Я тебя больше не оставлю (Вейдер/Лея) R, инцест (1/1)

Принцесса стояла возле перил бывшего императорского дворца, ныне Нового Здания Сената Республики. Она была одета просто, по-альдераански, в белое девичье платье и тонкий церемониальный плащ, темные волосы были уложены кругами по бокам головы, но Вейдер?— в ее манере держать голову, в спокойствии ее рук, в самом изгибе ее спины?— увидел вдруг совсем другого сенатора.Принцесса обернулась на звук шагов, узнала его, снова отвернулась, чтобы продолжить смотреть на сумрачный вечерний город. Вейдер встал за ее спиной, и молчал, шумно и механически дыша, зная, что она не выдержит и заговорит первой.—?Я не стану прятаться от них,?— твердо сказала Лея, и в ее словах Дарт Вейдер услышал слова своей давно умершей жены,?— Они скажут, что я испугалась, они скажут, что я слаба. Нельзя показывать трусость и слабость. Я знаю, что вы все сошлись на этом, но я?— против, и мое слово?— решающее.—?Ваше Высочество, поверьте мне: ваша смерть не принесет успеха делу, которому вы служите. Вы молоды, вы мало знаете жизнь. Даже ваш… —?он попытался сказать ?отец?, но не смог,?— Даже вице-король согласен с тем, что вам нужно на время покинуть Коруксант. На некоторое время, пока не утихнет буря. Законопроект будет принят и без вас. Бейл Органа заменит вас в Сенате.А если Бейл пострадает?— пусть. Он отобрал у Вейдера ребенка?— но это еще можно было простить, с учетом того, как страшно и отчаянно он был предан в первые годы Дарту Сидиусу. С него сталось бы отнести новорожденное дитя к ногам жестокого старика… Вейдер вздрогнул, вспомнив долгие казни пленных джедаев и Питомник Инквизитория, где со скотом обращались лучше, чем с детьми. Их пытали, им отрубали конечности?— просто чтобы знали боль…Но сейчас Бейл выдвинул Лею на знамя, вынес ее на щит идеи, он сделал ее мишенью?— и этого Вейдер прощать не собирался.Лея хмуро взглянула на него, не так, как глядела Падме, но так, как глядела мать, Шми?— всякий раз, когда он не оправдывал ее ожиданий, всякий раз, когда он поступал дурно, когда он… Что бы сказала она теперь? Как хорошо, что она не дожила до того момента, когда он стал… Когда он…Ему вдруг представилось что-то страшное?— как он вволакивает Лею в камеру для допросов, она пытается отбиваться и сдавленно шипит, он швыряет ее на койку?— сильно, показательно, чтобы причинить вред. Склоняется над ней, пока она корчится от боли, берет ее руки в свои, привычно и ловко надевает кандалы…Вейдер сглотнул.Молодая сенатор резко помотала головой, и Вейдер почувствовал гнев, который всегда разгорался в нем, когда он не мог защитить того, кого любил.Нет, не в этот раз. Хватит. Он смог пережить смерть джедаев, Оби-Вана, даже Падме?— но сейчас осталась только Лея, и он умрет, но не даст ни единому волосу упасть с ее головы, да что там волосы?— он погасит Солнце, если оно будет мешать ей спать…Лея покачала головой:—?Я знаю, как вы много сделали для нашего общего дела, лорд Вейдер, я ценю ваши знания и заслуги, но я хочу решать сама.—?Нет, принцесса,?— сказал он жестко. Подумал о том, что могло убедить?— ее мать, его самого, саму Лею?— и продолжил:—?Ваша жизнь не принадлежит вам. Подумайте о тех, кто идет за вами. Людям нужна надежда. Вы стали этой надеждой. Для всех, особенно для тех, у кого больше ничего нет. Я не дам вам поступить опрометчиво?— цена ошибки слишком велика. Завтра мы отправляемся на Джеду. Возьмите с собой минимум вещей и выспитесь хорошенько?— нам предстоит долгий путь.Он развернулся, чтобы уйти?— он знал, что это действует гипнотически на людей, и на нее должно подействовать также, ведь она не только сенатор, наследная принцесса и его дочь, но и молодая, неопытная девушка.—?Кто еще отправится с нами?—?Никто. Только вы и я. Сенат назначил меня вашим защитником, и поверьте, принцесса, вам хватит меня.