Бонус (1/2)

Я помню, что мама всегда любила носить дома просторную голубую юкату, сзади которой крупными серебряными иероглифами была вышита фамилия нашего клана - эта юката была одним из немногих подарков, сделанных нашим дедушкой. Я помню до мельчайших подробностей, какую косметику она каждое утро наносила на лицо.Я помню, как гладкая кожа вокруг выразительных глаз складывалась в мимические морщины, когда мама улыбалась, глядя на совсем еще маленьких Хисану и Рукию. Я помню, как панически тряслись изящные руки, когда мама судорожно цеплялась за мою ладонь, плача, что не сможет больше увидеть своих девочек. Тогда я пообещал, что попрощаюсь. От её имени. Чтобы её девочкам было спокойней.

Поэтому немного погодя я задумчиво стоял перед зеркалом, не спеша натягивая на себя голубую мамину юкату. Старательно и аккуратно завязывал оби, потому что на маме обычно хорошо смотрелась любая одежда - будь то современные джинсы или традиционные японские кимоно, разницы не было никакой. Я распустил волосы, которые часто завязывал на затылке, чтобы длинные пряди не лезли в глаза, когдая склонялся над своим столом, привычно перебирая важные документы. Кое-как накрасил ресницы - толком и не знал, как это делать. Только неумело водил щеточкой по ресницам, с раздражением избавляясь от множества комочков указательным пальцем. Я помнил, что мама часто красила губы яркой красной помадой, и постарался сделать точно так же, пытаясь не выходить за контур тонких губ, орудуя косметикой, как истинный мужчина, который не раз видел, как ее использовать, но, разумеется, не пробовал. Я задумчиво посмотрел на румяна и решил отказаться от них, будучи уверенным, что стану походить на клоуна.

Многие часто говорили, особенно дед, который души не чаял в любимой дочери, что я очень похож на свою маму. И сейчас, глядя в зеркало, я убедился, как он был прав. Тем более с ее косметикой, которая, пускай и неумело, но была наложена на мое лицо, придавая еще большее сходство.Я глубоко вздохнул, бросив мимолетный взгляд на полную луну, лик которой виднелся в широко распахнутом окне, и медленно поднялся на ноги. В голову пробралась идиотская мысль, что если кто-нибудь из обитателей нашего поместья еще не спит, они увидят меня, взрослого мужчину, нарядившегося в женскую юкату. Или с испугом подумают, Кучики-сама, скончавшаяся неделю назад, вдруг решила посетить свой дом в последний раз. Но подобные мысли тут же улетучились, потому что мне действительно было все равно.

Шагая по гладкому деревянному паркету, я мысленно набирался смелости. А встав перед дверью в комнату девочек, я уже был уверен в себе, как никогда раньше.

Седзи с легкостью поддались и беззвучно отодвинулись в сторону. Сегодня Хисана и Рукия почему-то захотели переночевать в комнате гостей, где не было мягких кроватей, стоящих в их спальнях. Никто не возражал, и слуги постелили здесь два футона, по моему приказу добавив несколько одеял.

Я бесшумно подошел к спящим сестрам, держащихся друг за друга даже во сне, и погладил каждую по голове, не желая будить их, ведь они только оправились от ужасной вести о том, что наша мама скончалась в неравной борьбе с неизлечимым недугом.

- Девочки, - тихо прошептал я и внезапно осознал, что мне даже не нужно изображать мамин голос.Хисана сонно потерла глаза кулачками и немного приподнялась на локтях, удивленно смотря на меня. Рукия еще спала, и Хисана тихо похлопала её по плечу, не отрывая от меня уже взгляда, в котором медленно проступал шок. Хотя девочке было всего десять лет, уже тогда она прекрасно понимала многие простые истины. В то числе и ту, что человек, на кремировании которого ты присутствовал лично, не может вернуться обратно, как бы ты его не любил.

- Мама? – испуганно пролепетала проснувшаяся Рукия и тут же со слезами на глазах кинулась мне на шею, сдавливая в объятьях, - мама!

Рукия не была на кремации, ведь именно я попросил Ренджи поиграть с ней. Просто считал её слишком маленькой - я не хотел, чтобы сестра видела, как огонь медленно превращает ее любимого человека в горстку пепла.

