Глава 4. Служение и ненависть (1/1)

Не только отсутствие потомства мужского пола злило Кром’вуда. Уже не первый десяток лет хищник исполнял приказы своего руководства. И если с большинством указаний он, как дисциплинированный воин, не мог не согласиться и без раздумий выполнял их, то с одним приказом всё обстояло куда сложнее. И он напрямую касался взаимодействия с землянами.Хищник не помнил, когда его мир так изменился. И не понимал, как полное безумие стало обыденностью. Прежний мир, без произошедшей много лет назад революции и последующим участием в нём уманов, был прекрасен. Кром’вуд и представить не мог, что прежние законы и порядки, установленные многими тысячелетиями назад, могут разбиться в пух и прах.Кром’вуд помнил себя ещё молодым воином, когда сразу несколько кланов столкнулись лбами, не придя к общему решению по важному вопросу. И если раньше конфликты и случались, то их устраняли старейшины. Но в том столкновении было что-то особенное, раз старейшины в своём решении не торопились. И юный Кром’вуд, как потомок одного из них, желал скорее разобраться в происходящем.Было ясно, что без агитатора здесь не обошлось. И каково же было удивление молодого хищника, когда выяснилось, что подстрекал бунтовщикам один из старейшин. Как оказалось, и мудрейших не всегда обходит стороной жажда власти и тяга к переменам. Таковым оказался и А’кро’н, занимающий на сегодняшний день главное место в составе старейшин. Путём кровопролития этот упёртый яутжа сумел добиться глобальных изменений в мире хищников. Отец Кром’вуда, тогда ещё находившийся в составе старейшин, сумел раскусить замыслы А’кро’на, касающиеся колонизирования и захвата подходящих для этого планет. И руководствовало проницательным воином отнюдь не чувство сострадания к уманам, а понимание того, к каким последствиям для всех яутжа может привести такая самоуверенность А’кро’на. Как бы то ни было, но в этом конфликте пали все, кто поддержал прежние порядки.Изменения затронули не только порабощение других цивилизаций, но и само общество хищников. Если раньше социум яутжа был разделён на кланы, над которыми имела власть группа старейшин, то после всё переменилось. Теперь не было чётких граней между кланами, так как неимоверное количество воинов погибло во время гражданской войны, спровоцированной ?верхушкой?. А в совете старейшин появилась своя иерархия, состоящая из советников и вождя, тяжкую ношу которого взял на себя враг Кром’вуда. Теперь даже жрецы не имели былой силой, а ведь раньше к их слову прислушивались сами старейшины. При установлении новых порядков не обошлось и без участия тех яутжа, находившихся в рядах ?плохой крови?. Пообещав отчаянным безумцам светлое будущее и возвращение в общину, А’кро’н с их помощью прибрал власть к своим рукам. Однако, союз долгим не получился, так как безумцами эти изгои быть не перестали. Использовав в своих целях ?плохую кровь? и завоевав ?доверие? населения, А’кро’н вновь изгнал их, что повлекло за собой новую волну гражданской волны. Свирепые изгои не считались с Кодексом Чести, которым пренебрёг и А’кро’н. Однако, на стороне второго была хоть какая-то сила, которой едва хватило для победы теперь уж над изгоями.Всё новые и новые стычки происходили в обществе яутжа, но новый предводитель крепко вцепился когтями в место вождя. Ему оставалось обещать гражданам наступление лучшей жизни и обвинять в случившемся тех членов общины, которые не поддержали его взгляды. Говоря об этих несчастных, стоит упомянуть старших братьев и отца Кром’вуда, сначала обвинённых в измене, а после убитых. Никто и разбираться не стал в несправедливом решении нового вождя, ведь в трудные времена даже беспристрастный инопланетянин печётся лишь о жизни своего рода и потомства, а не о жизненной несправедливости в семействе элиты.