8 (1/1)

Заключенные в трюмах рабы переносили свои мучения с железным самообладанием. Скованные цепями по рукам и ногам, они лежали в нечищенных клетках, где воздух был удушливо горяч и пропитан зловонием. Обнаглевшие крысы с диким писком бросались на хлеб, а узники с трудом отбивали нападения этих бесстрашных тварей. Только воду в ковше крысы не трогали: она была испорченная и смрадная, из-за чего тураску сильней страдали от жажды, чем от голода.- Этот меднокожий все еще жив! - с досадой воскликнул Мо, подойдя к клетке на пятый день и увидев перед собой сидевшего креола.- Если принес мне веревку, тогда сними с меня цепи, - сквозь зубы процедил он.- Дурак я, что ли? - ответил Фарах. - Разве не ты напал на Малакки, не ты поджег его конюшни? Терпи, свиной потрах! Мне даже интересно, как долго ты протянешь.- Зачем тогда явился, если не принес этот дутый смертный приговор? - спросил раб. - Его должно быть уже утвердили.- Погоди, дойдет дело и до эшафота, но прежде ты должен раскаяться. А пока считаешься возвращенным товаром, не смертником. Да я то знаю, что это был ты и заставлю тебя признаться, - пообещал Мо.- Принеси мне свежей воды, - сухо попросил креол.- У тебя в ковше еще есть вода.Меднокожий мужчина напряг все свои силы и опрокинул емкость с вонючей водой.- Ах ты, мерзкий пес! - рассвирепел надзиратель. - Теперь ты вообще не получишь воды!- Знаешь, что я сделал бы, будь я свободен? - спросил креол и, не дожидаясь ответа, прошипел: "Сперва я до душил бы Малакки, а потом - тебя!"Рами ядовито рассмеялся над бессильной яростью узника.- Слава Богу, что есть цепи и клетки для таких, как ты, - сказал он и ударил по стальным прутьям ногой.Этот пинок неожиданно придал рабу сил: он вскочил несмотря на тяжелые цепи и крайнее изнурение. Его мускулы задрожали, а кулаки посветлели - так он их стиснул. Надзиратель быстро втолкнул чашку с супом в клетку, положенную каждому узнику, и трусливо отскочил, быстро закрывая за собой дверь.- Тебя только в такой конуре и держать, дикая бестия, - возразил Мо перед тем, как уйти.В ответ креол только заскрипел зубами и мгновенно набросился на еду, видя, как засверкали вокруг голодные крысиные глаза.- Я сам голодаю не меньше вашего, говорил он с крысами. - Себе ищите в другом месте. Вы в гораздо лучшем положении, чем я. Вы свободны, вы можете пить воду, когда захочется. Охранник! Дай мне воды! - закричал меднокожий. - Ковш пустой! Дай мне воды! Я умираю от жажды!Весь день его мучила жажда: суп нисколько не утолил ее, напротив, горло пересохло из-за соли. Заснуть он не мог. Потянулись мучительные ночные часы.***Как бы не радовалась Фрия своей маленькой свободе, беспредметная тоска, поселившаяся в сердце, будто каким-то предчувствием, мучила ее с момента отплытия. Она непрерывно стучала у нее в голове и не оставляла ни на минуту. Женщина, наконец, решилась. Глубокой ночью, когда две трети фонарей на корабле были потушены за ненадобностью, она торопливо обулась, а затем, подошла к выходу и дважды повернула замок. Можно ли? Фрия оробело приоткрыла дверь, высунула голову и обнаружила повисший в воздухе запах, только что скуренного табака. Она, колеблясь, посмотрела по сторонам и принудила себя выскользнуть из каюты. Укутанная в шарф, ссутулившись и мелкими перебежками, поспешила спуститься на нижнюю палубу, с которой по внутренним трапам можно было попасть в трюм. К счастью, она уже примерно знала, куда идти. Но ошиблась. Думала, что знает, но в итоге заблудилась среди многочисленных коридоров, переходов и тупиков. Фрия выбранилась про себя.