Часть 36 (1/1)
Когда я забрался наверх и перевалился на дощатый пол, в доме была тишина. Я осторожно пощупал флейту в кармане, - цела, - и принялся передвигаться по дому - частично на руках, частично перекатом - стараясь это делать по возможности тише.Кёске оказался на кровати. Спал, обняв подушку, и выглядел так счастливо и безмятежно, что я улыбнулся, даже руку протянул, но решил не касаться, чтоб не разбудить. Огляделся, ища вторую кровать. Затем прошвырнулся по паре соседних комнат - столы, стулья, шкафы - а кровати нет. Ничего похожего тоже не обнаружилось. Я уже хотел лечь на полу, даже представил - просыпается утром Хёбу - а я на полу на тряпках сплю...... как бомжи в трущобах.Я передернул плечами, отказался от этой мысли и сел. Повертел в руках флейту и отложил. Вообще-то на флейту я надеялся просто как на "песнь, что усмирит и зверя дикого". Но поскольку оный, то есть крайне нетрезвый Кёске спал, можно было не тревожить мою спасительницу. А ведь я не стал безумцем только благодаря ей. Ещё когда я сбежал из тюрьмы и передвигался по городу на какой-то доске с колесами - или на тачке? - мне её подарили. Тот эспер был добр ко мне... Я тихонько вздохнул, расстегнул и стащил с шеи цепочку с кулоном. Оглянулся на спящего Майора, перевел взгляд на одинокий значок на тумбочке. Даже если это был не намек - иногда так хочется верить..."Твою мать!" - я прикрыл глаза, дыша медленно и размеренно, чувствуя, как жар в животе отступает, смиряется перед глубоким дыханием, как желания отступают перед возможностями. Затем задумался, вставляя штырёк лимитера Кеске в звено цепочки моего ограничителя. Маги был прав, если принять то, что Хёбу меня любит... или любил когда-то. Это первая исходная. Вторая исходная - насколько Кеске готов ухаживать за колясочником? Я передернул плечами, уставился на свои ноги, пока кто-то, жесткий и логично мыслящий в моём разуме (возможно, остатки прежнего Я?) подсказывал, что надо узнать у Кёске. Но как узнать? Хёбу у нас вроде тяжелых разговоров не любит, а значит, всё будет, как всегда: нужно пустить всё на самотёк.Я сжал и разжал ладони, глядя на пальцы, на костяшки. Руки сильные. Откуда пошла травма? Ноги официально целы, так что...Галочка в мысленном листе, обозначающая "Подумать над этим" была поставлена, и я перекатился к кровати.- Что ж у тебя даже гамака-то нет, - проворчал я тихонько, подтягиваясь на край кровати. Ответа я не ждал, но мне ответили.- Тебя ждал. Готовился, - откликнулся Кёске шепотом, наблюдая за мной. - И никаких вторых кроватей.- Оу, - я едва не свалился с кровати, но удержался. - Я думал, ты уже совсем спишь.- И шёл меня пьяного домогаться во сне? - в глазах Майора заплясали веселые огоньки.- Не дождешься, - огрызнулся я и снова шлепнулся на пол. - Извини, отвык. Сейчас я. Сниму одежду, мокрую и грязную... и скоро ещё и рваную, если я каждый раз так буду путешествовать, - я бормотал больше для себя, чем для него, медленно соображая, что делать. Голову уже туманил сон. Как странно - сегодня я буду спать, зная, что дети спят в своих кроватках, что Гаф и Мари в безопасности, что не надо ни за кем приглядывать... Странно. Непривычно.Штаны улетели на другой конец комнаты на пол, туда им и дорога, мокрым и грязным. Я передернул плечами снова, силясь отрешиться от невеселых мыслей, провел ладонями по ногам. Когда-то я бегал вполне как член USEI. Очень помогало увертываться от врагов, от пуль. А сейчас что с этим делать?Что-то делать... В мыслях мелькнуло воспоминание, но так быстро, что я не успел ухватить его. Значит, надо поймать потом.За спиной у меня зашуршала одежда, и я вздрогнул, оборачиваясь. Я совсем забыл, что Кёске то ли уже проснулся и протрезвел, то ли притворялся.Рубашка тоже была снята, но повесил я её аккуратно. Всё же рубашки у меня живут куда дольше штанов. Потому что тело вместо ног я использую реже. В основном ноги...- Эй? Замерзнешь, - Майор потерся подбородком о моё плечо, и я снова вздрогнул. - Нет, надо ложиться, - пробормотал я. - А то усну прямо тут.- Сильно устал?- Не особо. Раньше перемещаться больше приходилось, - я подтянулся на руках и снова завалился на край кровати, морщась. Сел, уложил болтающиеся ноги - и снова задумался, глядя, как Майор укрывает нас, подтыкает одеяло...Мысли плыли карамельными облаками, обо всем и ни о чем, и очнулся я только когда жар вернулся вместе с теплыми руками.