2. Жалость (часть2). (1/1)

Сколько я себя помню, мне всегда было известно, что я не человек, а клонированный организм, специально обученный для проведения ликвидационных работ. Что отличаюсь от обыкновенного человека не столько физически, сколько психологически. Я точно знал, что и как нужно сделать, чтобы выполнить задание. Меня никогда не терзали сомнения относительно цели моего существования, не чувствовал я и угрызений совести. Страх, боль, привязанность, любовь – эти термины были изучены, но при этом совершенно не понятны. А люди, что их испытывали, казались мне совершенно чуждыми и странными существами.Но однажды мне стало интересно, что такое чувства. Я как-то попытался испытать любовь. Обычную любовь ребёнка к своему родителю. И я попробовал потренироваться на одной из лаборанток. Помню, как подошел к ней, обнял за талию и, заглядывая в глаза, изобразил на лице улыбку со словами ?мама, я тебя люблю?. Женщина так растерялась, что выронила ампулу из пальцев. Но тут ко мне подошёл доктор Литвенко он с нескрываемым интересом стал меня рассматривать.- Что ты делаешь? – удивился он.- Хочу узнать, что такое чувства. Доктор усмехнулся и потрепал меня по плечу:- Пытливый ум – это хорошо, но любопытные долго не живут. Я ведь приносил тебе брошюры по эмоциональной сфере человека, с описанием чувств, их классификацией. Ты разве не читал? – он подвинул стул ближе ко мне, сел, пристально заглядывая в глаза.- Читал.- Но так ничего и не понял? – генетик взял мои руки в свои ладони и погладил. Он всегда так делал, но я никак не мог понять зачем.- Да, – я по прежнему стоял и не шевелился, глядя доктору в глаза.Ученый глянул куда-то поверх моей головы, скорее всего на женщину-лаборанта.- Алла, отказнице ввели препарат №77?- Ещё вчера, – женщина даже не повернула головы - так увлечённо перебирала какие-то инструменты.- И как она? – голос Литвенко дрогнул.- А то не знаете, - она вздохнула: одно дело экспериментировать на клонах и совсем другое - на живых человеческих детях, к тому же недоношенных. – Слабенькая, но пока держится.Ученый резко встал.- Пошли, дружок.- Куда? – я остался стоять. Неужели он снова поведет меня к врачам в белых халатах? В место, где причиняли жуткую боль.- Покажу тебе, что такое чувства. Настоящие человеческие. Но учти: быть человеком не просто.И я пошел, совершенно не догадываясь, какое страшное потрясение меня там ожидает.Россия. Химки. Замороженный строительный объект.18,11,2012 19:45 – по местному времени.Заброшенная стройка за городом – не самое гостеприимное место в мире, зато тихое и совершенно безлюдное. Автомобильные фары высвечивали грустные постапокалиптические пейзажи. Здесь не было не то, что охраны, даже бездомных собак. Это и стало основным аспектом для выбора этого места под перевалочный пункт. Высокий шиферный забор окружал кольцом всю строительную площадку. На широких воротах, сделанных из профлиста висел обычный амбарный замок, вскрыть его мог бы и школьник. Потому темный седан быстро вкатился на территорию стройки. За следы от шин 47 не переживал. Поднялась настоящая метель, и их через полчаса не станет видно совсем. Агент закрыл ворота и подогнал машину к большому уродливому ангару, приспособленному под хранилище строительных материалов. Склад был практически пустым, потому клон без труда загнал краденую тачку внутрь. Ксеноновые фары высветили внушительное пространство, бетонный пол, покрытый толстым слоем пыли, высокие стопки гипсокартонных листов, упакованный с пластик кирпич. Машина неторопливо ехала мимо стеллажей с инструментами, мимо поддонов с утеплителем, пока не достигла центра строения. Где путника поджидал сюрприз. Старорежимный диван и пара разномастных кресел, подобие стола, сколоченное добротно, но не эстетично из огрызков досок. А ещё здесь был очаг. Печка-буржуйка, сваренная из пары труб и железной столитровой бочки. Выглядела печь так, будто ее сварил тот же умелец, смастеривший стол. Но агент, не рассчитывавший даже на это, остался доволен.Он, совершенно не опасаясь, что дым могут заметить - хитроумная конструкция трубы выводила чад за пределы ангара - растопил печь огрызками бруса. И волшебство огня сотворило чудо. В огромном помещении стало значительно теплее и даже уютнее.