Он увидел ее в первый раз, когда ей исполнилось тринадцать. Он был прислан с инспекцией, больше похожей на военное вторжение, на Альдераан?— Органа подозревались в связях с террористами и с повстанцами, но даже при всей власти Императора невозможно было подвергнуть наказанию королеву и вице-короля без суда, ровно как и сменить власть.Вейдер смотрел на Бейла?— вспоминал те времена, когда они были не друзьями, но соратниками. Вейдер сделал уже три намека, но Бейл отказывался их понимать, и Вейдер подумал, что вице-король действительно мог быть тем идеалистичным идиотом, что поддерживают обреченное Восстание. Вдруг в переговорный зал вбежала молоденькая девушка, почти девочка?— белое платье, темные растрепанные косы, глаза?— два провала.Вейдер почувствовал, как сбоит его сердечник, как он силиться и не может вздохнуть, и что его губы предали его, и из самой его глубины неожиданно вырвалось нежное слово:—?Ангел…Бейл притянул девочку к себе, накрыл широким рукавом, спрятал ее лицо от жадного взгляда гостя, спросил сурово:—?Вы что-то сказали, лорд Вейдер?—?Нет.Девочка отстранила бесстрашно его руку и зачастила:—?Прости, папа, я не знала, что здесь кто-то есть…—?Все хорошо,?— сказал Бейл, не отрывая пристального взгляда от маски Вейдера, словно пытаясь проникнуть в мысли и чувства,?— Но теперь оставь нас.Темные глаза смотрели без страха, с любопытством, и он ждал, что она спросит ?Ты?— раб??. И он уже не сможет непреклонно и гордо ответить, что он?— человек. Потому что, чтобы остаться человеком нужно иметь мужество делать то, что правильно, как Бейл, как Падме, как Оби-Ван…Сила искрила, пела, грохотала набатом, почти прокалывая уши, оглушая и ослепляя. Сила хохотала, почти рыдала, кричала:—?Неужели ты не узнаешь?Он пошел от них прочь, не попрощавщись, сгорбившись, как старик, вспоминал биение жизни под еще живыми руками, когда Падме притягивала его пальцы к шевелящемуся животу, потом вспоминал?— ее тонкая шея, которую давят тиски Силы, а ребенок, возможно ли, будет ли судьба так щедра, что ребенок…Он вернулся на Альдераан через три дня и, пройдя в кабинет вице-короля так, словно никого не существовало, сказал ему:—?Позовите принцессу. Не бойтесь, я ничего ей не скажу. Просто хочу посмотреть на нее. Поговорить с ней.—?Зачем?—?Не дергайтесь. Я пришел предложить вам помощь.—?Какую еще помощь? —?бесстрашно спросил Бейл.—?В восстановлении Республики.Лея. Лея Органа, дочь человека, который был когда-то?— жизнь назад?— его другом. Тогда, когда у него были еще друзья, были соратники, наставник, жена. Теперь у него не осталось ничего, и он сам, только он сам, повинен был в этом.Теперь не осталось ничего.Только она.Наутро, когда он пришел к ангару, Леи там не было. Он покачал головой?— ее мать не позволяла себе опаздывать… Он прождал еще десять минут, но что-то теребило его душу, как музыкант?— струну, как кошка играет с добычей. Он почувствовал, как его душит гнев?— упрямая, глупая, отчаянная девица! Но что-то глубоко неправильное было в самом здешнем воздухе, и по его спине вдруг пробежали горячие мурашки предчувствия. Он сжал зубы, и с большим трудом нырнул в Силу: в ней был необычный хаос, и он не мог отличить истинных видений от наносных.Ему вдруг примерещилось, как он держит голову Леи своими сильными руками, заставляет на себя смотреть, как она хрипит и пытается освободиться, но он с затаенным удовольствием понимает: ей не вырваться.И он может сделать с ней все, что захочет.Он покачал головой, отгоняя жуткое видение, и предчувствие неотвратимой беды снова сжало его разум. Он, почти не видя, не разбирая дороги, снося все на своем пути, отправился к комнатам, которые занимали сенаторы Альдераана.—?Где Лея?Лицо Бейла?— скучающее, надменное, равнодушно-вежливое?— посерело:—?