70182. 69. 908 — Активы (1/1)
Прошло так много времени, но Йонге прекрасно помнил, как они почти дошли до того, что начали делить корабль.— Ничего личного, — сказал Рудольф, — но я не хочу, чтобы ты появлялся в мастерской.Йонге мрачно оценил все шансы выйти из этого разговора, не поссорившись, и решил не любезничать, и открыто идти на провокацию. Такие подкожные фразочки от Рудольфа походили на приставший пластырь: чем быстрее сорвешь, тем короче будет вспышка боли. Чем быстрее отреагируешь на провокацию, тем быстрее назреет и рассосется конфликт. — Мой корабль — мои правила, — опасным тоном ответил он и сразу покосился на Рудольфа в ожидании реакции, продолжая сосредоточенно пережевывать лапшу. Такое заявление, при всей любви Рудольфа чуть что сразу давать по морде, тянуло как минимум на вероломный хук, но тот лишь недобро оскалился и посмотрел на Йонге, как на падальщика.— Теперь это не только твой корабль, — заметил он.— Твоего здесь на тридцать процентов максимум. — На мастерскую хватит. — Этого хватит на твою каюту, а дальше губа уже не раскатывается.— Вы, космические пираты, все такие тупые? — Рудольф прищурился и оценил Йонге взглядом с ног до головы. — Ты вряд ли найдешь механика лучше меня. Это тянет еще процентов на тридцать. Итого: каюта, мастерская и половина дивана в кают-компании. — Пока что лучшим применением твоих способностей стала починка термостата, — упоительно прочавкал Йонге и всосал последнюю лапшину. — Так что нет. Не убедил. — Не помнишь, когда там вышел срок гарантийного ремонта на производственном поясе? — еле слышно фыркнув, спросил Рудольф.?Шесть месяцев назад, первый механик?, — услужливо доложила Фелиция.Йонге сжал губы и проглотил застрявший в горле ком. Он молчал под гнетом хитрого взгляда Рудольфа и истекшей гарантийки, но потом позорно сдался, решив, что отстаивать позиции сразу после еды чревато изжогой.— Даже когда ты себя случайно подожжешь, ноги моей там не будет, чтоб тебя тушить, — Йонге мысленно пробуравил в Рудольфе дыру и многозначительно потряс миской в воздухе.— Ценю твою сговорчивость.После этого Йонге почти никогда не заходил в мастерскую. Уже не потому, что ему якобы было нельзя туда заходить, а потому что он хотел дать Рудольфу еще один угол помимо каюты, где бы тот смог побыть в одиночестве, и где глаза Йонге его не видели. Редкие визиты в святая святых он мог пересчитать по пальцам. То были исключения и моменты чрезвычайной важности, не требующие отлагательств. Их, чтобы не получить промышленным резаком в лоб, как правило, следовало озвучивать, пока отъезжал створ — громко и четко. В этот раз Йонге спохватился поздно и не успел сформулировать причину визита.— Будешь заходить — смотри под ноги, — Рудольф, не отвлекаясь, махнул рукой и охватил жестом сразу половину полу-темного отсека. — Там клемма где-то лежит. Дернет, и поджаришься.Йонге застыл, занеся ногу над комингсом, и взглянул на Рудольфа, как на буйно помешанного. Тот сидел на корточках вполоборота к нему и совершенно не замечал ничего вокруг. А замечать там было что. Например, Йонге выглядел как человек, вступивший разом во все лужи жидкого, вонючего говна на свете. Он бы успел передать всю силу захвативших его эмоций вербально, но Рудольф взялся за сварку. Пространство снова заискрилось белоснежными вспышками и наполнилось еле слышным треском сварочной руки. Йонге зажмурился и вздохнул, чувствуя, как спертый, жаркий воздух с металлическим душком щекочет ноздри. Когда треск стих, перед глазами еще какое-то время плясали яркие пятна. Теперь вспышками появлялась и исчезала голая спина Рудольфа. Мышцы плавно перекатывались под вспотевшей, белой кожей, когда тот принимался передвигать на полу тяжелое на вид... что бы то ни было.— Там ошибка какая-то, — наконец разродился Йонге, растирая веки большим и указательным пальцами. Мерзких вспышек стало больше. — Где ?там?? — Рудольф отвлекся и задвинул козырек маски на макушку. Яркая, пожеванная от усердия верхняя губа дернулась.Когда они находились рядом, воздух искрил, как сварочный аппарат. Везло, если обходилось без словесных перепалок. Когда Йонге уходил, Рудольф с облегчением залезал на диван прямо в обуви с кружкой белесой, вязкой жижи из пакета с подарочным набором магнитов ?Вэй Изолят? на обратной стороне. Он зачем-то назаказывал их лет на пять вперед, как показалось Йонге, хотя характерный пудровый молочный запах витал по кают-компании очень редко. Текли месяцы, и Йонге вскоре обнаружил, что по мере знакомства с человеком, если уж не начинаешь презирать его, то, по крайней мере пытаешься воспринимать его действия вполне нормально. То, что Рудольф регулярно пил свои сомнительные смеси, а в продовольственных списках вечно числился проклятый сельдерей, перестало вызывать у него удивление или неприязнь, превратившись просто в забавную прихоть. Такова была человеческая природа, но время от времени Йонге отказывался с ней мириться.