Как думаешь, она простит меня? (1/1)

Глеб держал девушку за руку, пока та без сознания лежала на переднем сидении в машине, парень смотрел то на нее, то на дорогу, стараясь сосредоточиться на пути в больницу, но волнение закладывало уши, он буквально сходил с ума от нервов, его трясло, он боялся за нее. Под ливнем Глеб бросил машину у больницы, вытаскивая девушку на руках в поисках дежурного врача. Хирурги моментально схватили Вику из рук блондина, увозя в сторону операционной, а Глеб рухнул на лавочку, моментально погружаясь в сон от перевозбуждения. Он почувствовал на своем плече чью-то руку, это была пожилая медсестра, улыбающаяся парню, подзывая к себе.- Мне нужны документы девушки, хоть какая-то информация в базе данных, - попросила старушка и позвала к себе Голубина, который зевнул, но резко проснулся от осознания, что проспал в коридоре больницы до самого рассвета.- Я могу продиктовать ее данные, - вздохнул парень и посмотрел на мигающую лампу по дороге в реанимацию.- Внучок, все с ней нормально, она уже очнулась, лежит пока в палате, через час смогу тебя провести к ней, - добродушно подбодрила женщина и захлопнула медицинскую карту, провожая взволнованного и побледневшего парня в сторону палаты. На кровати, освещенная болезненным белым цветом, лежала Вика, она немой благодарностью в глазах сразу дала понять, как же ей плохо. - Как ты, Викуль? – спросил Глеб, держа девушку за руку, а она как-то странно усмехнулась и отвела от парня взгляд. Он окончательно запутался, не понимая, что происходит у Донской в голове. Создавалось впечатление, что ей плевать на него, что она уже остыла к нему. - Врачи сказали, что анорексия крепчает. Есть риск, что у меня отнимутся ноги, - на выдохе промямлила Вика, рассматривая свои не накрытые одеялом пальцы ног, которыми еле-еле могла пошевелить.- Положись на меня, - улыбнулся Глеб, так ласково, так по-особенному, так, как умеет только он. Лучезарно. Просто. Как-то тепло.- Мне больше не на кого положится, - говорит, но в глаза не смотрит, потому что не могла лгать ему так нагло. Она знала, что он сразу раскусит ее вранье. Знала, что он моментально поймет, в чем дело. Вика знала на кого еще могла положиться, но предпочитала молчать.- Глеб, вам нужно идти, - в палату заглядывает медсестра, выпроваживая репера, а он еще раз окинул взглядом бледную девушку и ушел с твердым намерением сделать для нее все возможное и невозможное. Голубин выбежал из больницы, набирая номер единственного мужчины, от которого тоже напрямую зависело будущее Вики. Ее отец. Мужчина вышел из подъезда дома в стареньком костюме, купленным еще женою пару лет назад на свадьбу их племянника, и сел на переднее сидение, чуть поерзав на мягком сиденье авто. Он явно не был готов к предстоящему собеседованию, но чувствовалось, как он старался преодолеть самого себя, чтобы оказаться тут.- Как думаешь, она простит меня? – в дороге спросил отец Вики и полными слез глазами взглянул на сосредоточенного, на дороге парня. -Она смогла простить меня, она смогла вытянуть семью. Когда-то она простит и вас, - воодушевил Голубин отца как мог и повернул в сторону огромного бизнес- центра, где работал его отец. Мужчина вздохнул и, еще раз неловко посмотрев на Глеба, направился в сторону двенадцатого этажа, где его уже ожидал Геннадий Голубин. Он устроился в фирму его отца. Григорий Александрович Донской, впервые для Глеба он показался человеком, а не бездушным отцом Вики, про которого ничего нельзя было сказать, кроме как ?алкаш?. Дорога до дома прошла в каком-то странном волнении. Отец Вики трясся, сжимал свою темно-синюю папочку с документами в руках и оглядывался по сторонам. Он довольно давно не выезжал из Подмосковья, поэтому строящаяся Столица казалась ему чужой и абсолютно незнакомой. Григорий подошел к двери подъезда, судорожно ища в карманах ключи, и встретился взглядом с сидящей на лавке соседкой, презрительно наблюдавшей за происходящим. Глеб докурил сигарету и без задней мысли бросил ее в землю около дома, за что получил подзатыльник от всё той же соседки.