Всё это Кром’вуд не забыл, но продолжал служить убийце своего отца и братьев. Будь Кром’вуд в то время чуть постарше и уже наречённый званием охотника, А’кро’н не оставил бы от юнца и мокрого места. Всё решил юный возраст хищника, который А’кро’н использовал в своих целях. Кром’вуд, как сын хоть и предателя, но знатного воина, при хороших успехах должен был занять положение своего отца в будущем. В юнце текла благородная кровь, которой тот был вынужден поделиться с дочерьми нового вождя. А’кро’н сочёл уместным держать юнца при себе и позаботиться о том, чтобы как можно больше дочерей воспроизвели потомство именно от этого хищника. Генетический материал Кром’вуда был важен для рождения новых самцов, после чего от сына предателя можно было с лёгкостью избавиться. К величайшему провалу А’кро’на, уже на протяжении нескольких сезонов этот ненавистный яутжа был способен лишь на осеменение самками. У А’кро’на сдавали нервы от этого факта и от того, что сам Кром’вуд оказался не промах. Целеустремлённый, но осторожный хищник не подавал и малейшего повода для наказания или казни. Более того, со временем Кром’вуд стал прославленным воином не только из-за имени отца, а из-за собственных заслуг. Порой новый вождь жалел о сохранении жизни этого твёрдого яутжа, протаптывающего себе дорогу прямо на его место…Помимо личных воспоминаний, хищник испытывал неприязнь и к закону о создании гаремов из уманок. Кром’вуду, как и другим яутжа, было известно о высоком проценте смертности земных женщин при рождении детей от инопланетян. Пусть новый вождь и называл процесс ?замещением?, в психике воинов это до сих пор не укладывалось. Однако использование уманок в качестве инкубаторов было необходимым, так как численность яутжа сильно сократилась во время войн.—?Светлейший воин,?— вывел хищника из воспоминаний знакомый голос,?— Не предстало тебе ходить без охраны.В нескольких метрах от самца находилась другая особь. Кром’вуд уже давно почувствовал её приближение, однако реагировать на это не стал. Дочь вождя А’кро’на, в отличие от своего отца, со спины не нападёт.—?Что делает охотник, когда враг поблизости? —?Игриво пощёлкивая мандибулами, наступала самка.—?Становится незаметным. —?Ответил Кром’вуд подруге.Было заметно, что самка сильно заинтересована объектом, с которым получался скверный диалог. Син’гаара была старшей дочерью вождя и первой, кто вступил в связь с молодым охотником. Уже на протяжении нескольких брачных сезонов Син’гаара и Кром’вуд состояли в ?браках?, начинающихся каждый раз в определённое время. За время их свиданий на свет появилось семь детёнышей женского пола, опеку над которыми взяла мать. Кром’вуд своих дочерей наверняка бы и не узнал, не использовав при этом устройство с генетическим определением. Это и не входило в его обязанности, так как ответственность за детей родители брали в зависимости от их пола: матери возились с дочерьми в женской общине, а отцы с определённого возраста воспитывали сыновей.—?Не исчезай, охотник,?— продолжила Син’гаара,?— Я, Син’гаара, дочь А’кро’на к тебе с благой вестью.?Как не исчезать, когда враг поблизости???— Доля насмешки скользнула в голове хищника. Пусть во время брачных сезонов у самцов и сносило голову, Кром’вуд понимал смысл их неоднократных браков с Син’гаарой. Факт того, что за его генетический материал чуть ли не дерётся вождь, мог бы возвысить самооценку хищника, однако это было скорее унижением.—?Здесь,?— приблизилась к возлюбленному самка,?— Снова.Если первая беременность Син’гаары и обескуражила молодого охотника, то теперь он отнёсся к этому спокойно. Самец был практически уверен, что и в этот раз на свет появится очередная самка. Рождение самочки было к лучшему, ведь с появлением наследника мужского пола жизнь Кром’вуда могла измениться. Да и сканировать брюшную полость Син’гаары ради любопытства было бессмысленным, ведь срок слишком мал. Как самцу было известно, женщины вынашивают плод ровно до следующего брачного сезона или чуть дольше.—?Ты осчастливишь меня, Син’гаара, дочь А’кро’на.Пусть яутжа и не были ценителями эстетики, а выбирали себе ?любимых? лишь по состоянию здоровья и родословной, Син’гаара была довольно заметна. Когда самка была в более молодом возрасте, не было такого воина, не желающего овладеть её. Однако, решение всегда принимают самки, чем Син’гаара не отличилась. Хоть на её пути было немало сильных воинов, самка была вынуждена подчиняться воле отца и выдавать его решения за свои. Дикая природа и инстинкты даже у схожих с рептилиями хищников отступают на второй план, когда в дело вступает расчёт и холодность.