Когда они грузились на Траксе, Рудольф прихватил еще четверть сотни пакетов с прессованными водорослями, утверждая, что они пользовались огромной популярностью на Лаусте, а кроме того могли с легкостью заменить хлорелловые порошки для бульона и вообще нормализовали работу кишечника, и цены им вовсе нет. На вкус эта дрянь была настолько отвратительной, что Йонге потребовал с Рудольфа свою часть уплаченных мультиен. Тот отказался, послав его куда подальше, и тщательно заныкал куда-то всю партию мерзости, а потом втихаря добавлял ее везде, даже в чай, пока не истек срок годности. На простое после очередного прыжка Йонге обнаружил тайник и с яростным ликованием повыкидывал всю пакость в космос под отчаянные вопли закрытого на камбузе Рудольфа. После этого случая они условились, чтобы не бесить друг друга и хоть на короткое время избавиться от назойливого чувства чужого присутствия и чужих раздражающих привычек, соблюдать обязательные часы молчания ?в эфире?, часы уединения и пятнадцать лишних минут в душевой каждые двенадцать суток. Старались не комментировать лишний раз действий друг друга, даже если невыносимо свербило отвесить язвительную фразочку о вредности соуса или сделать замечание про закидывание ног в ботинках на диван. Все, чтобы в такие моменты неожиданных происшествий не поотрывать друг другу головы.— В правой части корабля. Давление упало, похоже. Там отсеки с зондами и бурами, и СОГС внизу, лучше проверить. — Was ist das für eine Schei?e? У нас не может падать давление, я все проверял перед отлетом.Они так торопились свалить из той дыры, что предпочли болтаться в открытом космосе, лишь бы не оставаться в порту. ?Фелиция? запеленговала ближайший к Италу-7 автобуй на метеоритном поясе и уже собиралась лететь, когда все резко накрылось. Опасность разгерметизации и опасность возгорания, как говорилось в отчете. Где и что могло гореть, Йонге понятия не имел, с момента диагностики не прошло даже суток, по документам у них все было в полном порядке.— Все датчики в норме, но я точно чувствовал, что мы дали крен при взлете. А теперь у нас опасность разгерметизации, пожара или вообще дыра в борту. Учти, просрем эту доставку, я тебя сам за борт выкину.— Это бред, — Рудольф поднялся на ноги и стер с лица пот.— Бред в том, что датчики показывают мне то, чего нет, — твердо сказал Йонге. — И то, что ты якобы что-то проверял, не имеет к этому никакого отношения. Я сейчас тебе говорю: у нас упало давление. Поднимай задницу и иди вниз. Корабль еле заметно тряхнуло.?Внимание, экипаж! Пожар в отсеке регенерации воздуха!?— Какого хрена?!— Продуть! Живо! — рявкнул Рудольф, срываясь с места. — Я в рубку! Холера! Я же говорил!По глейтеру ударила такая волна ярости, что Йонге чуть не въехал головой в обшивку. Он зарычал, припустив со всех ног по коридору, чувствуя, как Рудольф истошно орет многоэтажные берлинские проклятия. Пополам с безумным желанием доломать все, что не еще не сломано, по синхрону расползался мерзкий страх сгинуть посреди нихрена из-за идиотской ошибки систем. Отхватить волну излучения, когда прорвет радиационную изоляцию, и откинуться в агонии, не дожив до сорока. Не дожив до пенсии или хотя бы маразма.Когда Йонге добрался до консоли, прорезался Рудольф:?Взорвался патрон с поглотителем диоксида углерода?, — доложил он. — ?Я закрыл утечку, но нам воздуха хватит часа на четыре, и это в лучшем случае, надо лететь обратно?.?А запасного патрона нет???Да тут пол-отсека расплавилось, и нет, запасного мы не купили?.?Дерьмо?.За главным экраном клубилось нежно-розовое облако туманности Коплер-Рува, испещренное сотнями мерцающих точек, лиловыми пятнами и рыжими, как пустынная пыль, завихрениями. Справа пологой желто-зеленой дугой, окаймленной бледной дымкой атмосферы, висела Рува-16. Гребаная помойка. Йонге в очередной раз выругался и по-быстрому натыкал запрос на стоянку в орбитальный космопорт. В следующий раз будет держать пальцы крестиком, чтобы их всех.Тем же вечером, когда их отбуксировали в ремонтный цех, а запахом гари и плавленной обшивки уже не так сильно шибало при входе в грузовой отсек, заявился Рудольф. Йонге не планировал общаться с людьми хотя бы до завтрашнего утра, потому что такое количество стрессовых ситуаций грозило вылиться во что-нибудь обсессивное, но настойчивая долбежка в дверь зарядила с новой силой.— Да какого хрена тебе опять на... — стоило двери отъехать, Йонге оборвал сам себя, неловко замерев на пороге.— Я штаны прожег. Дай свои потаскаться, потом верну. У портного гранулы кончились.Рудольф явно пытался держать лицо, что было в общем-то довольно проблематично делать, стоя посреди холодного коридора в одних трусах, но он старался, и Йонге эти старания оценил, со всем достоинством и сочувствием не заржав и даже не улыбнувшись. Трусы, к слову, были зеленые. Претенциозно салатовые.Молча кивнув и скрывшись в недрах шкафа, Йонге долго перебирал три драгоценные пары последних портков. Какие из них пожертвовать товарищу? Те, что с плохой застежкой? Или те, что потеплее, он ведь вечно торчит в грузовом... Или те, коричневые? С карманами? Нет, нет, Йонге их так любил...— Mein Gott, Далине, ты такой жадный, es ist einfach unglaublich.— И чтоб постирал! — Йонге тут же выскочил с парой утепленных брюк модели ?Космоплаватель? и всучил их Рудольфу. — Увижу пятно...— Да-да, обязательно... — отмахнулся тот. — Премного благодарен.— На здоровье.Развернувшись на пятках, он сделал два шага и замер. Почесал нос и бросил через плечо:— Утепленные?Йонге пожал плечами.— Не знаю, вроде бы.Рудольф невнятно помычал, кивнул и потопал к себе.Еще пару-тройку лет такими темпами, подумал Йонге, и я, чего доброго, начну делить с ним кровать.