Зачем она это затеяла? Отчего не сиделось на месте? Что мешало спокойно продолжать путь на верхней палубе для господ, в своей каюте, располагая благонадежным отношением эльфа? К чему такой риск? Может потому, что не может сидеть сложа руки, зная каково там, внизу, в клетках, где и она недавно умирала от жажды и боли? Женщина крепче прижала к себе бутыль с водой, вдохнула поглубже и решительно двинулась вперед, внимательно вглядываясь в полумрак. Так она слонялась, пока очередной коридор не показался ей знакомым и, решив довериться своей интуиции, по одному из его трапов спустилась вниз. В трюме было очень темно, глаза еле различали бесформенные тени. Фрия засомневалась, стоя в проеме настежь открытой двери.В ближних клетках дремали овцы. Эти дружелюбные животные сбились в один загон и, уткнувшись в кормушку с соломой, мирно чавкали. В дальних больших клетках находились заключенные. Они были накрепко связаны и спали. От оглушительно громкого храпа и постанывания, женщина вся застыла, окаменела, терзаемая разными мыслями, преимущественно о собственной глупости и беспечности. Однако, каторжники закованы и, если вести себя достаточно осторожно, никто не причинит ей вреда. А уж она то знает, на что способны люди, находящиеся в неволе. Но нельзя забывать о том, что из темноты может появиться тот, у кого руки и ноги не знают цепей.Человек, которого она искала находится в предпоследней каморе. Даже впотьмах Фрия отчетливо видела большое крепкое тело, вытянувшееся на подстилке, если так можно было назвать жалкую разворошенную кучку соломы под ним. - Кто здесь? - креол встрепенулся, приметив тонкую фигуру, завернутую в палантин.- Эй! - послышалось ему. - Ты жив?Очнувшись, будто от неожиданного толчка в спину, истощенный раб с трудом привстал ей навстречу. - Я узнаю вас, - зорко осмотревшись, откликнулся он. - Что вы здесь делаете?- Бедный, ты, вероятно, ужасно страдаешь!? - участливо спросила Фрия, воспользовавшись свободным часом, чтобы поговорить с заключенным, пока поблизости не было охранников.- Жажда, - ответил он, - страшная жажда! Фарах хочет уморить меня, не давая свежей воды.- Я принесла, - и перед тем, как приблизится к клетке, женщина посмотрела на цепи, которые тускло поблескивали в скудном свете крохотной лампы. Кандалы сковывали ноги и руки, выделявшиеся на светлой соломе темными пятнами.- Вы хотите дать мне воды? - переспросил изумленный креол. Почему?- Не спрашивай! Скорее, дай мне ковш, - отозвалась она.Мужчина схватил емкость и просунул ее сквозь железные прутья.- Возьми хлеб, - и белая женская рука протянула кусок хлеба, а потом приняла у него ковш.С жадностью забрал он из ее рук наполненную посудину и припал к воде пересохшими, потрескавшимися губами.- Не пей слишком много, - предостерегла Фрия. - Это может стоить тебе жизни! Прежде поешь немного хлеба, - настоятельно просила она.- Хорошо, я поем. Теперь хлеб покажется мне вкусным, - согласился креол.Спустя минуту женщина снова наполнила его ковш водой.- Меня зовут Янг. А кто вы? Я видел вас среди поднимавшихся на самый верх. Вам тут не место, но вы первая и единственная, проявившая ко мне добро.Свет частично проникал в клетку и, когда мужчина преподал к посудине, скупой луч скользил по его лицу, крохотными звездами загораясь в глубоких черных глазах. Фрия с молчаливым ужасом смотрела на его, покрытые мокнущими ранами, обожженные руки, которыми он обхватывал ёмкость с водой.Напившись и отдышавшись, Янг понял, что чувствует себя гораздо лучше:-?