команды, и станцию переименовали в его честь. Боке Мочетера Гондох.— Ты, значит, тоже по контракту? — уточнил Йонге, решив поначалу, что Пусье летал на развалюхе в составе оригинального экипажа.— Типа того.— Пилот, стало быть?— А? — удивился Пусье. — Еще чего. Я кок.Йонге так беззастенчиво выдохнул, что Рудольф, все это время наблюдавший за их вялой болтовней, прыснул, а потом заржал во все горло.На ?Гондохе? летали снабженщики дальних регионов. В такие дальние экспедиции уходили не от хорошей жизни, потому на борту часто можно было встретить людей, сильно напоминавших уголовников, беглецов и диссидентов. Однако у такой работы имелись и свои плюсы — при достаточном опыте и отсутствии страха перед тяжелой рутиной можно было за относительно короткий срок заработать приличную сумму. Йонге до последнего не соглашался, уверял, что найдет им вариант поприличнее, но все решили сроки. И Рудольф, козырявший старыми связями с вояками при каждом удобном и неудобном случае.Капитан и по совместительству первый навигатор Хазбин Болт с радостью доукомплектовал ими и без того разношерстный экипаж. Йонге, конечно, не знал никого, кроме Рудольфа, и делить жилье еще с двумя пилотами, едва привыкнув к блаженной тишине собственной каюты на ?Фелиции?, оказалось тяжелее, чем он рассчитывал. Он еле заснул в первую ночь и перед началом своей смены явился в кают-компанию одним из первых, где обнаружил кого-то белобрысого и очень мятого.Судя по хмурой физиономии, напарник столкнулся с той же проблемой, несмотря на партийное прошлое.Получив свой на удивление нажористый завтрак от подмигивающего или страдающего тиком Пусье, Йонге невнятно поблагодарил кока и поспешил занять место рядом с напарником, пока не понабежали другие механики. Коих, как он слышал, наняли аж шесть штук, и их, на его взгляд, все равно было слишком мало для этой развалины. Места в кают-компании за определенным человеком не закрепляли, но по какой-то причине люди сбивались в кучки по профессиональным интересам. Так, обниматели поршней и стержней предпочитали укромный уголок рядом с инфотерминалом, видимо, чтобы даже за обедом дистанционно ковыряться в двигателях.Стол был небольшой, как раз на шестерых. Йонге сел напротив, поставив поднос впритык к подносу Рудольфа. У выхода на диване дремал тощий мужик в халате, местный медик, у остальных смена либо еще не началась, либо не кончилась.— Какой-то вид у тебя непарадный, — уныло отметил Йонге, помесив ложкой кашу.И без того бледная шкура напарника в свете холодных ламп и в обрамлении форменного рабочего комбинезона темно-синего цвета отливала в трупно-серый. И это при том, что темно-синий, особенно если это официальный мундир с пилоткой, как на той фотографии из резюме, Рудольфу невероятно шел.Напарник на мгновение прекратил жевать и поднял от тарелки взгляд покрасневших с недосыпа глаз. Будто вспомнив, что во рту у него еда, он сглотнул и отпил из кружки крепкого ораубика.— Спал хреново, — пожаловался он и, подумав, тихо спросил: — А ты как? Как соседи?Йонге, который уже успел напихать каши за обе щеки, неопределенно пожал плечами. В принципе, он мог найти общий язык с кем угодно, пилоты ?Гондохи? исключением не стали, но удовольствия от общения с ними он не получал. Даже в фарме было чем занять вечер. Здесь из увеселительных мероприятий предлагалось торчать в рекреационной зоне, где крутили документальные головидео про природу, или играть в чопат с товарищами по каюте. И все это на фоне побочки от недавней синхронизации.Рудольф внимательно разглядывал его лицо, осторожно прощупывая синхрон и пытаясь понять, что же Йонге думает обо всей этой затее. От него самого еле заметно фонило обидой и раздражением, похоже, что он рассчитывал встретить здесь знакомых снабженщиков и красоток-инженерок, а в итоге получил одного Пусье и зеленых салаг в подчинение. И вид у него был такой, будто он на грани того, чтобы под покровом ночи пренебречь уставом и забраться к первому пилоту в койку за суровой дружеской поддержкой. Йонге чувствовал, как сильно Рудольфу не хотелось в этом признаваться, и не стал откровенно злорадствовать.— Не думал, что скажу это, но, если честно, я уже начинаю жалеть, что уговорил тебя.— Ну, что поделать, — улыбнулся ему Йонге. — Зато у меня появится очередной повод припомнить тебе, что я всегда прав.— Хрен тебе, — хмуро отозвался напарник, потом бросил быстрый взгляд на Пусье, на медика и спросил: — Ну так что там с соседями? Не хочешь... не знаю, поменяться с кем-нибудь?Йонге удивленно вскинул брови. Обычно с койко-местами на станциях снабжения было туго и строго, экипаж набирали стык в стык, распределяли по двое, по трое, а обслуживающий персонал, начиная с операторов СЖО или систем утилизации, вообще селили в тесных, узких гробочуланах на палубах, где размещалось подконтрольное оборудование, чтобы в случае чего бежать было недалеко.