Для дочери вождя было непонятным отсутствие к ней интереса у Кром’вуда. Даже без проникания в голову самца, хищница могла сделать вывод о его к ней незаинтересованности. Можно было подумать, что дело в природе, ведь беременная самка уже выполнила главную задачу спаривания. Так зачем нужно второе?—?Будет плод от тебя, воин,?— коснулась самка охотника,?— Сын.Либо самец успешно ?гасил? в себе природный интерес, либо был нездоров. Однако, Кром’вуд чувствовал себя отлично, а дело было в самке. И имелось ввиду не отсутствие любви, какого понятия вовсе не существует в психологии яутжа. Не смотря на статусность и положение, хищница именно в этом сезоне не привлекала Кром’вуда, а после одного единственного спаривания тому резко поплохело. Син’гаара была больна.***—?Если попробует напасть, я ударю его в нос. —?Выпалила темноглазая девчонка.—?У него носа нет. —?Пронёсся смешок другой девушки.—?Тогда дам по уху! —?Разгорячилась Катарина.—?Так у него и ушей нет. —?Раздался смех по всему коридору.—?Вот же урод,?— догадывалась о внешнем виде пришельца пленница,?— А куда бить тогда?С минуты на минуту должен был явиться покровитель, к встрече с которым Катарина не была готова. Если смириться с неизбежностью спаривания она могла, то с добровольным согласием уж точно нет. Девчушка крепко сжимала кулачки, чтобы в нужный момент атаковать извращённого во вкусах хищника. У гуманоида не было ни носа, ни ушей, что повергло в шок землянку. Осталось только не упасть в обморок во время того, когда хищник решит поцеловать её своими щупальцами, клешнями…или что там у него?Покоя не давал недавний разговор с Энн о ядовитых цветах, растущих в самом низу небольшого сада. Оставалось незаметно их сорвать и сделать необходимое снадобье для защиты от глаз пришельца. Времени почти не оставалось, стоило поторопиться.***Неожиданный вызов главы старейшин резко повысил энтузиазм охотника. Кром’вуд был уверен, что причина этого посещения касается намечающейся охоты и отчёта о подготовке. В своих силах яутжа был уверен, поэтому был горд сообщить вождю об успехах молодых охотников, находящихся под его крылом.—?Господин старейшина,?— опустился охотник на одно колено, крепко прижав кулак к левой груди,?— Великий А’кро’н, я готов служить Вашему святейшеству!—?Встань, воин,?— пристально глядел на вошедшего старейшина,?— Кром’вуд…А’кро’ну следовало назвать имя отца Кром’вуда сразу после произношения его имени, однако дела с этим воином обстояли иначе. Отец этого хищника по прежнему считался предателем, отчего упоминание его и его имени было строго запрещено и жестоко каралось. Угодив в собственные игры с законами, А’кро’н нередко попадался на несостыковки.—?Ты хорошо служишь, воин,?— сделал паузу вождь,?— Однако ты ослушался приказа.Резкие слова о непослушании стремительно повысили уровень адреналина в крови Кром’вуда. Это было чувство страха, но не в привычном его понимании, а знакомом лишь павшему семейству пришельца. Чувство несправедливости, нелепое осуждение. Страшное, дикое.Устремив глаза на вождя, хищник сразу заметил подобие мантии, спускающейся с его плеч прямо на каменный пол. Невероятное зрение яутжа могло рассмотреть абсолютно каждый предмет в разных проекциях, то же можно было провернуть и с цветом. Если в распознании цветов обычно не было необходимости, то сейчас любопытство взяло вверх над охотником. Мантия была красной.—?Или клевета, воин? —?Нападал старейшина на посетителя.—?Каждое твоё решение справедливо, святейший,?— собрался с мыслями хищник,?— Твой слуга живёт твоими указаниями и покорно их ждёт. Иного пути нет!Поднявшись с каменного трона, покрытие которого было исписано символами, А’кро’н выровнялся в полный рост. Не смотря на почтенный возраст, рост хищника был огромен, даже превосходил такого исполина, как Кром’вуд. Растительность на гребнистой голове вождя была сплетена в тугие дреды, чьей длине мог позавидовать самый завидный самец во время брачного сезона.—?Ты часть общины,?— ухватил старейшина посетителя за челюсть,?