Что ж, какие бы побуждения вами ни руководили, я безгранично благодарен. А теперь убирайтесь, леди, пока вас не застали в компании каторжников, - не получив ответа, тихо, но твердо, предупредил он.- Оставь куртуазный тон: учтивость излишне. Ты заблуждаешься в своем почтительном обращении. Ко мне оно не относится. Я - Фрия и еще совсем недавно твое место было моим.- С трудом могу поверить вам.- Уверяю, Янг, это чистейшая правда, - и женщина задрала рукава, показывая следы от кандалов на запястьях.- Ты поступила смело и благородно, Фрия, но тебе надо идти! Ты не должна разговаривать с узником клетки. Если это увидят охранники, тебя накажут.- Нет! - упрямо заявила женщина и оторвала от своего палантина несколько узких полос ткани. - Протяни руки, - и пока она обмывала их оставшейся водой, и обматывала кисти, креол рассказывал о себе:- Я родился на Кубе в большой бедной семье. Слишком большой и мне было тесно. Я рос, как дикий тростник. Жизнь проходила на скверных улицах Матансаса. Однажды я угодил в переплет и был отправлен в тюрьму. Мне дали внушительный срок, но клянусь, что не совершал того, за что со мной обошлись столь сурово. Работая сутками на плантациях под обжигающим солнцем и неусыпным глазом охранников, я совсем сник. Однако, не прошло и двух лет, как меня вытащили из казематов и продали под землю одному капитану. Он взял меня на корабль и заставил прислуживать пока не подарил г-ну Малакки. Эта одноглазая гадина была таким же дьяволом, как надзиратель Фарах. В моменты болезни, смертельной усталости - он поднимал меня с постели плеткой, пинал, привязывал к столбу. Я все переносил, но вот здесь… - Янг ударил кулаком себя в грудь, - здесь у меня кипело. Я начал думать о побеге. Но к этой мысли я пришел не один. Еще с двумя такими же несчастливцами - мы сговорились отомстить и убежать. Когда Малакки в очередной раз принялся бить меня плетью, я бросился на него и чуть не придушил. Видит бог, я был готов идти до конца, но план заключался в другом. Его глаза уже лезли из орбит, с какой силой мои руки сжимали ему горло, но тут разом полыхнули конюшни и я отступил. Помню его растерянный, испуганный взгляд. Он тогда ничего мне не сделал, а велел идти тушить пожарище. Одному из нас удалось уйти, прихватив карабин. Теперь он здесь, прячется где-то на корабле и ждет своего часа. - Что случится, когда этот час придет?- Я никогда никому не желал смерти, - продолжал креол, качая головой. - Но меня слишком долго топтали и попирали ногами, мучили и били плетью, связывали и секли. Скоро этому настанет конец. Если ты была на моем месте - ты должна меня понимать и полагаю, мысли о побеге не раз приходили в эту прекрасную златовласую головку, - Янг дотронулся пальцами до ее завитков. - Да, ты прав. Не единожды я совершала побег. Но ни один представленный мне случай не увенчался успехом. Я перестала видеть хоть какую-либо возможность вырваться отсюда. А если бы у меня и получилось, то куда бежать? Ведь я почти ничего не помню: здесь я очень давно. Даже не знаю откуда я, и где моя семья! - печально ответила женщина.- Мне очень жаль, Фрия. Мы попытаемся освободить тебя, - заверил ее меднокожий раб. - Главное - не отчаивайся. Я уверен, что нашими объединенными усилиями мы наверняка сможем что-то сделать. У нас есть оружие и несколько патрон, которые в назначенное время встанут на нашу защиту. Но ты должна быть готова. Когда корабль приблизится к Сулье, но будет на достаточном расстоянии от порта, ты услышишь выстрел. Как только это произойдет, беги к спасательной шлюпке и жди меня там.