70182. 69. 509 — Тач поинт (1/1)
Йонге свесил ногу с койки, поболтал ею в воздухе, потом посмотрел на потолок спальной капсулы и ткнул в кругляш светильника на верхней панели прямо над головой. Светильник работал исправно. Решив, что раз уж начал, то стоит проверить все, Йонге принялся тыкать и крутить боковые переключатели термостата, простукивать ногтем индикаторы каналов распылителя, выключатель подмешивания горячего воздуха и тумблеры клапанов кольцевания верхней и нижней воздушных магистралей. Сигнальное табло неисправностей разных частей системы подготовки воздуха странно подмигивало. Надо будет сообщить механику, раз уж он у него теперь так удачно завелся. Йонге вздохнул и посмотрел на узкую встроенную полочку сбоку. Незримая и такая желанная коллекция образцов редких руд уже стояла там и радовала глаз. Йонге представил, как подпишет каждый кусок и упакует в поликапролактоновый бокс. Даже приподнялся на локте, неудобно согнувшись, чтобы прикинуть, сколько их туда войдет. У ?Сигурни? были стандартные каюты типа ТС4, как у всех малых разведывательных кораблей. Экономия места, встроенная ?капсула?, о потолок которой Йонге первое время с непривычки постоянно бился макушкой, тонкий, узкий матрас, металлический бортик. Хорошо, что он спал в пижаме, ночью касаться коленом или другой частью тела этой холодной штуковины было ужасно неприятно.?Первый пилот, первый механик ожидает вас на камбузе?.Йонге вздрогнул от неожиданности, но все же против воли улыбнулся. Первый пилот. Капитан. Свой корабль. Свой генетически совершенный экипаж, или как там товарищ Вебер говорил при каждой удобной и неудобной возможности? Своя каюта. Своя кают-компания с диваном и раздатчиком универсальных пищебрикетов. Красота.Только денег нет.Йонге Далине на мели. Звучало даже хуже, чем новая налоговая ставка для частных компаний с оборотом до ста тысяч мультиен. Звучало неизбежно, страшно и безвыходно. Нет, выход-то, конечно, был?— просто начать зарабатывать больше ста тысяч. Отдавать более щадящий налог, как прилежный честный бизнесмен, коим Йонге себя теперь старательно считал. Провести бухгалтерию заначки: отложить на долгосрочные и краткосрочные цели, на случай смертельной опасности и, может быть, на покупку опционов на Гаусской Бирже. Если все разложить по полочкам и расписать по пунктам, получится не так уж и страшно. Но сначала надо заработать.—?Чего ему надо? —?спросил Йонге, с кряхтением оторвал себя от матраса и, ссутулившись, сел. Забрал с пока что пустой полки кружку и встал. —?Опять на еду жалуется??Первый механик не уточнил?.—?Ну еще бы он уточнил,?— пробормотал Йонге. —?Зачем так утруждать свою генетически совершенную задницу…Лишь бы повод придраться найти, с неудовольствием подумал он. Сколько они тут торчат вдвоем? Два дня? А этот белобрысый его уже заколебал. Чуть что?— сразу претензии, начнешь отвечать?— упрешься в глухую стену и полное нежелание идти на компромисс. Йонге спасало от нервного срыва и опрометчивого решения начистить генетически совершенный рубильник только то, что он капитан, и этот сраный берлинец обязан блюсти субординацию, даже если она ему поперек горла. Просто невыносимый тип. И хоть в доводы Фелиции Йонге верил безоговорочно, как и в талант Рудольфа Вебера, такая ситуация его вгоняла в полнейший раздрай чувств. Отсутствие выбора вгоняло в полнейший раздрай, если быть точным. Не стоило надеяться на лучший вариант, так что грядущую синхронизацию он ждал с безысходностью и болью в сердце. В мечтах об идеальном бизнес-партнере Йонге рассчитывал на кого-то более сговорчивого, неконфликтного и с эго, которое хотя бы отчасти пролезало в дверной проем. А это…—?Че надо? —?без особого энтузиазма спросил он, высунувшись из дверного проема.В ответ красноречиво молчали, и Йонге принюхался. Воняло паленым пластиком. Бешенство внутри вскипело так же быстро, как вода в атмосфере Цуритеи.—?Какого хрена ты учудил, мать твою?! —?рявкнул он и впрыгнул на камбуз, как озверевший тапас, предчувствуя страшное. —?Нам вылетать через… скоро! Чем это воняет?! Что ты поджег?!Из-под нижнего отсека холодильного шкафа торчали ноги, очевидно, принадлежавшие Рудольфу. Они безжизненно торчали и не двигались, раскинув подошвы в стороны. Йонге по широкой дуге обогнул их и наклонился, чтобы разглядеть в темноте глубокой камеры, не прижало ли там каким смертоносным компрессором одну не очень нужную часть тела одного не очень приятного человека. С одной стороны, дохлый напарник ему был бы в кратковременную радость, а вот дохлый холодильник?— не совсем. Йонге молился на него и держал пальцы крестиком с того самого дня, как купил Фелицию. Старая камера плохо морозила, а иногда вовсе отключалась, но за такую цену даже Йонге не решился придираться, поэтому просто не держал на борту скоропортящегося, из-за чего Рудольф постоянно ныл и жаловался на вредные пайки и отсутствие чего-то хоть отчасти натурального.Внезапно в глаза ударил яркий свет фонарика. Йонге зажмурился.—?Подай мне паяльник,?— потребовал слепящий луч голосом Рудольфа. —?Контакты на управляющей плате прогорели совсем, вот и воняет. Я зачистил, теперь надо перепаять.Йонге, к собственному стыду, довольно долго соображал, но потом одна Рудольфова нога начала нетерпеливо дергаться, а из-под шкафа посыпалась невразумительная берлинская речь. Наверняка кроет его последними матами.—?А волшебное слово? —?Йонге оглянулся, нашел взглядом лежащий на подставке паяльник и аккуратно снял его, отведя жало подальше от себя.—?Los, schneller! —?рявкнул Рудольф.—?Говнюк,?— справедливо заключил Йонге, на полусогнутых обступил бедра Рудольфа, присел, стараясь не касаться задницей чужого тела, и осторожно просунул паяльник в камеру ручкой вперед. Невидимая рука сцапала добычу, и в следующий миг что-то приглушенно стукнуло и затрещало.Очень хотелось сбросить на это белобрысое недоразумение что-нибудь тяжелое или ткнуть ему в пузо чем-нибудь поострее, чтоб ударился башкой о свои микросхемы или выколол паяльником глаз, но Йонге клятвенно пообещал себе, что последний труп, который он прятал, он спрятал полгода назад на орбите RL-99 в четырех мусорных контейнерах для радиоактивных отходов. Больше никаких трупов. Чистая карта и честный бизнес. И пусть эта курва ершится, ноет и мотает ему нервы, но он сделает все от себя зависящее, чтобы у них получилось. Бедности Йонге боялся даже больше, чем тяжелого партнерства. Ему не впервой терпеть жалобы и дурной характер, он справится. Но пусть этот Рудольф Вебер стоит того. Пожалуйста, чтоб тебя. В конце концов, его можно будет сплавить через пару-тройку лет, пришла в голову утешительная мысль, главное?— подняться и крепко встать на ноги. Выдать ему обратно все вложенное и выпроводить пинком под зад, но до этого светлого момента надо еще дожить. Так что пожалуйста, черт тебя дери.?Пожалуйста, стой всех моих будущих и совершенно неизбежных седин, берлинский засранец?,?— думал Йонге, слушая, как на одной ноте гудит компрессор холодильного шкафа.