Что значит?— где Лея?! Она уходила с тобой, это ты должен мне ответить, где моя…Вейдер, совершенно утративший контроль над собой, шагнул к вице-королю, схватил его за шею руками, сдавил отчаянно в железных тисках:—?Она не твоя, слышишь, урод? Она?— моя! Моя дочь! Где она, отвечай, пустынный шакал?—?Она ушла с тобой! Два часа назад! —?прохрипел Органа.Вейдер выпустил его шею, отступил назад, сожалея о своей вспышке?— Органа был нужен, Органа мог объяснить, куда делась девушка, куда он девал ее?— снова…—?Я пришел на место встречи полчаса назад. Ее не было.—?Ты пришел в нашу сенатскую квартиру три часа назад! Сказал, что планы меняются, что отбыть нужно немедленно! Она ушла с тобой!—?Нет! Нет, я был в казармах.—?Кто же это был? —?растерянно прошептал Бейл.Вейдер почувствовал, как его затапливает невозможный ужас, сминает легкие, желудок, кровью стучит в висках, и строго приказал себе: ?Думай! Думай и скорее!?. Времени для паники не было, на кону стояла жизнь и здоровье его Леи.—?Камеры наблюдения…Ему снова примерещилось?— как он сжимает плечи Леи сильными руками, как мнется и скрипит ткань ее платья, как он вминает ее в стену и говорит хрипло, издеваясь:—?Если вы не заговорите, Ваше Высочество, мне придется прибегнуть к помощи пыточного дроида.Нет. Нет, никогда.Они ворвались в казармы СБИ?— Вейдер молча расшвыривал людей, которые мешали ему пройти,?— и Бейл не отставал от него ни на шаг. Вейдер, бывавший здесь не один раз, вдруг замешкался?— ему показалось, что он почувствовал, нашарил, наконец, ее в Силе, и что ей было больно…Бейл Органа подошел к офицеру и сказал:—?Нам нужны записи камер наблюдения из квартиры сенаторов Альдераана. Три часа назад. Немедленно.С ужасающим чувством узнавания Вейдер увидел, как высокий человек в черной броне?— ровно такой же, как у него самого, в черной страшной маске?— ровно такой же, как у него?— уводит прочь его маленькую, беззащитную Лею. Он покачал головой и усомнился?— вдруг это был он сам? Что это за двойник? Он дрожащими руками вызвал офицера:—?Лейтенант… Скажите, где я был два часа назад?—?Мы с вами производили смотр казарм, лорд Вейдер,?— если вопрос и вызвал удивление, то в ответе его не было заметно.—?Я верю вам,?— быстро сказал Бейл,?— Нет нужды в проверках.Но запись говорила другое?— черные доспехи, медленные гулкие шаги… Размеренное дыхание… Проклятье, они слишком хорошо изучили его! И ее?— что она поверит ему, что она пойдет за ним, не перепроверив назначения… Лицо врага так просто спрятать за маской…Вейдер открылся в Силе?— так, как не открывался никогда?— рванулся, через все запреты и границы. Вся его мощь, вся Сила Избранного сейчас служили одной цели: отыскать среди всей галактики своего ребенка.Он почувствовал страх и смятение офицеров, отцовский ужас Бейла, но это все было неважно, несущественно, мелко, он усилил нажим: почувствовал, как вибрируют стены сто сорок пятого этажа, как дрожит Новое Здание Сената под ударами ветра, как подземные воды подмывают город. Он выдохнул и рванулся выше, дальше, преодолев земное притяжение, как ракета, на орбиту, и дальше, выше, в небеса, в пустоту, туда, где была его кровь.Туда, где было его сердце.И он почувствовал слабое биение жизни, нежную белую искру ее души, и резко выдохнул от облегчения.—?Я найду тебя,?— шепнул он через Силу,?— И никогда больше не оставлю тебя.Он перешагивал через тела, выкашивал их постепенно, методично, по собственной тактике, разбив пространство на сектора, повредив управление и разгерметизировав отсек со спасательными капсулами, чтобы никто не мог бежать?— так, как действовал всегда. Он был в ярости, и холодная, колкая, хрусткая ярость его только предавала ему Силы: несмотря ни на что, он был ситхом… Он больше отражал их атаки, чем атаковал сам?— так было эффективнее. Выстрел из бластера?