— А община не терпит своеволия.Кром’вуд изо всех сил сдерживал воспоминания, не давая А’кро’ну проникнуть в свою голову. Если вождь прочтёт мысли охотника, то представителей его рода больше не останется.?И ты говоришь о своеволии?,?— едва не пронеслось в голове подчинённого,?— ?Ты, изменивший вековые устои??Прозорливому вождю не требовалось чтение мыслей Кром’вуда, ведь только идиот будет сомневаться в многолетней ненависти этого яутжа к новым порядкам.—?Своеволие творит ?дурная кровь?,?— продолжил глава старейшин,?— Этого я не допущу в своём мире.?Дурная кровь уже здесь?. —?Не заставил себя ждать ответ воина.Охотник был прав в своём мнении, ведь яутжа, нарушивших Кодекс Чести, изгоняли и приравнивали к ряду ?дурной крови?. Получалось так, что нынешний вождь сам являлся представителем ?дурной крови?, перевернув мир с ног на голову. Кром’вуд и в страшном сне не мог представить, что когда-нибудь элита и изгои поменяются местами, однако уже много лет наблюдал за этим.—?Если ослушаешься впредь,?— вождь отпустил челюсть охотника,?— Тебя настигнет участь предателей.—?Я докажу свою преданность, святейший,?— уже понимал Кром’вуд свою ошибку,?— Приказывай.Оплошность Кром’вуда касалась посещения гарема уманок. Он не справился с заданием, которое подразумевало оплодотворение новой пленницы. Применение силы к беззащитным было против правил охотника.—?Тебе известно, воин, что мир погибает? —?Мощные жвала вождя в гневе распахнулись,?— Тебя назовут предателем, если не поможешь миру.?Мир давно погиб?,?— не унималась мозговая активность воина,?— ?По твоей вине?.—?Раса умирает,?— пристально всматривался вождь в лицо воина,?— Уманы помогут её восстановить. Или у тебя иные предпочтения, воин?—?Исключено, святейший,?— моментально отозвался Кром’вуд,?— Слуга обязан следовать указаниям.—?Иного пути нет? —?Укоризненно спросил хитрец.—?Иного пути нет.Говоря о предпочтениях, А’кро’н отнюдь не интересовался вкусами охотника. Если раньше спаривание с землянками было извращением и приравнивалось к ксенофилии, то теперь это было обязанностью для воинов элиты. Следуя холодному рассудку, яутжа безукоризненно исполняли приказ старейшины о восстановлении популяции. ?Верх? абсолютно не интересовался довольством или недовольством подчинённых такими ?дарами?, однако сам в связь с уманками не вступал. Не было сомнений, что А’кро’н презренно относился к ?инкубаторам?, поэтому от спаривания с ними воздерживался. Да и зачем связываться с недалёкой расой, когда это за тебя сделают другие охотники.—?Избрав другой путь,?— подавлял вождь Кром’вуда,?— Что ждёт воина?—?Смерть, святейший! —?Помнил хищник слова клятвы.—?Смерть.***Маленькие шипы больно укололи руки Катарины. Продолжая срывать цветок за цветком и оглядываться по сторонам, девушка старалась не замечать жжения. Эта боль покажется никчёмной по сравнению с той, которую причинит хищник, узнав о разорении любимого сада. Катарина искренне верила сказке Энн о привязанности безжалостного Кром’вуда к цветку мухоловке.Потерев место недавнего укола, землянка спрятала под одежду украденные цветы. Если она верно посчитала, у неё ещё достаточно времени для того, чтобы переодеться. Поторопившись, Катарина успеет вытащить из белья колючие плоды растения, после чего выпьет желанный отвар.Трясущимися руками девушка поправляла белое одеяние, напоминающее то ли ночнушку, то ли платье древнегреческой богини. Потерев дрожащие руки друг об друга, Катарина пыталась собраться с мыслями и успокоиться. Как назло, от нервов подступала тошнота. Уманка была уверена, что это вовсе не недуг, а именно последствие сильного стресса. Действительно, она ведь не каждый день ворует любимый цветок грозного инопланетянина.***Принципы хищника не совпадали с указанием А’кро’на, от чего тот метался. И жгла его не жалость, а чувство предательства по отношению к себе и былому Кодексу. Если у людей существуют свои идолы, святые и священные места, то у яутжа всё это можно было назвать Кодексом. Предав этот свод правил, Кром’вуд никогда бы не простил себя. Подумать только, его отец и братья умерли за Кодекс, а он сам слепо подчиняется безумному узурпатору! Сейчас перед Кром’вудом стоял выбор, напрямую касающийся его будущего. На одной чаше весов были принципы и верная смерть, а на второй слепое исполнение приказов и долгое процветание. Однако, долгая жизнь тоже была под вопросом, так как новый вождь хоть и требовал с него преданности, никаких обещаний взамен не давал.