Он достал из багажника приличный свёрток полиэтиленовой плёнки, разрезал напополам, и снова напополам. Больший кусок пошёл на диван, вместо новой обивки, а два других на кресло и стол, как скатерть. Позже на стол был поставлен мощный шахтёрский фонарик, переключённый в режим лампы, пакет с едой тоже оказался на столе. Как и кейс. Теперь предстояло сделать самое трудное. Мужчина вздохнул и полез на заднее сидение, откуда не без усилий вытащил совсем молодую женщину, завёрнутую в пушистый плед. Она не сопротивлялась, находясь в бессознательном состоянии, лишь изредка стонала и слабо трепыхалась в кольце сильных рук, словно видела плохой сон. Агент уложил ее на диван, развернул плед, замотал ей запястья и ноги в коленях скотчем. Снова укрыл, заботливо подоткнув одеяло, что б не простудилась. Везти в отель ее было нельзя. Девушка не походила на девицу лёгкого поведения и на пьяную тоже не тянула. Потому ?перепила? не прокатило бы. Любой более или менее совестливый метрдотель немедленно доложит властям о странных гостях. И тогда начнется охота не на жизнь, а на смерть. Как-никак, а заказом был сын крупнейшего во всей восточной Европе наркобарона. Но это было ещё полбеды: сорок седьмой уже выехал за МКАД, когда Женю скрутил первый припадок. Всё еще, будучи в бессознательном состоянии, девушка начала дико кричать, так кричать, словно ее калёным железом во сне пытали, а проснуться она не могла. Она билась в страшных конвульсиях, извиваясь, словно птичка в силке. Пришлось дрожащими от волнения руками всадить ей двойную дозу наркоза. Вся эта ситуация: странная реакция организма, который до этой встречи работал, как безотказный механизм, воспоминания из далёкого прошлого, нахлынувшие словно лавина, сомнения, что терзали холодный ранее разум – всё требовало ответов. И эти ответы могла дать только девушка, спящая на старом диване. Киллер сел в зашуршавшее плёнкой кресло. Под его весом оно слегка перекосилось, пришлось поелозить из стороны в сторону, ища более удобную позу для сна. Сильверболлеры – верные товарищи аккуратно уложены на колени, а руки легли на подлокотники древнего кресла.- ?Спи. Надо отдохнуть?. – Мужчина глубоко вдохнул пахнущий дымом прохладный воздух и закрыл глаза, погружаясь в чуткий сон. ***- Заходи, - Пёрт Литвенко призывно махнул рукой, и я послушно зашёл в больничную палату. Всё стандартно: белые стены, запах хлорки, зарешеченные окна, медицинские шкафы воль стен, медсёстры в халатах и масках. Но было кое-что ещё, а конкретно - три детские кроватки, в одной из них мирно посапывал младенец, малюсенький, про таких говорят ?в чем только душа держится?. Я с интересом стал его рассматривать, потому, как до этого видел только взрослых и своих ровесников. Розовое, как у поросёнка, личико, нос пуговка весь в каких-то бледно жёлтых точках, дыхание малютки было рваным, словно он не так давно плакал навзрыд. Я неосознанно потянулся к его лицу, мне хотелось узнать, какая кожа у таких малышей на ощупь…- Принеси его сюда, – генетик опёрся о край стола. – Осторожно, мальчик.Я кивнул и взял младенца поперёк тельца, немного приподнимая над колыбелькой, про себя поразившись его хрупкости и лёгкости. Я мог бы играючи раздавить его, если бы приказали.- Не так! – строго произнес доктор, - придерживай голову. Запомни раз и навсегда: дети до полугода очень хрупкие и голову сами не держат. Одно неосторожное движение и она труп!Она. Значит это девочка. У доктора тоже была девочка, но старше. Я сделал, как приказал учёный, одна рука под головой, другая поперёк тела. Нести было неудобно, пришлось прижать ее к себе. Малютка заворочалась в своём коконе из пелёнок, недовольно захныкала. Я подошёл к Литвенко и протянул девочку, но он отрицательно качнул головой, оторвался от стола и принес мне табурет.- Садись. Сюда. – я исполнил его приказ, снова прижимая уже окончательно проснувшегося ребёнка, который сразу начал кукситься.- Алла! Принеси питание и изотоп. Проведем пару опытов системы ?Антиагент?, - он довольно хлопнул в ладоши, потерев их друг о друга. Этот жест заставил меня сразу напрячься, обычно, это ничем приятным не кончалось. И запоздало вдогонку, - да, и захвати Славика…Да, когда зовут садиста-санитара, вооружённого электрошокером, хорошего точно не жди. Мне хотелось убежать, но продолжал сидеть, держа на руках хнычущую девочку. Ждать пришлось недолго. Постукивая длинным металлическим шокером о пол, первым вошёл санитар, он пристроился к стене и остался стоять, ожидая удобного случая пустить в ход свои навыки. За ним подтянулась медсестра, протянула учёному какой-то плоский предмет с жёлтым прозрачным стеклом и завернутую в полотенце для лучшей теплоизоляции бутылку. - Молоко ему, - Петр вертел в руках странный предмет, думая о чем-то своём. Алла удивлённо на него посмотрела, но не произнесла ни слова. Она протянула стеклянную бутылочку с тёплым молоком и резиновой соской мне.