- Тише! Не говори громко! Охранники могут нас подслушать! - обеспокоилась Фрия. - Тс-с… Сюда идут…И женщина замолчала, почувствовав, что кто-то стоит у нее за спиной. Яркий луч заметался по соломе. Фрия повернулась к двери, распахнув от ужаса глаза. В проеме темнела фигура. Она сразу не узнала вошедшего. Мужчина поднял фонарь повыше, свет ослепил ее.- Какого черта? - послышался сердитый окрик Рами. - Ты, маленькая потаскушка, - сказал он махнув фонарем. - Чего ты тут забыла? - глаза у него сверкали от злости.- Это не ваше дело! - еле поворачивая язык, Фрия, не моргая, смотрела в багровое лицо надсмотрщика. Она не собиралась показывать, что безумно испугалась его.- Как ты смеешь?! - Фарах шумно и возбужденно дышал. Лицо его сморщилось от ярости. Он был готов рвануться вперед, крепко сжав кулаки. Его глаза буквально прожигали ее. Женщина приблизилась к Рами вплотную и остановилась, ожидая, когда тот освободит проход. Но Мо не двинулся с места, а стоял, переводя взгляд с нее на осужденного и обратно. Тогда Фрия попросила:- Дайте мне пройти, пожалуйста, - Фарах даже не пошевелился. - Вам я больше не принадлежу и объясняться не собираюсь.- Тогда расскажи мне: что ты делаешь в трюме? Почему ты здесь, наедине с преступником? - потребовал, показавшийся в двери, принц.Рами отступил в сторону, освободив проход эльфу и Персивалю, привлеченному громкой сквернословной тирадой. Выпрямив спину, Фрия уставилась на Нуаду:- Я принесла ему воды, - сказала женщина. - Он мог умереть от жажды. Даже если он осужденный - это не значит, что его нужно уморить от жажды, - она решительно вскинула голову, выставив подбородок вперед.- Янг? Ты говоришь о проклятом креоле? - воскликнул надзиратель. - Он умрет от жажды? Значит, ты клевещешь на меня? - раздувая ноздри, Мо люто посмотрел на креола.- Вы оставляете его без воды! Он был близок к смерти! Я требую, в соответствии с правилами, чтобы вы ...- Так ты ТРЕБУЕШЬ? - спросил Фарах угрожающим тоном и крепко схватил Фрию за предплечье. Его клешня так сильно стиснула руку, что женщина невольно вскрикнула.- Пусть эта возмутительная сцена закончится немедленно! Отпустите ее, Фарах, тураску куплена мной, - эльф вступился за женщину, придав голосу большей суровости, ибо только силу и понимал Мо.- Узника не смеют оставлять без воды! - наплевав на боль, не унималась Фрия. - Думаю, всем стоит успокоиться. Сейчас я удостоверюсь, справедлива ли твоя жалоба, - Персиваль был спокоен и настроен на устранение нежелательного конфликта.- Отворите клетку, Мо! - скомандовал цверг и после выполнения приказа тотчас вошел в нее с включенным фонариком. Фарах был бледен, как полотно - у него могли быть неприятности, если бы у заключенного не оказалось воды.Персиваль заглянул в ковш.- Глупости, - пробормотал он. - Там полно воды.- Но это же я... - попыталась донести женщина, но ее бесцеремонно прервали, словно она пустое место.- Инцидент исчерпан, более чем. Предлагаю всем разойтись и хорошенько выспаться. Завтра мы прибываем, - и капитан первым покинул трюм.Нуада сосредоточенно посмотрел в лицо женщины, потом взглянул на осужденного, который неподвижно стоял, уткнувшись лицом в прутья клетки, сначала - с сомнением, потом с явным отвращением. Он повернулся к стоящему неподалеку Рами. Тот стоял, сложив руки на груди, метая угрожающие взгляды в сторону каторжника. Но женщина заметила, как откровенная злоба светилась в его глазах. Она знала этот взгляд. Фарах искал причину, чтобы выплеснуть на кого-либо скопившуюся желчь, ему нужна была жертва.- Г-н Фарах, я вынужден принести свои извинения и просить у вас ключ, чтобы запереть эту женщину. Дело слишком далеко зашло! - получив его, Нуада потянул тураску за собой.