Воину было трудно сделать выбор, так как ни один из них не был правильным. Вождь рано или поздно всё равно избавится от него, как только Син’гаара произведёт на свет новое потомство мужского пола. Вождь делал ставку лишь на самок яутжа в плане продолжения рода Кром’вуда, ведь уманки редко выдерживали такой эксперимент.Для Кром’вуда это был третий сезон, проведённый с гаремом, состоящим из уманок. К несчастью, выжить после родов удалось лишь Амалии. У остальных женщин организм попросту не справился с таким испытанием, ведь крупный плод разрывал внутренние органы ещё на небольшом сроке. Вызывая обильное кровотечение у матери, детеныш погибал сам, так и не увидев света. Что же касается случая с Амалией, та уже имела опыт в рождении детей, тем более двоих. Организм женщины был вынослив и уже подготовлен к природному предназначению. Спасло от смерти афро-американку и то, что она разрешилась дочерью, а не сыном, ведь у новорожденных самок мандибулы отсутствуют, когда самцы рождаются уже с зачатками жвал.Однако, даже при наличии смертей у землянок, почти ни одна из них не выходила в открытый бунт. Их страх и отвращение сменялся теплотой сразу же после нужного с ними обращения. Уж в чём, а в ухаживании за земными самками Кром’вуду пришлось поучиться. Как оказалось, одной демонстрации своих трофеев и внешних признаков мало, землянки ценили нежное к ним отношение. После ухаживаний мощного хищника, даже самая строптивая женщина не отказала тому в любви, если можно так назвать спаривание существ совершенно разных видов. Кром’вуд помнил одну земную особь, завопившую на весь павильон, когда он впервые прикоснулся к ней. Однако, правильно подобранные подарки и хорошие условия смягчили девушку, после чего та забеременела от него. А уж остального Кром’вуд вспоминать не хотел.Ситуация же с Катариной была совершенно иной. Эта пугливая самка, не так давно вошедшая в детородный возраст, не нуждалась в комфорте. Новое пугало её и отталкивало, в нём не было необходимости. Прожив всю свою сознательную жизнь в развалинах, питаясь найденными припасами и разделяя их с братьями, Катарина не знала другой жизни. Она не знала и комфорта, которого были лишены другие пленницы и за который они добровольно вступали в связь с завоевателями. Всё это было ей непонятным. Это не стоило проданного тела. Хотелось тепла, исходящего от рук больной матери. Хотелось вечной ругани с младшими братьями, которых она обожала. Хотелось отдать им последнюю консерву…Хищник заведомо знал, что исполнить приказ вождя без нарушения старого Кодекса не выйдет. Девчонка ни за что не подпустит охотника к себе, однако указание следовало выполнить. Оставалось надеяться, что безумная уманка набросится на него при попытке самообороны, а Кром’вуду выпадет возможность убить её. Это был единственный разумный вариант, ведь по Кодексу убивать землян было можно, если те представляют угрозу для хищника. Смерть пленницы была бы лучшим вариантом для Кром’вуда и для неё самой…***Поднявшись сначала по лестнице, ведущей к гарему, а после войдя в отворившуюся зигзагообразную дверь, хищник направился в конец коридора. Добравшись до покоев новой уманки, он не стал медлить с посещением. Резко распахнувшаяся дверца заметно испугала хозяйку комнаты.Только сейчас, переведя взгляд на украшение из драгоценных металлов, Кром’вуд заметил, что не заморачивался с выбором подарка. Доверившись предчувствию и знанию уманов, он был уверен, что самка обречена на смерть. Раз тщательно подобранный дар мёртвой уманке будет ни к чему, можно смело дарить любую побрякушку.Неконтролируемая дрожь взяла вверх над телом Катарины. Ей казалось, что она рассекает по волнам, настолько шатало из стороны в сторону. В добавок к первичному ужасу от оценивания роста и мощности хищника, добавилось ещё одно. На этот раз посетитель не позаботился о земных стандартах красоты, ворвавшись к наложнице без маски.