Лень (1/1)

Обычно в конце месяца Чэн сильно уставал. Во-первых, приходилось писать много отчетов. Во-вторых, их надо было писать сразу в двух вариантах: настоящий для старшего брата и ?красивый? — для японского правительства. К концу месяца голова просто гудела от усталости. Зато по ночам Чэн мог, выражаясь языком ненавистных отчетов, изучить преимущества двух любовников вместо одного.Например, вдвоем его раздевали быстрее. А в прохладные ночи, если лечь между ними, два горячих тела надежно защищали от холода. Ну и конечно, в два раза больше ласк и поцелуев.— Тай! — старший брат шлепнул младшего по руке, когда тот попытался коснуться соска Чэна.— Ну что?! — возмутился Тай.— Не лезь на мою территорию.— Я думаю, ты слишком усложняешь, — Чэн понимал, что ничем хорошим эта дискуссия не закончится. Он запрокинул голову Таю на плечо и потребовал:— Поцелуй меня, — старший брат, конечно, тут же воспользовался моментом, чтобы прижаться к беззащитной шее. Тай послушно поцеловал его, не забывая отталкивать руку старшего брата, норовившего захватить больше ?территории?, чем положено. Их борьба, полушутливая, нравилась Чэну, и он довольно хмыкнул в губы Тая. Наконец старший брат не выдержал и, оттолкнув младшего, сам полез целоваться, грубо ворвавшись в рот языком. Чэн прильнул к нему, обхватив одной ногой за талию, но при этом терся задницей о Тая, который даже не стал возмущаться. Длинные тонкие пальцы Тая нервно гладили Чэна по спине, нажимали на позвонки, как на клавиши. А старший брат, как обычно, властный и напористый, сжимал, мял и тискал Чэна спереди. И он ненадолго расслабился, будто лег на воду и позволил течению нести себя. — Думаешь, я не заметил? — шепнул ему на ухо старший брат.— Чего? — пригревшись между ними, Чэн почти заснул, забыв, чем они тут занимались.— Что ты совсем обленился.— О, неправда, — пробормотал Чэн, положив руки старшему брату на плечи.— Тай?— Мх-м-м? — отозвался он.— Ведь правда он обленился? В последнее время мы его раздеваем, ласкаем в постели. А ты что? — старший брат ущипнул Чэна за бедро. Он вздрогнул и на секунду всерьез рассердился:— Я целыми днями ношу тебе чай, пишу километры документов и вожу машину. Еще и за Таем приглядываю. Можно мне, в конце концов, хоть в постели расслабиться?— Ничего не имею против, — сообщил Тай. Его дыхание щекотало Чэну поясницу.— Вот значит как, — старший брат легко, почти игриво куснул Чэна в плечо, — Тай? Смазка у тебя?— Угу, — он все еще водил языком пояснице, и Чэн выгнулся, молча требуя продолжить.Чэн видел перед собой только совсем почерневшие глаза старшего брата, зато чувствовал слишком много всего: палец Тая, сильные ладони, сжимавшие бедра, вздымающуюся грудную клетку рядом со своей и член старшего брата, оставляющий влажный след на животе.— Хочу тебя, — прошептал Чэн.— А меня? — возмутился Тай. Для придания веса своим словам он крутанул палец внутри Чэна. Против такого аргумента возразить было нечего:— И тебя, — согласился Чэн.Старший брат молча опустился вниз по его телу, поцеловав сосок, живот и сразу же взял его член в рот. Чэн снова испытал легкость, похожую на полет. Язык Тая ласкал вход, пока палец двигался внутри, а старший брат сосал его член, медленно двигаясь по всей длине, иногда полностью выпуская изо рта. Чэн хотел податься и вперед и назад, но все не мог решить и в итоге просто мирно лежал, давая братьям делать, что они захотят. Он так разомлел, что не заметил, как в нем оказалось уже три пальца. Ощущение было странным, не неприятным, скорее непривычным.Чэн поерзал, устраиваясь поудобнее — бедро начало затекать. Но старший брат тут же насторожился, а Тай замер, как напуганный зверек.— Больно? — спросил старший брат.— Нет, все хорошо.— А так? — Чэн вздрогнул и сжался. Старший брат добавил свой палец, грубее и куда толще, чем у Тая. От напряжения у Чэна задрожал живот.— М, — ответил он неопределенно.— Перестать? — вопрос, пожалуй, требовал более тщательного обдумывания, но Чэн ответил сразу:— Нет… только медленнее, — старший брат снова взял его член в рот, и это отвлекло от боли. Было так же неприятно, как в первый раз, когда они оба еще толком не знали, что делать, но теперь, с правильной смазкой, получалось немного лучше. Чэну казалось, что его распирает от воздуха, которым наполнилось тело через дополнительное отверстие. Теперь его будто и вправду приподняло над кроватью. Он ухватился за спинку, только чтобы удостовериться, что никуда не улетает.Тай прижался к нему сзади всем телом. Ощущение растянутости пропало, но вход еще пульсировал, и Чэн чувствовал смазку, текущую между бедер. Сегодня они наверняка используют весь флакон. Лицо старшего брата тоже вернулось в поле его зрения. Он медленно поцеловал Чэна.— Ты мне веришь? — спросил он. И это был настолько глупый вопрос, что Чэн даже рассмеялся.