— А что, есть предложения? — с сомнением спросил Йонге, не особенно надеясь на удачу.Идея, конечно, казалась очень заманчивой. Впереди маячили полгода однообразной работы на благо дальних регионов и рудных поясов, и провести их хотелось в комфорте не только физическом, но и морально-психологическом, и так уж вышло, что сейчас комфорт из себя представляло сожительство с белобрысым, а не с парочкой дедов с Пестрао.— На палубе С есть операторская инженерно-технического контроля, к ней прилегает каюта техник... техников.— Техников.— Там большая койка. Раскладывается.Йонге поправил воротничок рубашки и потряс пакетированным ораубиком с максимальным скептицизмом.— И кто тебе разрешил жить в каюте техников? И где это вообще? Я думал на палубе С только отсеки для транспорта и посадочных опор.— Опоры — часть ЭДС, так что это я разрешил. Операторская прямо над ними.Йонге пожевал губу, высыпал содержимое пакетика в кипяток и немедленно отмел мысли о дисциплинарных взысканиях за нарушение корабельного устава и прочую самоволку. К нарушению правил, после того как он дал себе зарок, что больше не будет их нарушать и портить карту, он относился очень серьезно. Одна только мысль, что, оступись он, придется паковать свою часть кредитных обязательств и срочно искать вакансии, посылала серии отвратительных спазмов чуть пониже копчика. У него начал стремительно пропадать аппетит.— Не ссы, Далине, — Рудольф протянул руку и накрыл ладонью нервно теребящие салфетку пальцы Йонге. — Отправлю Болту запрос, чтоб дал мне тебя на время тестирования систем экстренной мануальной посадки.— Ты думаешь, он не спросит, зачем тебе второй пилот, когда у тебя пять механиков пердят в диван?— Пожалуюсь на некомпетентность персонала.— И что мы будем делать, когда закончится время тестирования и некомпетентность персонала? — поморщился Йонге, стараясь скрыть надежду в голосе.— Тебе придется периодически что-нибудь ломать, — как ни в чем не бывало заявил Рудольф.— Это саботаж.Йонге вдруг представил, как такое варварство происходит на ?Фелиции?, и невольно скривился.— Это переезд. Не знаю как ты, но я не намерен каждый вечер слушать нытье роботофобов.— А мое нытье, значит, намерен.— К твоему нытью я привык. Оно как белый шум, когда ?Фелиция? калибрует датчики после обновы.Йонге против воли кашлянул в кулак, чтобы скрыть улыбку. Такой сомнительный комплимент рассосался в районе грудины мягким теплом, несмотря на общий градус стремности их жилищной ситуации.— Значит, договорились, — хлопнул в ладоши Рудольф и немного бодрее зажевал свой завтрак. — Как и что ломать, я покажу, главное — никакого белого соуса в нашей каюте.— И никакого сельдерея, — не остался в долгу Йонге.Хотелось брякнуть еще что-нибудь в духе ?И баб не водить?, но в этот раз на колымаге не оказалось ни одной женщины. Как сказал Болт, сокрушавшийся, что ему не удалось отхватить старую подругу на должность суперкарго, военные переманили всех спецов женского пола на новенький линкор.Рудольф фыркнул и принялся за витаминный мусс.Под покровом ночной смены они организовали переезд. Для вида Йонге изображал крайнее недовольство и сонную резь в глазах. Болт одобрил план, но при осмотре операторской долго сверлил взглядом невозмутимого Рудольфа, который до этого почти полчаса жаловался на механиков-недотеп и отсутствие дроидов на борту.— До этого летали, и ничего ломалось, — с железной ноткой в голосе протянул капитан. — Диагностика была два дня назад. Нарушений не выявлено.— Странно, что мы вообще еще на ходу, — отрезал Рудольф, взмахнув скомканным полотенцем из стандартного гигиенического набора. — Если попадет метеорит, а ваши допотопные датчики не смогут засечь мелкий диаметр, считайте, пробоина нам обеспечена. Заденет СТМ, ЭДЦ или периферию, и все. Фубар.— В створ шлюза палец не клади, — поддакнул Йонге. — Как мичман Сталин говорил.Рудольф одобрительно покивал. Болт никогда не упоминал незабвенного Сталина всуе и, услышав его имя, сразу же сдался. Йонге мог поклясться, что даже заметил дернувшееся нижнее веко.— Ладно, скриль с вами, об итогах тестирования докладывать лично мне, — пробормотал он, поправив фуражку, после чего гордо удалился.Через несколько мгновений за ушедшим капитаном с лязгом задвинулась дверь. Было не очень понятно, разгадал он их хитрый план или нет, но синхрон молчал, и Йонге решил, что пронесло. Он тяжело вздохнул и, стараясь не обращать внимания на пыльный срач вокруг, принялся раскладывать свое немногочисленное барахло по встроенным шкафчикам их новой каюты.— Я сплю у стенки! — торжественно заявил Рудольф.Йонге закатил глаза и махнул рукой.