- Я цветы тут высаживала не для того, чтобы вы свои сигареты бросали, быстро поднял! – буквально завизжала как пожарная сирена женщина и вернулась в свое положение наблюдателя на лавочку, дополнив свой досуг горсткой семечек. Глеб покрутил у виска и направился вслед за отцом Вики. Они зашли в квартиру, пахнущую свежей краской после экстренного ремонта. Запах гари еще ощущался, но не столь ярко, новый ламинат, обои, гостиная, даже комната Ярика была перестроена под него одного. Мебель в их комнате не пострадала, как и вещи, потому Глеб решил забрать что-то для Вики. Отец Вики кивнул головой, молча указывая на коробки с ее вещами, а сам направился к большой стенке, где лежал ящик с документами. Глеб заметил на кухне несколько фотографий счастливой семьи, свадьбу отца и матери Вики, потом рождение первой девочки, затем и фотографии из детского садика обоих детей. Глеб обернулся, еще раз просматривая полки на предмет отсутствия алкоголя. Парень включил вытяжку и присел покурить, выдыхая в чуть открытое окно дым. Черная лакированная пепельница уже была переполнена, блондин поспешил привести всю кухню в порядок перед приездом социального работника. Далее Глеб прошел в комнату Ярика и Вики. Излюбленный подоконник девушки, немного подсохший кактус, стоящий на нем. Глеб с любопытством открыл старый деревянный шкаф, откуда чуть не выпала пыльная фоторамка, фотография их семьи. С маленьким Ярославом. Милая и добрая девочка Вика улыбается и держит мороженое. Косички, голубое платье, счастливые отец и мать. Григорий заглянул через плечо и вздохнул, надеясь, что сможет хотя бы немного вернуть что-то похожее на ту любовь. - Я не уверен, что когда-то буду способен вернуть то семейное понимание и любовь, но я хотя бы знаю, к чему стремиться, спасибо тебе за все, Глеб, особенно за Вику, ведь я за все годы ничего не сделал для нее, а ты за месяц так изменил ее жизнь, - вздохнул мужчина и уважительно похлопал Голубина по спине. Парень взял с собой фоторамку и отправился вместе с Григорием Донским в детский дом. Отец явно волновался перед встречей с сыном. Он даже дрожал, нервно сглатывая слюну и заикаясь при каждом вопросе Глеба. Ярослав стоял в спортивной одежде, красиво подчеркивающей красивую и подтянутую фигуру подростка, ожидая принятого решения в мрачном кабинете директора детского дома. Он был чем-то глубоко расстроен, казалось, ему нет дела не до Вики или отца, или Глеба, или матери. Его мысли были заняты чем-то другим, что вытесняло воздух из легких, перехватывало дыхание и создавало шум в ушах. - Ты чего такой угрюмый? Хотя, глупый вопрос задаю, наверное, - ухмыльнулся Глеб, пытаясь поймать взгляд растерянного подростка, поглощённого в свои размышления. Ярослав немного вздрогнул от упавшей ему на плечо сильной мужской руки Голубина. Ярик недолго помолчал, а затем, кивнув собственным мыслям, решил ответить.- У меня была девушка – Вероника, мы учились в одной параллели, но когда она узнала, что я попал в детский дом, она променяла меня на какого-то мудака из 11 класса. Честно говоря, я расстроен даже не изменой, а тем, как легко ей было от меня отказаться, как только она столкнулась в первой же преградой, - ухмыльнулся Ярик, поднимая глаза к пошарпанному потолку. В коридоре бегали маленькие дети, играли в карты подростки, но только одна девушка, на вид чуть младше Ярослава, прожигала его взглядом, полными влюбленной ненависти. Глеб узнал этот взгляд, именно так на него смотрела Вика в машине, когда он приехал извиняться перед ней в бар. - Самое забавное, что по сути подростковые драмы ничем не отличаются от взрослых, но осознание и оценка происходящего всегда разная. И меня удивляет, что ты так рассуждаешь своем-то возрасте. Явно от Вики научился, - подбодрил парня Глеб, все еще не сводя глаз с тихо стоящей рыжей девчонки, она сжимала кулачки, вонзая отросшие ногти в кожу, нервно кусала губы, ей не хватало смелости, чтобы подойти к Ярославу и что-то сказать. Глеб встревоженно смотрел на нее, решая отойти, дабы не помешать ей. Как только блондин исчез из поля зрения, низенькая и немного неуклюжая конопатая девочка уверенным шагом направилась к Ярославу.- Яр, я хотела тебе сказать…- начала она, но дверь из кабинета быстро распахнулась, откуда вышла строгая женщина-директор и отец Ярослава, буквально светящийся от счастья. - Что ж, твой отец поразительно уверил нас в своей трезвости, и мы не имеем права отказать ему. Но в случае чего, обязательно звони нам. Социальный работник будет вас навещать в течение года. И если не обнаружит ничего ненормального, то ты можешь не беспокоиться о возвращении в детский дом, - немного с грустью выдавила женщина, ведь она не желала, что Ярослава заберут, так как он подавал большие надежды не только ей, но и всему будущему российской науки. Парень сразу же сорвался к себе в комнату, чтобы собрать вещи, сам еще не веря всему происходящему, а девушка так и осталась стоять в полупустом коридоре, заглушая в себе душевные порывы. Глеб появился абсолютно неожиданно, почему-то ощущая какую-то непосильную боль вместе с этой рыжей девчонкой, решая, что только он сейчас может хоть чем-то помочь.