— взмах меча?— обратно?— минус враг.Он почти не встречал реального сопротивления, лишь на одном участке пришлось повозиться?— на него напали неожиданно и яростно, быстрее, чем это мог бы сделать обычный человек.Он забросил ручную гранату, и, дождавшись короткого взрыва, убедившись, что подавляющий бластерный огонь стих, зашел за укрытие. Человек в черном плаще лежал у его ног, и Вейдер, неловко сев на колени, протянул руку и снял черную маску.Он был уверен, что увидит свое обезображенное, обгорелое лицо.Он был готов к этому?— после всех видений, в которых человек в черной броне?— он сам? —?пытал его Лею. После смутных мыслей о близнецах, о зеркальных отображениях друг друга…Но когда он увидел то, что скрывалось под маской, он выдохнул резче, чем обычно, и выпрямился?— так, как будто сбросил с плеч невероятную тяжесть.Вейдер огляделся и только тогда спохватился: в своей ярости он убил их всех, и не у кого было спросить… Он потянулся к Лее через Силу?— она была близко, и ее присутствие щекотало нервы, как лихорадка первой любви, ноздри?— как запах крови убитых врагов.Он подошел к карцеру, поднял меч, погрузил его туда, где был цифровой замок?— электричество перемкнуло, замок всхлипнул, почти как умирающий, и дверь с жалобным стоном отворилась, открывая перед ним картину, от которой он содрогнулся, забыв, как дышать.Она сидела на койке, вперив в него сверкающие гневом глаза.—?Что вам еще нужно от меня? —?крикнула она.—?Лея, это я.Он сделал несколько шагов по направлению к ней, а она вдруг подняла руки?— широкими браслетами сверкнула кандалы?— закрыла голову, пытаясь защититься. Вейдер подумал, что зря убил всех этих людей: если бы мог, он оставил бы их искалеченными, он лечил бы их раны бактой?— затем, чтобы пытать снова и снова?— дни, месяцы, годы?— только для того, чтобы их крики, боль, нечеловеческий ужас вытравили из его разума картину, в которой его дочь сжимается в ужасе перед ним. Он хрипло сказал, чувствуя, что дыхания не хватает, что черные круги плывут перед глазами, хотя респиратор работал исправно:—?Лея, это я. Настоящий я. Они… Подослали дроида в таких же доспехах, чтобы он прикинулся мной. Я никогда не причинил бы тебе вреда. Это я, Лея. Я их убил, всех?— никто не причинит тебе зла. Пожалуйста, Лея, милая, это был не я. Я пришел за тобой, я нашел тебя?— я всегда тебя найду.Она тряслась, и рук не убирала. Он сделал еще шаг вперед, и содрогнулся, увидев, как она попыталась отшатнуться от него?— попыталась и не смогла, потому что была прикована.Он шагнул ближе, взял руками в черных перчатках ее белые руки, расцепил их, увидел ее лицо?— белое, с свежим синяком на скуле, с окровавленной нижней губой?— ее ударили, ее били, ее?— его Лею, его…Он взревел:—?Что они сделали?Она билась, как пойманная птица, и он поймал ее взгляд, в котором отражался ужас: и тогда он, выдохнув, послал через Силу сон. Она сопротивлялась?— она была хоть и не обученной, но сильной Одаренной, и страх предавал ей сил.Но Вейдер все смотрел на нее, не отрывая взгляда, пока ее дрожь не прошла, пока она не обмякла, не сомлела в его руках.Он перерубил цепь мечом, сломал кандалы, взял ее на руки?— она была маленькой, легкой, теплой?— и вынес, крепко прижимая ее к себе из пыточной камеры.Он пронес ее через весь корабль, ставший братской могилой для всех тех мерзавцев, осмелившихся причинить зло единственному человеку, которого он любил.Вейдер задал курс на Набу?— Джеда была небезопасна, он не знал, кому мог доверять, как далеко распространилась утечка информации?— сам он не боялся никакой ловушки, знал, что сможет убить всех, кто осмелится восстать против них?— но Лее нужен был покой.Он оставил корабль на автопилоте, а сам пришел к ней.Она лежала на койке, и он, поискав, но не найдя одеяла, укрыл ее своим плащом.