Если при появлении хищника на пороге комнаты Катарина и посмотрела на него, то сейчас тёмные глаза устремились в пол. Ужас поразил её, поставив в безвыходность. Когда девушки говорили об уродливости яутжа, Катарина и представить себе не могла такое лицо. Было бы не так страшно, имей хищник морду чудища или животного. Страшило то, что глаза пришельца были человеческими. И мимика. И взгляд. Нет ничего более жуткого, когда в монстре можно разглядеть черты человека.Решив, что у неё разыгралось воображение, Катарина рискнула вновь взглянуть на покровителя. Тот же, в свою очередь, неспешно приблизился, перебирая в когтистых руках ожерелье.Опустившись на одно колено, что уже проделывал в их самую первую встречу, Кром’вуд склонил голову в знак почтения. Добрый жест Катарина поняла, однако намерения существа она добрыми не признавала. Теперь голова яутжа находилась примерно на уровне ключицы девушки. Любопытство взяло вверх над окаменевшей уманкой, побуждая её коснуться ?чудовища?.Такого смелого шага от уманки Кром’вуд не ожидал, хотя жаждил этого. Довольно перебирая жвалами, он ещё больше урезал дистанцию, едва коснувшись мандибулами белой накидки Катарины. Тонкая ткань распахнулась, позволяя хищнику касаться нежной кожи пленницы.Будучи не в состоянии убрать руку с крупной головы хищника, Катарина не двигалась. Она чувствовала, что сейчас упадёт. Перед глазами плыло, после чего их затянуло белой пеленой.—?Какие… —?Скользнула рука девушки на дреды Кром’вуда.Такое ?поглаживание? получилось случайно, ведь Катарина в буквальном смысле остолбенела. Онемевшая ладонь съехала вниз по гладкой коже хищника, даже не ощутив её.Протянув самке когтистую руку, пальцами расправляющую украшение, Кром’вуд поднял голову.—?Дар. —?протянул хищник, будто мурча.В горле пленницы будто собрался ком, который та никак не могла проглотить. Она не хотела верить в происходящее, как бы не внушала себе необратимость ситуации. Катарина продолжала верить, что всё ещё можно изменить, что это не конец. Ведь не может её жизнь закончиться в этих стенах. Не может она, живой человек, принадлежать какой-то расе, объявившей себя сильнее землян.Наблюдая за поведением уманки, точнее за её неподвижностью, Кром’вуд осторожно взял в руку её белую ладонь. Сильная рука хищника пусть и была почти расслабленной, выглядела устрашающе. Даже онемевшими конечностями Катарина ощущала эту силу, которой покровитель при желании воспользуется, крепко сжав её рёбра.Умоляюще глядя на самку, в страхе избегающую с ним зрительного контакта, яутжа пытался обратить на себя её внимание. Сейчас Катарина смотрела куда угодно, только не в человеческие глаза Кром’вуда. Однако, точно парализованная и поддающаяся чужому влиянию, девчонка заглянула в светлые глаза.Яутжа умели вводить уманов в транс при желании, но делать это стоило умеючи, ведь мозг человека мог не выдержать такой нагрузки. Такую штуку проделал и Кром’вуд, желающий скорее получить расположение самки. Столкнувшись со страшным взглядом, Катарина зарыдала.—?Нет, нет,?— резко отдалилась она от пришельца,?— Нет…Уходя всё дальше, уже упираясь в стену, Катарина опустилась на пол. Согнув колени, девушка упёрлась в них лбом. Заметив неладное, хищник снова подошёл к уманке, избегающей его. Такое поведение удивляло и злило Кром’вуда, доставляя массу хлопот. Он ждал скорейшего выбора Катарины, заключающегося в нападении на самца, либо в согласии.—?Уходите,?— сквозь плач говорила пленница,?— Не трогайте…Вновь оказавшись на одном уровне с Катариной, хищник пытался привлечь внимание к ожерелью. Тёмный металл блестел сильнее двух пары глаз, обладателей которых Кром’вуд передал Катарине из рук в руки ещё недавно. Тогда она ещё не видела его лица.Внезапно Катарина замахнулась, готовясь нанести удар. К этому хищник и был готов, не дождавшись благосклонности самки. Приготовившись к агрессии предсказуемой девушки, он напрягся. Но то, что произошло дальше, застало Кром’вуда врасплох.