Q: Есть ли вещи, о которых вы сожалеете? Нереализованные планы? (1/1)

***—?Есть ли в вашей жизни то, о чем вы сожалеете?Парень за барной стойкой метнул удивленный взгляд на собеседника, прервавшего долгую паузу неожиданно серьезным вопросом, и развернулся к нему на крутящемся стуле. Склонил беловолосую голову и с легким прищуром, практически незаметным в тусклом переливающимся фиолетовым и зеленым свете, произнес:—?Тебя, должно быть, тоже жизнь неплохо потрепала, раз хочешь узнать что-то типа этого… —?Данте издал короткий, совсем невеселый смешок, затем, избегая зрительного контакта, перевел взгляд на недопитый стакан виски и одним глотком осушил остатки содержимого. —?Что ж, понимаю. Я и сам, наверное, сейчас не против поделиться чем-то личным… Но, эй,?— тут голос Данте стал резче и словно даже ?трезвее?,?— не думай, что я буду и дальше с тобой откровенничать.?Действительно ли я достаточно пьян, чтобы начать изливать душу любому, кто станет слушать?.. Плевать,?— думает Данте,?— самому от этих мыслей уже тошно?Охотник кинул пару купюр на стойку, прощаясь со знакомой бармен, затем кивнул своему компаньону в сторону выхода.—?Раз уж мы сегодня делимся сокровенным, хочу показать тебе одно местечко.—?Без лишних ушей и шума?—?В точку.***На крыше высотки всего в квартале от бара действительно было очень тихо по сравнению с улицами, на которых даже в ночное время кипела жизнь. Там оказалось значительно прохладнее, чем внизу, поэтому Данте предпочел снова накинуть плащ, прежде покоившийся на спинке вращающегося стула. В кармане нашлась пачка сигарет, и парень незамедлительно вытащил одну и закурил.—?Так ты хотел знать, о чем я жалею? —?Данте выдохнул в воздух едкий дым. —?Тогда, боюсь, это будет долгая ночь.—?Я не спешу. У нас полно времени… —?махнул рукой человек, сидящий, прислонившись к стене одного из крошечных технических строений на крыше.Данте смерил того оценивающим взглядом, пытаясь разглядеть в собеседнике что-то, что могла скрывать довольно непримечательная внешность. Смирившись, в конце концов, с тем, что ничего определенного это не даст, нефилим развернулся на девяносто градусов, чтоб смотреть в сторону, но боковым зрением замечать и возможную реакцию приятеля, и непривычно тихо заговорил:—?Есть… Нет, был один чело… —?было заметно, с каким трудом Данте даются эти слова, однако в глубине души тот чувствовал острую нужду поговорить хоть с кем-то, кому (хотя бы на вид) будет не настолько все равно, как очередной девочке по вызову. Чувства отчаянно скреблись на душе, как мелкие порождения Гнева, и нефилиму казалось, что однажды могли просто-напросто разорвать грудную клетку изнутри, если бы тот продолжил их игнорировать. —?Да, был в этой чертовой дыре один человек, которому было на меня не наплевать. Он нашел меня сам и протянул руку помощи, в которой я никогда не нуждался,?— Данте сделал неглубокую затяжку,?— ну, или, может, только считал, что не нуждался, хрен его знает.—?Кто-то близкий?—?Какая охрененная проницательность… Ты не демон, случаем? —?если бы Данте не было все равно, он бы задал этот вопрос несколькими часами ранее.—?Там, откуда я, демонов не существует. Да и ангелов, наверное, тоже. —?Таинственный собеседник почему-то улыбнулся.—?М-м, так вот оно что… —?Что же все-таки понял Данте, осталось для человека загадкой. Зато на заданный вопрос парень ответил. —?Да уж, ближе некуда. Брат-близнец, блядь. —?Раздался хриплый пустой смех, нефилим закрыл глаза ладонью, чувствуя, как их начинает неприятно щипать. —?Представляешь, семнадцать лет жил, в душе не ебал, что где-то там ходит еще один белобрысый ублюдок с моей физиономией, а потом в какой-то момент осознал, что помогаю ему спасать мир… Вот только чего ради? Чтобы управлять людьми вместо Мундуса? Тогда,?— Данте сделал неопределенный жест рукой,?— я решил, что Вергилий все это затеял именно ради той же самой власти, но сейчас… Сейчас я уже ни в чем, нахрен, не уверен.Охотник замолк, стряхнул пепел с медленно тлеющей сигареты и затянулся вновь. Наблюдая, как белесый дым исчезает в черном небе над головой, он, наконец, признался:— Больше всего я жалею о том, что не прислушался как следует к его словам. Вергилий предлагал править здесь вместе, как равным, и сейчас, смотря на то, вот что превратился мир, я все чаще думаю, что он был прав?— человечеству и правда нужна защита. Такие, как Кэт,?— исключение, а не правило. —?Данте развернулся на каблуках и медленно зашагал взад-вперед. —?Я думал, что знаю природу людей, но на деле… Я всегда был изгоем, и сейчас понимаю, что ни правителем, ни их защитником мне не стать. Вергилий ведь наверняка был способен на все это, у него был какой-никакой план, а пойди что не так, я был бы рядом, чтоб его остановить. Подумай я хоть минуту, прежде чем действовать, все, может, и не обернулось бы вот так. Но я как полный идиот полез в драку, ничего не слыша и не видя. Не знаю, смог бы я остановиться, если бы не Кэт.Увидев, что сигарета истлела до фильтра, Данте выбросил потухающий бычок вниз, зачем-то проводив тусклый оранжевый огонек взглядом. Прыгни он сейчас с этой крыши в стремлении испытать возможности нефилимской регенерации?