Сел рядом, взял за руку?— во сне она доверчиво вцепилась в его ладонь, как прежде вцеплялась только в мечтах. Она спала, а он сидел и смотрел на нее: она казалась такой хрупкой, и темные косы лежали вокруг ее головы, как веревки или змеи. Лея. Слово ?дочь? не подходило к ней, казалось чужим, насмешливым: он не растил ее, не видел ее первых шагов, не слышал первых слов, не учил читать, не собирал на первый бал. Он даже не решился сказать ей...Он выдохнул и легонько убрал Силу, что питала ее искусственный сон.Она заворочалась и открыла свои невыносимо карие глаза.Он сказал тихо:—?Лея… Все закончилось, все хорошо. Я с вами.Она посмотрела на него, словно не понимая, о чем он говорит. Потом откинулась на спинку, потерла запястья?— на них остались следы от кандалов. Вейдер продолжил:—?На корабле никого в живых не осталось. Но я послал сигнал в Службу Безопасности. Они отследят происхождение крейсера, и я уверен, найдут зацепки. Они дойдут до организаторов, и похищение сенатора?— это крест на политическом будущем ваших врагов.Вейдер еще раз посмотрел на нее, и увидел, что она отчаянно держится, чтобы не заплакать.А потом случилось невозможное.Она, оттолкнувшись ладонями от стенки каюты, вдруг влетела в его объятия, прижалась крепко, дрожа, ища утешения и защиты и зашептала горячо:—?Я хочу видеть ваше лицо, лорд Вейдер. Снимите маску. Пожалуйста, покажите мне ваше лицо.Он покачал головой?— отчаянно и резко.—?Что угодно, Лея, но не это.—?А если еще кто-то придет, притворившись вами? Как мне узнать, что это действительно вы?—?Я… —?признание давалось очень нелегко,?— Я очень страшный, Лея. Вы испугаетесь, а я не хочу, чтобы вы боялись меня…—?Я не боюсь вас,?— сказала она, крепче сжимая протезы его рук,?— Я боюсь только, что кто-то придет, притворившись вами. Чтобы этого больше не было?— прошу вас…Он коснулся рукой маски, с которой сроднился так, что и не мог представить жизни без нее. Он знал, как ужасно то, что осталось от его лица: сгоревшие волосы, покореженный остов, чудовище, урод, кочерыжка, обугленное полено…С тихим шорохом маска отделилась от шлема. Он помедлил мгновение, а после отвел руку в сторону. Малодушно закрыл глаза, но потом, устыдившись, открыл их: он хотел взглянуть на нее своими собственными глазами.Она смотрела на него?— без отвращения, без ужаса?— только с неизбывной скорбью в огромных карих глазах, и он вдруг понял, что жалость намного ужаснее любого страха.Он сделал движение рукой, чтобы снова надеть маску, распаленный, злой, гневный, но Лея вдруг качнула головой, и он, пригвожденный ее движением, замер.Сказал?— собственный голос, неискаженный механикой?— показался ему тонким и слабым:—?Все. Это неприятно, принцесса. Вам нужно на цветы и на звезды смотреть, не на меня…—?У вас глаза синие,?— вдруг тихо сказала она и протянула к нему тонкую руку.Коснулась его щеки холодными пальцами, и он почувствовал дрожь и огонь, разливающийся по телу: его не касались уже двадцать лет.Человеческие руки.Женские руки.Нежные руки.Она провела пальцами по его бледной от недостатка солнца щеке, по его лбу, по его коже, тонкой и слегка влажной и опрелой, и Вейдер не нашел в себе сил отстраниться.Она вдруг придвинулась ближе, и он увидел, как приближается ее лицо: сверкающие глаза, темно-карминовые губы. Она коснулась его лба легким поцелуем, и он почувствовал, как щелкнул сердечник, который считал его участившийся пульс.Лея оторвалась, потом коснулась поцелуем его глаз?— сначала левого, потом правого, прошептала:—?Спасибо…—?Принцесса… —?сказал он, изнемогая,?— Прошу вас, принцесса, пожалуйста…Она словно поняла, что ему тяжело это выдерживать, отодвинулась?— и он быстро, дрожащими пальцами защелкнул маску на лице, впервые за двадцать лет радуясь тому, что носит ее.