- Ну, давай, покорми, - подбодрила меня лаборантка, - соску в рот, но не торопись, а-то подавится.Ничего более странного мне ещё делать не приходилось. Я перехватил девочку удобней, чтобы освободить правую руку, бутылка тут же оказалась в пальцах. Видя моё сосредоточенное лицо, Алла прыснула смехом:- Это бутылка, а не граната, смелей, - ее рука толкнула меня под локоть, - видишь, девочка есть хочет…- Хорош сюсюкаться! – рявкнул генетик нетерпеливо. Алла моментально оказалась в другом конце комнаты. Я сделал, как было приказано. Поднёс соску к губам девочки, та поймала соску ртом, жадно глотая теплое питьё. Я смотрел как она пьёт, следил, чтоб не подавилась. Прошло примерно пара минут по времени, но от постоянного сидения на одном месте у меня затекли левое плечо и рука.- Ну, что ты чувствуешь, мальчик? – спросил Литвенко.Я непонимающе на него уставился. Что конкретно он хочет знать? Рассказать про онемевшие конечности, про тёплое тельце малютки? Петр, улыбаясь, смотрел мне в глаза.- Верно. Ни-че-го, – сказал он раздельно и, подойдя ближе, просунул плоскую металлическую пластину между пелёнок, - А так? – вкрадчиво поинтересовался он и отошёл обратно к своему столу. Я ожидал чего угодно, что младенец превратится в монстра, загорится, взорвется, описается, в конце концов. Но ничего не происходило ребёнок просто продолжал есть забавно чмокая маленькими тёмно-розовыми губами. С каждым причмоком ее круглые щёчки ходили ходуном - это было так забавно. А маленький крапчатый носик усердно сопел. Она была такая лапочка! Я почувствовал, как участилось мое сердцебиение, а мышцы щек скрутило спазмом, не сильным, но чтобы сбросить напряжение с лицевых мышц мне пришлось растянуть и поднять уголки своих губ.- Ха-ха! Алла, работает! – радостно прокричал учёный. – Смотри, он улыбается! Работает. – Он засмеялся, но тут же сразу посерьёзнел, - Слава, приготовься! – и Литвенко вырвал у меня малышку, я даже опомниться не успел. Я рванулся следом, чтобы вернуть малютку, но неслабый удар металлического древка сбил меня с ног. Я упал на холодный твёрдый кафель, плохо упал, не сгруппировался и больно ударился.- То, что ты сейчас испытал, чувствуют люди постоянно, но это приятные эмоции. Но сам понимаешь, что в этом мире не всё так радужно. – голос Литвенко был холоден. И он, достав булавку, кольнул девочку в руку, та моментально зашлась в захлёбывающемся крике. – Это, дружок, сострадание, страх и жалость.Кровь застучала в ушах. Спазмом скрутило ослабевшее, словно под воздействием лекарств, тело. Но всё это меркло на фоне того, во что превратился мой мозг. Больше всего это напоминало взрыв, такая каша наступила в голове. Казалось, меня вывернет наизнанку. - Хватит! - Я рывком бросился на генетика, прекрасно осознавая, чем всё кончится. И не ошибся, сильный разряд тока отбросил меня в угол. Я упал на обожжённое плечо, застонал. Славик любил свою работу.***Сон-воспоминание был так реалистичен, что когда агент проснулся, то все еще ощущал запах собственной паленой плоти… жареного мяса… и копченой колбасы.Сорок семь потянул носом воздух и резко открыл глаза. Его глазам предстало удивительное зрелище. Женя-обезьянка соорудила сковороду из купленной им фольги для запекания и какого-то круглого железного плоского предмета. Она жарила полоски бекона, подцепляя и переворачивая их одним из ножей, что агент так беспечно оставил в кобуре.- Что это за место? – сухо спросила девушка, осторожно шевеля сосиски на самодельной сковороде. Руки у нее всё ещё дрожали.- Склад на заброшенной стройке… - Я о странной больнице спрашиваю. Где младенцам толстенными иголками пробивают кости, вводя какую-то дрянь в костный мозг? Где целая куча лысых мальчишек, похожих, словно братья, дерутся против здоровенных амбалов, вооружённых дубинками? – пододвинув ногой самодельный стол, она поставила перед мужчиной одноразовую тарелку с жареными сосисками и беконом, и заглянула ему в глаза. 