Применив оставшиеся силы, Катарина стала наносить себе пощёчины. Хлопки раздавались один за другим, будто Катарина пыталась разбить себе лицо. Казалось, что уманка попросту сошла с ума, нанося побои не домогателю, а себе.Не сразу среагировав, хищник крепко ухватил Катарину за локти, не позволив той изувечить себя. К такому повороту охотник не был готов, хотя имел представление о самоуничтожении. К этому методу яутжа прибегали в крайне тяжёлых ситуациях, когда было необходимо уничтожить себя вместе с зоной, на которой произошёл несчастный случай. Например, при атаке ксеноморфов. Сравнение с безмозглыми ксеноморфами могло задеть хищника, однако ему следовало сохранять спокойствие.—?Отпусти! —?почти зарычала землянка,?— Убирайся!Истерика накрыла Катарину с головой, когда та перестала отдавать отчёт собственным действиям. Удивительно, но она даже не пыталась навредить хищнику, продолжающему крепко удерживать её.Крепко прижав наложницу к полу, тем самым навалившись на неё сверху, Кром’вуд старался не задавить её. Хрупкое тело Катарины теперь вовсю красовалось перед Кром’вудом, находясь в свободном доступе. Тонкая накидка давно слетела с плеч, полностью оголив небольшую грудь. Продолжая уворачиваться от устрашающих мандибул, Катарина словно пыталась зарыться с головой в пол, поверхность которого была твёрже стали.?Иного пути нет??— Мелькало в голове хищника. Кром’вуду ничего не стоило взять беззащитное тело, прочно удерживаемое его же руками. Вот она, маленькая и уязвимая самка. Совсем не такая, как женщины яутжа. Совсем не похожа ни на сильную Син’гаару, ни на кого-то ещё. Это возбуждало и пробуждало в хищнике охотничьи инстинкты, которые когда-то контролировал Кодекс. Старого мира нет, остался лишь приказ вождя об осеменении этой желанной особи, вплотную прижатой к горячему торсу Кром’вуда. Но что-то не позволяло воину пойти на поводу у желаний. И был это вовсе не Кодекс.—?Нет! Нет! —?Изворачивалась змеёй уманка под натиском хищника,?— Убей меня!Присмотревшись к оголённым участкам тела, пришелец понял причину своего нежелания совокупляться с уманкой. Рентгеновское зрение заметило неладное с кровью Катарины. Всё её содержимое было с примесью чего-то инородного. Сомнений не было, в тело проникло ядовитое вещество.Болезни отталкивали хищников даже от самых знатных самок. Нездоровье женщины могло напрямую отразиться на потомстве, ради которого природой и был придуман процесс спаривания. Подобное Кром’вуд почувствовал при встрече с Син’гаарой, однако распознать болезнь было сложно из-за уязвимого состояния хищницы. Беременность самки сбивала с толку, заглушая истинное заболевание. В недуге Катарины сомнений не было, ведь на коже даже человеческим глазом можно было заметить воспаления.—?Не надо,?— плотно сжала ноги пленница, когда хищник попытался отвести одну в сторону,?— Прошу вас…Кром’вуд заметил ранения не только на бёдрах, но и на внутренней их части. Для этого было необходимо изучить рану, после чего оказать помощь пострадавшей. Испугавшись того, что хищник всё ещё пытается изнасиловать её, девушка зарыдала с большей силой.Выйдя из себя, самец расправил мандибулы, грозно зарычав на непослушную уманку. Не было сил объяснять, что его намерения несут благо. Как только Кром’вуд дотрагивался до обожённых участков кожи, Катарина вскрикивала от новой волны жжения. Надеясь на неверный совет Энн, она спрятала колючие цветки в нижнем белье, чтобы незаметно пронести их к себе и сделать снадобье. Как оказалось, реакция кожи на укол шипами была болезненной. Маленькая доля яда, содержавшаяся в растении, едва не погубила доверчивую девчушку. Яд глубоко проник в кровь, вызвав сначала ступор, а после истерику и горячку.—?Это всё цветы,?— сквозь слёзы говорила уманка,?— Я взяла их, простите…Основываясь на рассказе Энн про наложницу, которую Кром’вуд якобы убил после разорения его любимого растения, Катарина была готова к любому исходу. Крепко сжав набухшие веки, она ждала скорейшей смерти от сурового яутжа. Землянке было невдомёк, что Кром’вуд и понятия не имел об этом растении. Более того, Катарина так и не поняла, что отравлена, а ненавистный пришелец исследовал её раны. Картинки плыли перед закрытыми глазами, а к горлу подступал ком тошноты.