— некому было бы спасти его от падения. С тех пор, как Вергилий исчез, а Кэт постепенно отдалилась, с переменным успехом пытаясь самостоятельно продолжать идеи уничтоженного Ордена, охотник все четче понимал, что идти ему некуда, и закончил он, в общем-то, тем же, с чего и начинал, вот только теперь ко всему прочему прибавился груз вины за собственную импульсивность и непробиваемое упрямство, а также куча неразрешенных вопросов в духе ?кем быть? и ?что делать?. Неприкаянная душа, обретшая почву под ногами на краткий миг, больше не могла смириться с ее потерей, и Данте, как бы глупо это ни звучало, тосковал.—?Я бы все отдал, чтоб оказаться сейчас там и дать самому себе в рожу. —?покачал он головой. —?Я был один столько, сколько себя помню и ни за что бы не подумал, что иметь кого-то, кому можно вот так доверить свою жизнь может быть так… необходимо. —?Данте на секунду встретился взглядом со своим собеседником, и тому не составило труда прочитать в нем весь спектр бушующих в разгоряченной груди эмоций. —?Хоть и недолго, но у меня был брат, понимаешь! Может, с ебанцой слегка, но родная кровь… И что же я сделал? Всадил меч ему в грудь, очень, блядь, по-братски!Данте отвернулся от своего слушателя, обращаясь лицом к городу, и прикрыл глаза. Легкий осенний ветерок путался в выцветших и изодранных серо-красных полах плаща и трепал заметно отросшие белоснежные волосы охотника. Его темный силуэт как нельзя лучше подходил разноцветным огням Лимбо-сити, этому неспокойному городу, все еще не до конца справившемуся с недавним потрясением. (Демоны перестали появляться в черте города группами всего около недели назад, но пригород все еще нуждался в тщательной зачистке, на которую у властей давно перестало хватать ресурсов, а у людей?— смелости).Кажется, мятежная душа Данте с детства была неразделима с мегаполисом и за многие годы полностью пропиталась его духом. Полный демонов Лимбо был врагом Данте, а тот никогда и не думал уступать, вступая в битву, выживал каждый раз и всегда шел наперекор незавидной судьбе, отвечая на очередной ее подарок высоко поднятым средним пальцем и мыслью ?не в этот раз, сучка?. Несправедливость и фальшь, царившие в его мире, научили охотника не доверять никому и не надеяться ни на кого, кроме себя, видеть зло повсюду и ни за что не примиряться с ним. И так уж вышло, что любая власть неизбежно несла это зло за собой, а потому Данте, однажды решив, что никогда больше никому не подчинится, ни на шаг не отступил от своего слова. Анархия стала его жизненным кредо, и когда Вергилий, начавший было внушать брату призрачную надежду на обретение некоего ?якоря? в жизни, проговорился ему о своих не таких уж и однозначных, в самом деле, целях, перед глазами Данте будто щелкнули переключателем, в мгновение ока обратившем близнеца в злейшего врага. И то ли из каких-то неясных уже ему самому соображений, то ли просто ?по инерции?, он воспротивился и плану Вергилия. По привычке, наверное, схватился за рукоять Мятежника, всегда помогавшего ему вершить правосудие. Вот только был ли прав Данте, пронзив им сердце собственного брата?..—?Дрянной город,?— подал голос молчавший все это время человек. Он встал во весь рост и подошел к нефилиму ближе. —?Я вижу, ты потерян и разбит… Но цепляться за прошлое и вместе с тем топить вину в спирте? разве это путь, достойный сына Евы? —?Данте резко обернулся, соображая, когда успел рассказать о своем происхождении. —?Посмотри вокруг?— ты изменил мир, Данте. Время измениться самому.***?И это?— новый мир?..??— думал Данте, вспоминая разговор месячной давности. Та же самая крыша была залита лучами закатного солнца, которые окрашивали ее огненно-красным. Нефилим поймал себя на мысли, что невольно вспоминает Лимбо с его жаром, кислотными цветами и избытком звуков. Но вокруг было тихо и в кои-то веки даже безопасно. Данте начал все чаще выбираться из мегаполиса в менее оживленные, но в намного большей степени наводненные демонами места.Человечество постепенно давало отпор адским созданиям, восстанавливая хрупкий мир. Из проржавевшей системы шестеренок и болтов, удерживаемой вместе только ядовитыми корнями демонического присутствия, Лимбо-сити начинал медленно, но верно превращаться в самостоятельный механизм. Конечно же, не без влияния Кэт, воспользовавшейся прошлыми связями Вергилия с правительством и помощи Данте в истреблении монстров.Однако, общество, оставшись без дееспособной верхушки, ранее состоявшей из марионеток, которым в один миг обрезали нити, все сильнее волновалось и в любой момент могло разгореться борьбой за власть. Изредка слыша новости, Данте все не мог избавиться от мыслей, что поступил неправильно, сглупил, что все могло быть иначе и что будь здесь Вергилий, готовый направлять неокрепшее общество на хоть какой-нибудь путь и не давая человечеству вновь утонуть в насилии, всем было бы лучше. Но сам себе охотник уже давно признался, что, какая бы ни установилась в итоге власть, он ей не подчинится: слишком сложно избавляться от старых привычек.?…Может, не так уж он и плох?,?— Данте со вздохом затушил сигарету и направился к выходу с крыши здания. От жгучего чувства вины, разъедающего изнутри, остался только мутный налет грусти, периодически накатывающей в особые моменты. Место сожалений о прошлом мысли нефилима наконец заняли размышления о будущем.