- Ты неполностью раздет, - со знанием дела заявил Майор, и меня охватил страх. Тело охватывало желание, ноги, по которым стягивали нижнее бельё, ничего не чувствовали, а в сердце плясала, разгораясь, адская смесь эмоций: страх вместе с болью, ужасом, печалью и жаждой...В последние три года я такого и не испытывал. И только отвернулся, закусывая губы, почувствовав теплые пальцы и поцелуи, касающиеся меня.- Тише, тише. Ну, что ты, малыш? - Хёбу внимательно вглядывался в меня, а меня прорвало с этого слова. Я хохотал, как безумный, пока не понял, что это банальная истерика, и не заткнулся так же резко, как начал.- Мстишь таким образом? - я снова лег на спину, покосился на мрачного Кёске. Тот больше руки не распускал, но по прежнему смотрел.- Даже и не думал, - он фыркнул, но по расплывшейся улыбке я понял: думал, и не раз. - Так что?- Что? - клубок желания в животе напомнил о себе, и я снова нахмурился.- Не надо?Самым правильным ответом был бы ответ "Не надо", и тогда Кёске ещё очень долго ко мне не подойдет, и вообще надо его отпустить, и...- Не знаю, - признался я, прикрывая глаза. - Это всё очень сложно, Хёбу.- Ну, раз сложно, - он хмыкнул, снова став озорным. Он безнадежен. - Раз сложно, тогда будем всё упрощать, - мою руку ухватили в крепкую ладонь и коснулись поцелуем центра ладони.- Даже не буду спрашивать, как именно, - пробормотал я несколько растерянно.- Боишься? - бирюзовые глаза уставились на меня так, словно они, эти глаза, знали, какой вихрь из эмоций и ощущений скручивается у меня внутри.- Н-не знаю, - тихо, но твердо и честно ответил я. Внезапно все страхи отлетели, как шелуха, осталась только искренность.- Хочешь? - я почувствовал, как Кёске скользнул ладонью по моему уже твердому члену, и вздохнул.- Не знаю, - точно так же тихо и честно отозвался я. Брови Кёске недоуменно дрогнули, а потом он наклонился к моему лицу. Погладил губами мои губы, и я поднял руки, беря его за плечи, прижал к себе, целуя - и отстранился, внимательно глядя на него.- Но ты всё таки выпил.- Не настолько, чтобы быть нетрезвым, - Хёбу мотнул головой, седые пряди скользнули по моему лицу. - Просто...- Просто решил сыграть пьяного, - продолжил я ровно. Майор дернул плечом и без всякого перехода попросил:- Сними повязку.- Что??? - я выпустил его, у меня перешибло дыхание, так, что мог только открывать и закрывать рот, как рыба. - К...Кеске, там - не самое приятное зре...- Я знаю. Видел, когда тебя мыл. Когда мы тебя только доставили.- Тогда за...- Хочу, чтоб ты сам это сделал, - он уселся на пятки, прямой, худой. - Собираешься разбираться с моими психологическими проблемами?- Точно, - ухмыльнулся Майор. - Разберусь со всеми и постепенно. Так что?Я мог ему сказать, чтоб отстал. Мог сказать, что не хочу снимать повязку, что заросший ожог глаза и щеки - не самое лучшее зрелище. Мог...Много чего мог сказать.Я сел и принялся развязывать узлы. Пальцы мои плясали, а Кёске не торопился помогать.В конце концов, повязка соскользнула мне в ладонь, и я сжал её в пальцах, напрягшись. Медленно повернул к нему лицо, стараясь забыть, какое представляю собой зрелище. И снова забыл дышать, когда он прижался ко мне, поцеловал рубцы. А затем меня затрясло.- Ты... ты что...- Ты нас спас, - поцелуи следовали через слово, а сильные руки сжались, держа меня крепко. - Мне Маги потом рассказал. Ты подарил нам этот мир, ты спас меня, ты остался там.- Ну, и...- Ты не урод. Не калека. Так что просто хватит так напрягаться.- Заткнись... - Вот теперь меня трясло всего, я упал на постель, сжимая кулаки и часто дыша. - Просто заткнись.- Нет. Я - голос твоей совести. - Говорил Кёске глупости, но выглядел при этом абсолютно серьезным. Как всегда. - Ты можешь плакать, в этом ничего страшного нет.- Не собираюсь, - я сжал зубы, пытаясь стабилизировать дыхание. - никому не доставлю такого счастья!Майор пробормотал тихое ругательство и нырнул под одеяло. В следующую минуту я почувствовал влажный язык, работающий на уже почти невозбужденном члене - и забыл контролировать дыхание, забыл почти обо всём.Хёбу знал, что я никуда не денусь, ничего не смогу сделать, и, кажется, меньше всего щадил мои чувства. Впрочем, три года воздержания - это три года воздержания. Кончил я позорно быстро, вцепился в улёгшегося рядом Кёске - и меня прорвало. Сил контролировать дыхание больше не было, сдерживаться - тоже, я вцепился в Кёске, как в последнюю ниточку, и говорил, говорил что-то, давясь слезами и словами напополам с горечью и отчаянием.Что говорил - в упор не помню. Как только я замолчал, сон накрыл меня мгновенно, словно кислородной подушкой прихлопнул.