***Дверь в каюту с размахом открылась. Фрия, растерянная, в слезах, подталкиваемая сзади принцем, упиралась, цепляясь за притолоку.- Тебе нельзя находиться в тюремном трюме. Незачем болтаться там, где не следует, - потеряв терпение, эльф одним толчком впихнул ее в комнату.Женщина остановилась, закрыв лицо руками.- Еще одна подобная выходка и я сомневаюсь, что смогу уберечь тебя от наказания. Полагаю, что надсмотрщик только обрадуется этому, - Нуада был абсолютно серьезен.Обезумевшее сердце вздымало своими ударами тонкую рубашку, облегавшую ее тело. Растрепанные кудри беспорядочно разметались по лбу. Она не могла говорить, задыхаясь от негодования и обиды, едва переводила дух. Наконец, прерывающимся от волнения голосом, она произнесла:- Я... я... великодушно благодарю вас, но не... не собираюсь прятаться за вашу спину! Какое вам дело до перспективы новой встречи моей спины с плетью?! - поддавшись порыву гнева, бросила Фрия, отнимая руки от лица.- Не желаю обидеть, но я уже говорил, что твоя дерзость... - принц вдруг поймал себя на мысли, что на миг смягчился и общается с ней, как с равной. Такое положение вещей было немыслимо, необходимо что-то делать. Необходимо восстановить разделявший их барьер.- Нуада, прошу, - подавленная женщина ощутила, что глаза ее мокры.- Мне кажется, я не позволял называть меня по имени, - его подчеркнутая резкость остудила ее пыл.- Да, хозяин! – согласилась она. Последнее слово Фрия произнесла с особым нажимом. - Если бы вы раньше разъяснили мне, хозяин, я была бы более понятлива, хозяин!Нуада почувствовал, что начинает раздражаться. Что особенного в этой женщине? Почему она постоянно злит его? Общаясь с ней, он был готов выстрелить, как ружье.- Оставь свою фамильярность, - с нескрываемой злостью предупредил эльф.- Разве я фамильярна, хозяин? Я могу говорить более фамильярно, - продолжала она угрожающе. Принц снова уловил издевку, скрытую в ее словах.Фрия невольно взглянула ему в лицо: губы у него потемнели, а вокруг глаз легли мрачные тени. Она открыла рот, испуганно уставившись на эльфа, и снова забеспокоилась, осознав себя беспомощной и слабой. Ей стало по-настоящему страшно.Внезапно Нуада вырос около женщины, сгреб рукам и прижал к телу. Он схватил ее за волосы и притянул к себе, откидывая голову на свою твердую руку. Фрия была настолько ошарашена, что не успела воспротивиться, а просто изумленно смотрела на принца огромными зовущими глазами.Как это возможно, быть столь холодным, жестким - и столь пленительным взору? Светлые пряди его длинных волосы ниспадали на широкие плечи и обрамляли мужественное лицо - лицо воителя. Правильный нос, чувственный рот, изгиб губ которых обнаруживал высокомерие и жестокость. И даже шрамы, пересекавшие его волевое лицо только красили эльфа.Его яркие глаза, прекрасные и разгневанные, смотрели на нее сверху вниз. И где-то в их непроглядной глубине она на мгновение различила губительный огонь ненависти - как будто он жаждал ее смерти, как будто она была призраком, восставшим из ада.Несколько секунд взбешенный мужчина пристально рассматривал ее. Испепеляющий взгляд был безжалостным, всесокрушающим. Губы, сжатые в прямую линию, чуть приоткрылись. Пальцы сильнее вцепились в ее короткие локоны, причинив острую боль, от которой ее нежный рот разомкнулся. Его голова медленно склонялась к ней. Фрия слышала тревожный стук своего сердца. В горле мгновенно пересохло, веки отяжелели и опустились. Она поняла, что сейчас он ее поцелует и ей неожиданно стало интересно, каково это…