47 был поражён. От разудалой озорной девчонки, что своими шутками веселила всю бригаду, не осталось и следа. Агенту показалось, что она постарела, как минимум лет на десять. Из большого ребёнка превратилась в тёртую жизнью травлёную волчицу. Карие глаза женщины пристально вглядывались в невозмутимое лицо клона. Она казалась спокойной и оттого очень опасной. Если ее и терзали какие-то эмоции и переживания, то она их скорее всего загнала далеко вглубь.- Почему ты не убежала? – после недолгого молчания спросил киллер. Его руки спокойно лежали на подлокотниках, хотя сильверболлеры по-прежнему лежали на коленях. - А ты? – хриплым голосом спросила она. – Почему не убил?Сорок семь криво ухмыльнулся. Хотел бы он знать.- У тебя сковородка горит.Он первый отвёл глаза. Положил пистолеты на край стола и плавно встал. Подошёл к самодельной сковородке, положил на нее тонкие полоски бекона и сосиски. Ещё порцию. Еда моментально начала шкворчать. Женя устало вздохнула, опёрлась о стол. Только сейчас стало понятно, как она вымотана, как напугана.- Да кто ты такой вообще? – пробормотала она и села в кресло, оно опасно накренилось в сторону. Девушка не ждала ответа и очень удивилась, когда бритоголовый вдруг, заговорил.- Я создан, как оружие, в той самой лаборатории, что ты видела. Выращен из пробирки, – он положил дымящееся мясо на тарелку, - ешь, давай. Тебе надо набраться сил.Вилок в пакете не было, потому ели руками. Молча. В ход пошёл уже пакетированный сок, но Женя всё никак не решалась задать мучающий ее вопрос. 47 подкинул досок в буржуйку. Он изредка бросал встревоженные взгляды на вздрагивающую девушку.Наконец она решилась:- А я тоже?.. - голос сорвался.- Если ты та, о ком я думаю, то нет, – киллер заиграл желваками. – Но мне надо больше информации. Расскажи мне всё, что помнишь. Это важно.- Я мало помню. В основном боль, - она закусила губу, пытаясь унять дрожь в голосе. – Я была маленькой. Младенцем! В таком возрасте дети ведь ничего не могут запомнить!47 задумчиво на нее посмотрел:- Ты не права. В человеческих головах есть воспоминания даже о пребывании в материнских утробах, только эти воспоминания сознание блокирует само, чтобы хлипким людским нервишкам перегрузу не было.Она удивлённо на него посмотрела, но спорить не стала, лишь кивнула:- Мелькают лица, как в тумане, не разобрать. Детей помню. Много их, драку во дворе устроили, и как один из них на руках меня качал…- ?Я, это я качал?, - печально подумал 47, но вслух сказал, - Не то! Цифры, имена, логотипы? Может, разговор какой-нибудь вспомнишь. – Он скрестил руки на груди.Женя задумалась, поиграла, сцепленными в замок пальцами:- Логотип, как у тебя на пистолетах и чемодане. Бирку на ногу вешали. Двузначное число, не то 11, не то 71. Размыто очень.- 77 – скрипнул зубами агент.Девушка удивлённо на него посмотрела, резко вскинув голову.- Что ты об этом знаешь? Что они со мной сделали?- На тебе провели испытания препарата седьмой волны. Проверяли, как на него отреагирует человеческий организм. - Что за седьмая волна? – ее глаза, казалось, прожигали дыры в его душе.- Ну, если по верхушке информации, то эти ребята специализируются на психовоздействии. Играют на эмоциях, страхах.Но девушка отрицательно качнула головой.- Ничего подобного во мне нет! Я, иногда дерусь хорошо, когда припрёт, но не более!- В тебе нет изотопа, который есть в каждом из нас, агентов. Потому программа не работает и нет способностей, – он стремительно подошёл к машине, открыл дверцу, достал телефон. – У тебя переутомление, поспи. А я позвоню Диане, может она приютит тебя. Как приютила Викторию.Он уже начал набирать номер, Женя его перебила:- Подожди, так ты не убьёшь меня?Сорок седьмой пристально посмотрел на нее. Она сейчас очень сильно напомнила ему Нику. Та же стрижка, тёмные глаза, красиво очерченные губы. Тот же растерянный вид.- Я тебя не для того тридцать лет назад спас, чтобы сейчас убивать.Россия. Санкт-Петербург.15,12,201215:40Солидный грузный мужчина слегка за пятьдесят откинулся в кожаном кресле и свирепо уставился на своего подчинённого.- Говори, – глухо зарычал он.- Александр Арсеньевич, киллера никто толком описать не может. - А девица? Что спасла моего сына в первый раз, делая работу за Вас, дебилов?Дуболом в коже виновато опустил голову:- Ее больше никто не видел. Скорее всего девушка видела киллера и он ее грохнул, как не нужного свидетеля.- Ищите, – свирепо оскалился босс, - Из под земли его мне достаньте! Слышали?Амбал кивнул и покинул кабинет.