- Я скучала! – Рукия по-настоящему зарыдала, и я ощутил, как её слезы катятся по моей шее, оставляя влажные дорожки.

- Что ты здесь делаешь? – взгляд Хисаны был совсем другим. Сестренка с явным недоверием смотрела на меня, и на миг мне показалось, что передо мной сидит не маленькая десятилетняя девочка, а взрослый, понимающий человек, без труда разгадавший мой обман.

- Я вернулась, чтобы попрощаться с вами, – Я сморгнул навернувшиеся слезы и негромко кашлянул, стараясь избавиться от ненавистной хрипоты. Но неумело накрашенные губы все же дрожали, предательски выдавая меня, – я ухожу, – мой указательный палец взлетел вверх, а на губах расцвела не свойственная мне улыбка – туда, на небо.

- Нет, мам, не уходи! – Рукия заплакала еще горше, еще сильнее сдавила меня в своих объятиях. Я успокаивающе похлопал девочку по спине и невольно зарылся носом в её короткие волосы, с удивлением осознав, что это первый раз, когда Рукия обнимает меня, – пожалуйста! Мы будем играть вместе! Я обещаю больше не рисовать на стенах и не подкладывать в чемодан братика тараканов! Честно-честно, клянусь! Только не уходи, мам! - панически всхлипывала девочка, размазывая слезы по опухшему личику.

Я грустно улыбнулся, вспомнив, как вытаскивал из своего дипломата орды небольших жуков. Но улыбка мгновенно слетела с лица, когда меня коснулась еще одна пара холодных рук.

- Не уходи, пожалуйста! – Хисана тоже поддалась и тихо расплакалась, мое сердце готово было разорваться: незаметно даже для себя я все еще надеялся, что Хисана не поверит этому спектаклю, и мне не придется видеть столько невыразимую грусть в ее глазах: - Я тоже обещаю слушаться! Всегда-всегда! И никогда не буду грубить сенсею, честное слово!

Я не выдержал. Мой голос дрожал, как и все тело. Я ощущал, как девочки тряслись в моих руках и слышал, как они умоляют маму не уходить. Даже взрослый мужчина, как я, готов был стоять на коленях перед мамой и молить её не уходить, вернуться домой и остаться. Но мне нужно было играть свою роль до конца. Мне нужно было сдержать обещание.- Простите, девочки, простите. Но я должна, потому что... – мой голос сорвался до шепота; я помнил, как мама водила меня в детстве в бассейн, где учила меня выбирать себе подходящую жену, и как она громко смеялась, говоря, что у нашего отца очень хороший вкус, – Потому что я хочу найти Бьякуе хорошую жену.

Девочки тут же перестали плакать, и две пары удивленных глаз глянули на меня.

- Жену? Зачем? – удивленно спросила Рукия и неожиданно улыбнулась: - Это хорошо, что у братика будет жена! Хисана сказала, что мы сможем брать у неё косметику! - почти радостно закончила девочка, утирая слезы.

- Да-да, – Хисана последовала примеру младшей сестры, и её губы растянулись в счастливой улыбке, - мы все будем любить жену Бьяку-нии-сана!

- Я найду ему хорошую жену, - пообещал я, и на глаза вновь накатились слезы, - я найду и вернусь, - всей моей смелости и самообладания не хватило, чтобы сказать тогда, что их мама уходит навсегда, - а теперь ложитесь спать. Девочки послушно легли на футоны и я плотно укрыл их одеялом, пытаясь сдерживаться. Поцеловал каждую в щеку, оставив на коже красные следы от поцелуя, и поднялся на ноги.

- Я буду ждать вас там, - прошептал я и уже громче добавил: - Прощайте, девочки, – Хисана и Рукия помахали мне руками и одновременно показали мне по два больших пальцах, безмолвно одобряя причину моего ухода.

- Хорошо ищи, мам! – радостно крикнула Рукия, и я рывком закрыл двери седзи, крепко впившись зубами в нижнюю губу.

Я успел попрощаться до того, как слезы покатились по моим щекам.