19. Серебристые глаза. (1/1)
Но даже у этой бездны нашлись границы. Бледные блики проникли под приоткрытые веки. Сколько тысячелетий минуло?Где я?Ужасно хочется пить.В горле что-то, что мешает дышать. Непреодолимое желание вырвать рукой изо рта ненавистный предмет, но сколько бы усилий я не прикладывала, не получается даже пошевелиться.Перед глазами, словно не вытертое от пыли стекло.
Сквозь мутную плёнку вижу маленькое лицо. Кукла? Светлые волосы и огромные глаза. Но всё так нечётко, как будто неумелый ретушер использовал слишком сильный ?блюр? на небольшой картинке.Шорох ткани нарядного платьица. Кукла склонилась ниже. Я даже, кажется, щекой ощутила, как шелковистые пряди волос щекочут кожу. Похоже, осязание возвращается.
Я попыталась сконцентрировать зрение, чтобы рассмотреть маленькое существо, забравшееся на край больничной койки.- Эй… Проснулась...?
Видение умчалось с приглушённым топотом маленьких ножек по полу.
Вызвал озноб тихий скрип незакрытой двери. Начали доноситься шумы из коридора, где-то далеко раздался звонкий детский голосок, усиленный акустикой:- Папа! Иди сюда! Она проснулась…Снова скрипнула дверь, закрылась. Посторонние звуки стихли.
Кто-то вошёл в палату. Каждый шаг казался размеренным, без намёка на спешку или суету.
В душе вдруг остро отразилась необходимость в ком-то. Стало тоскливо, одиноко и тревожно.Я кого-то жду… Кого?Судя по всему, кукла снова примостилась рядом:- Папа! Она проснулась.- Я вижу. Не шуми… - ответил тихий, бархатный шёпот.- Эй…
- Вероника, она тебя не узнает. Слезь с кровати.С усилием подымаю тяжёлые веки. Ресницы, вертикальной решёткой дробят и без того не цельное изображение.- Здравствуй, я твой лечащий врач…В обретающей чёткость действительности, проявляется молодое мужское лицо. Пронзительно-серые глаза заставляют окончательно придти в себя.Я встречала много оттенков серого.У Светки, серо-голубые; у Мишки, тоже почти серые, с прохладной ноткой синевы; у тёти Тани серо-зелёные…Но те глаза, которые смотрели на меня сейчас, не были похожи ни на одни, из тех, что я видела раньше.
Словно сияющее, начищенное до блеска серебро под тонким, прозрачным слоем чистейшего льда.Как зачарованная я смотрела на того, кто назвался моим лечащим врачом. Он словно с картинки. Безупречные пропорции лица и тела.
Длинные, собранные сзади в пучок, слегка-вьющиеся волосы цвета ?холодный блонд?. Явно натурального, а не искусственно осветлённого.
От созерцания этой нечеловеческой красоты, я на миг забыла о чудовищной жажде и трубке в горле.На груди доктора, к прорезному карману белого халата, был прикреплён бейдж с именем. И сейчас я пыталась его прочесть:
?Эрик Рихард Хельгер?, ничего себе… и ещё что-то мелкими буквами.
Уловив мой взгляд, обладатель невообразимо красивых глаз, улыбнулся уголками столь же невообразимо красивых губ:- Кажется, дела не так уж плохи, раз пациентка едва отойдя от анестезии, готова познакомиться с доктором.- Эй… - снова карабкаясь на кровать, обратилось ко мне маленькое создание.То существо, которое вначале показалось мне куклой, на самом деле оказалось девочкой дошкольного возраста. У неё были длинные, пышные волосы, такого же холодного оттенка как у отца; и такого же потрясающе-серебристого цвета глаза. – Пап…- Я же говорил, она не помнит тебя. Не мешай мне.Не помню её? А что я ещё не помню?И снова гранитной глыбой на сердце рухнуло осознание того, что кто-то меня покинул. Кто-то очень важный. Кто-то необходимый.
Врач что-то говорил: о том, что под аппаратом мне лежать ещё три дня; потом ко мне пустят тётю Таню; о том, что, если состояние не улучшится, после этого скорее всего придётся делать нечто с бредовым названием ?трахеотомия?; о том, что это совсем не так страшно, как кажется… И я должна быть готова…
Приятный голос, успокаивающий, но сейчас он звучал ?мимо?. Я едва слышала его. Слова оставались где-то за границей понимания.Холодно.
Холодно внутри…Холодно снаружи…