- Слушай, если ты влюблена в Ярослава, не бойся сказать ему об этом, да, однозначно, он уедет отсюда, но ты потеряешь гораздо больше, если ничего ему не скажешь, - пожал плечами Глеб, замечая, как плечи девушки гордо выпрямляются, она вскидывает свою капну кудрявых волос и бежит к комнате Ярика, наизусть помня дорогу. Парень обнимал своего соседа по комнате, немного хромого парня, старше Ярослава на год, обещая присылать письма ему. Девушка неуверенно постучала по дверному косяку и вола внутрь, нарушая сразу несколько правил внутреннего распорядка, но ей было все равно. Парень заметно напрягся и вытянул ее за собой, дабы не подвергать опасности. - Даш? Ты о чем-то хотела со мной поговорить? – разбудил ото сна девушку парень, она вздрогнула, как мышка и в ответ лишь покивала головой, набрала побольше воздуха в легкие и наконец-то выдавила из себя признание.- Яр, за то недолгое время, что ты был здесь, я испытала самые сильные чувства, которые когда-либо вообще могла почувствовать. Я влюбилась в тебя. Мне было больно смотреть, как ты переживаешь из-за сестры, отца, матери, своей бывшей девушки Вероники, но я знала, что мне не все равно, что я хочу помочь. И раз нам суждено разъехаться, то, пожалуйста, не забывай меня, ведь я никогда тебя не забуду, - она говорила это с улыбкой, но плача, кто-то уверено шел по коридору, стуча каблуками, казалось бы, их вот-вот застукают. Но Ярослав резко потянул девушку за талию, впихивая ту в ванную комнату. Она бесшумно пискнула, но не оттолкнула парня, когда он держал девушку за талию и притягивал к себе. От нее пахло чем-то очень простым, совершенно обычной чистотой, свежестью и честностью. Даша медленно дышала, вдыхая аромат дезодоранта парня, но и не думала смущаться. Он наклонился над ней и медленно коснулся губами ее губ, абсолютно нежно помогая ей прочувствовать свой первый поцелуй. Даша замерла, покраснела, но только сильнее прижалась к груди высокого парня и проронила еще одну слезу. Брюнет мягким движением пальцев смахнул слезинки с ее щеки и сказал:-Обещаю, я уговорю своего отца и мать взять над тобой опекунство, в крайнем случае сестру и ее парня, - затараторил парень, а затем выглянул из ванной комнаты, проверяя, нет ли кого в коридоре. Он взял ее за руку, направляясь к своей комнате за вещами. Голубин усмехнулся, при виде новообразованной пары и даже немного гордился парнем за столь смелый поступок. Начать отношения с девушкой из детского дома, дорогого стоит. Григорий Донской взял вещи сына и сложил их в багажник машины, Глеб прыгнул на место водителя, громко заводя мотор своей любимой Бэхи. - Ты лучшее, что случилось с моей сестрой, - шепнул Ярослав, когда пожал руку ему на прощанье, Фара был приятно удивлен тому, сколько силы и мужественности было в этих словах и рукопожатии. - Надеюсь, ты сможешь помочь Даше, - шепнул Глеб парню, немного удивленному его словам. Голубин понимающе подмигнул и прыгнул в машину, направляясь в сторону больницы к Вике. Каждый день он проводил с ней, принося конспекты ребят с университета, чтобы та не отставала от учебы, приносил ей букеты цветов, уже не вмещающихся в палату, ее любимые фрукты, которые девушка прятала или выбрасывала, делая вид, что съедает. Читал ей ?Вино из одуванчиков?, чтобы хоть немного привнести в ее жизни беззаботного счастья, но все казалось тщетным. Шла неделя за неделей. Но девушка только лишь теряла вес, вытаскивала с болью капельницы с глюкозой, втайне от врачей качала пресс, приседала и отжималась, лишь бы терять вес. Она не считала себя жирной, она считала себя счастливой, и в своем счастье она была несчастна. Она привыкла нести все на себе, привыкла к взглядам людей, привыкла быть несчастной и всеми обиженной. Ей не хотелось возвращаться к нормальной жизни, что сейчас и пытались сделать врачи, родственники и Глеб. Она не умирала только потому, что работала на благо своей семьи, но теперь, когда этого не нужно, ей хотелось умереть, так как она потеряла весь смысл дальнейшего существования. Врачи заставляли ее есть, а она каждый раз просто не проглатывала пищу или пила рвотное, что смогла получить в обмен на фрукты у лежащей в соседней палате булимички. Одним ясным уже весенним утром девушка спустила ноги с кровати и резко упала. Кальция не хватало, ноги буквально ломались сами собой и не держали ее. Она обхватывает свою ненормально худую талию, наблюдает, как теряет блеск и свежесть ее взгляд, тускнеет кожа, покрывается волосами, что пытаются согреть худое тело. Синяки под глазами, список изменений можно продолжать бесконечно. Но, что самое ужасное, ей это нравилось… и бороться с этим она не может и не хочет.