5. Одри/Дюк (Haven) (1/1)
- Пожалуйста, Дюк, не надо, ты же мой лучший друг! – она смотрит снизу вверх на это чудовище с наполненными тьмой глазами, и ей должно быть страшно, ей страшно, но у неё душа болит – не за себя и свою судьбу, а за этого мужчину – и эта боль в разы сильнее всего остального.- Одри, Одри, Одри… - он усмехается, и это настолько неправильно, настолько неестественно, что её всю аж передёргивает. – Дюка здесь больше нет.Она снова просыпается.Пейдж не может перестать видеть эти сны.За окном только-только начинает вставать солнце, Нейтан похрапывает рядом с ней, и она знает, что Джеймс в комнате направо по коридору тоже всё ещё спит. Она уже не заснёт, не сможет – сердце колотится в груди как бешеное, и она уже начинает чувствовать настойчивое желание встать и начать что-то делать. Да и зачем ей спать?В любом случае, нормальные, приятные сны, дающие нужный организму и сознанию отдых, ей не грозят. В последнее время Пейдж вообще боится засыпать, потому что каждый раз, когда она закрывает глаза, она видит эти сны. Отрывки какой-то другой жизни, нереальной, сюрреалистической жизни, наполненные магией, проклятьями и ИМ.Всегда разные: в одних он друг, в других – враг, в третьих – любовник. В этих снах она смеётся, плачет, там ей больно, там она счастлива – в этих снах она переживает целую палитру эмоций, ярко, красочно, и всё – с ним. В этих снах она проживает целую жизнь. И, несмотря на всю фантастику, эти сны чувствуются такими настоящими, что Пейдж начинает казаться, что реальная жизнь именно там, а здесь – спокойная жизнь с Нейтаном и Джеймсом – всего лишь сон.- Мне осталось всего двадцать восемь дней… - говорит она, и он целует её нежно, держит её крепко, как будто боится отпустить. Она бы целовала его в ответ вечно, шептала бы, как он ей нужен, говорила бы, что не покинет его, но её снова выдёргивает из сна.Пейдж уже не понимает, какой из миров реален.Ей хочется этой жизни – она любит Нейтана, и, боже, она любит Джеймса всей своей душой. Она любит этот тихий городок и людей в нём. Но она не знает, как может быть настоящим мир, в котором нет Дюка.