— А небо все еще синее? — прохрипел он, и старший брат улыбнулся ему той улыбкой, которую приберегал для особых случаев.— Тай, — сказал он. И младший брат завозился сзади, немного неуклюжий, как и всегда. Чэн снова закинул голову ему на плечо, выгнулся сильнее, чем раньше, и увидел в окне клочок неба, темно-синего, в белых пятнах звезд. Он сосредоточился на этом зрелище, стараясь не думать больше ни о чем, кроме того, что звезды едва заметно мерцают.— Давай, — сказал Чэн, — я вам верю.Тай толкнулся в него, член легко скользнул в хорошо растянутый вход. Стенки были раздражены, и ощущение проникновения оказалось куда сильнее, чем обычно. Чэн охнул, но старший брат поймал этот вздох ртом.— Все будет хорошо, — пообещал он.Тай двигался медленно и робко целовал плечо Чэна, будто прося прощения. Забавно, что, кажется, его одного тут понадобилось успокаивать.Чэн действительно верил старшему брату. Он знал про план ?Смерть?, знал, что старший брат умеет рассчитать выстрел, чтобы даже не раздробить ключицу, так почему бы не верить ему и в постели? Чэн прижался к старшему брату, молча прося продолжать, заметив его колебания.— Уверен?— Давай. А то Тай сегодня получит все, а ты ничего.Старший брат подхватил его под колено и высоко задрал ногу, почти до самого плеча. И держал так, продолжая смотреть Чэну в глаза.Вход невыносимо сильно растянулся, а воздух в легких закончился. Чэн прижался ко рту старшего брата, будто желая, чтобы тот сделал ему искусственное дыхание. Давление на простату усилилось, и по всему телу будто кололись тонкие иглы. Чэн старался глубоко дышать, хотя грудь сводило от боли.— О, Чэн, — простонал Тай и обнял его за талию, как в детстве, когда катался с ним на багажнике велосипеда. Чэн накрыл его ладонь своей и, сжав зубы, толкнулся навстречу.Было так больно и приятно одновременно, что тело, словно не выбрав, что чувствовать, почти онемело. Даже пальцы на руках свело, но Чэн еще мог дышать, выталкивая воздух короткими рывками. Хоть он почти ничего не чувствовал, ему нравилось, что братья с ним вдвоем, что они все вместе, как и должно быть. Чэн смотрел на изнемогающего старшего брата. Наверное, ему тоже было странно чувствовать член Тая рядом со своим.Чэн обнял его за плечи, поцеловал в подбородок.— Тебе хорошо? — спросил старший брат.— Да, — ответил Чэн и немного подождал, восстанавливая дыхание, — потом твоя очередь.— Если ты хочешь, — пообещал старший брат.Чэна размололо между братьями, как между тяжелыми мельничными жерновами. Они медленно двигались в нем, явно боясь повредить, а он уже не понимал, где его собственное тело. Оно слилось с ними, смешался пот и слюна, кожа слиплась с чужой, как расплавленный воск. Чэн неосознанно двигался, втираясь то в одного, то в другого брата. Онемение прошло, и он полностью осознал и почувствовал, как в нем двигаются двое, сталкиваясь внутри друг с другом, и от этого ощущения захотелось закричать. Но из груди вырвался лишь хриплый стон. Сильно впившись ногтями в шею брата, он разодрал кожу до крови, однако старший брат даже не поморщился.Тай, самый нетерпеливый из них, вдруг завозился сзади, ладони начали беспорядочно шарить по животу Чэна и он, громко ахнув, сжал зубы на его плече. Член Тая почти тут же обмяк и выскользнул из него, как юркая рыбка, но старший брат протянул руку так, чтобы обнимать и Чэна, и Тая, не дав ему отстраниться. Старший брат продолжил двигаться, изменив угол, чтобы задевать простату.Весь взмокший, липкий и взлохмаченный, Чэн двигался навстречу старшему брату, чувствуя теплого и неуклюжего младшего сзади. Чэн подумал, что, наверное, еще более защищенным и любимым человек может почувствовать себя только в утробе матери. Но в ней уж точно он бы никогда не ощутил такого наслаждения, которое нарастало даже не внизу, а в груди — теплое, словно маленькое солнце. Оно увеличивалось, разгораясь, пока не вырвалось наружу громким криком. И хотя старший брат успел зажать ему рот, Чэну показалось, что он видел, как яркая вспышка вылетает в окно и дальше, к Луне, на свободу.Когда он проснулся, оказалось, что оба брата остались с ним, хотя обычно Тай уходил к себе первым. Но сейчас уже наступили серые предрассветные сумерки, а младший сопел рядом, лежа на животе, плотно прижав руки к груди. Старший брат не спал и только улыбнулся в ответ на удивленный взгляд Чэна.— У тебя сегодня выходной, лентяй, — прошептал он.— Что ты скажешь на работе?— Что затрахал тебя до полусмерти, — Чэн фыркнул.— Скажу, что ты немного простудился, ничего подозрительного. Спи, — старший брат поцеловал его в лоб.Чэн сладко вздохнул, успокаивающе положил руку на бедро завозившегося Тая и уткнулся носом в шею старшему брату.Низ живота и задница неприятно ныли, и Чэн подумал, не сыграть ли на чувстве вины старшего брата и попросить два выходных? Впрочем, вряд ли он настолько обнаглеет. Во всяком случае, в наличии двух любовников сразу было больше плюсов, чем минусов.