Молчание повисло между ними, его лицо исказилось, и он почувствовал, как что-то невыносимо жжет его глаза, лишенные ресниц. Сила искрилась, как шампанское, тихо смеялась, звенела и пела. Лея?— он вдруг увидел, что она еще слаба, еще не оправилась?— снова легла на кровать, нашла на ощупь его ладонь, сжала рукой и спросила, глядя в потолок:—?Как тебя зовут?—?Вейдер.—?Нет, это неправда,?— нахмурившись, сказала она,?— Это имя, которое дал тебе мертвый император. Как тебя зовут на самом деле?—?Энакин. Энакин Скайуокер.—?Энакин… —?повторила она, и он снова вздрогнул,?— Как мама тебя назвала?—?Зачем вам это?—?Просто скажи.—?Эни. Она называла меня ?Эни?.—?Эни… —?задумчиво повторила девушка. Нет, не девушка, не женщина?— дочь, его собственная дочь, кровь от его крови, плоть от его плоти, дух от его духа…Когда она снова уснула, он опустил руку в черной кожаной перчатке на ее белую шею, провел, сожалея, что не может ощутить мягкой девичьей кожи под своими руками, что не почувствует биение голубой жилки…И Вейдер порадовался?— впервые за двадцать лет?— что он был ранен слишком сильно, что огонь отнял у него не только красоту и здоровье, но и способность быть мужчиной?— потому что ее невыносимая, беспредельная красота сметала все барьеры внутри него, и если бы она позвала, то он не смог бы отказаться от нее.Он встал и вышел из каюты, прошел в рубку, проверил курс по приборам?— скорректировал его, хотя автопилот работал исправно. Потом он вышел в освежитель и сказал вслух, глядя в маленькое, мутное зеркало, в котором отражалось чудовище в черной броне?— такой, что впору пугать маленьких детей:—?Энакин.Свое собственное имя вдруг показалось ему чужим, ненастоящим.Он подумал о том себе, что был сыном рабыни, что был падаваном молодого рыцаря, что был влюблен в молодую королеву. Усмехнулся криво, подумал, что мог бы сказать тому мальчику:—?Ты, наслушавшись лживых сказок поганого старика, предашь Орден Джедаев. Но это не самое страшное, что случится с тобой. Ты убьешь юнлингов, маленьких детей. Но это не самое страшное, что случится с тобой. Ты поднимешь меч на своего наставника и друга. Но это не самое страшное, что случится с тобой. Ты удушишь свою беременную жену.Он вдруг обхватил себя руками и беспощадно продолжил:—?Но и это не самое страшное, что случится с тобой, мальчик. Услышь и содрогнись, потому что ты полюбишь собственную дочь.Вечером второго дня на Набу они далеко ушли от небольшой хижины, которую сняли за несоразмерные деньги.Лея сняла?— он был слишком заметной фигурой, даже когда надвигал капюшон, даже когда почти полностью гасил себя в Силе. Он не спал уже два дня, погружаясь в медитации в Силе, знал, что может продержаться без сна и без бакты еще максимум пять, и думал, что этого с лихвой хватит.Лея распустила волосы, связала их в тугой хвост, перестала походить на снежную принцессу, стала мучительно, ужасающе-живой. Ему хотелось смеяться с ней до боли в животе. Хотелось снять маску, броню, пробежаться с ней наперегонки до ручья и обратно?— она была порывистой, хоть и скрывала это за хорошо привитым самоконтролем. И очень молодой: это сквозило в ее речах, движениях, в челе, не тронутом пока морщинами.Рядом с ней и он сам казался себе молодым, живым, сильным. Кудрявым и смешливым. Таким, каким он когда-то был.Лея легла на траву, раскинула руки, словно хотела упасть в бездну неба, нырнуть, задохнуться, захлебнуться темнеющей синевой.Он встал, привычно оглядевшись вокруг, ощупав холмы и долы Силой, осмотрел небо, подумал, что звездный разрушитель не пройдет систему обороны Набу, а со всем, что придет по земле, он справится.Тогда он сел на землю рядом с ней: ему неприятно было с высоты смотреть на то, как она раскинулась по этой земле. Она казалась одновременно беззащитной и взрослой, манящей, с этой кожей, опаленной первым солнцем, с обветренными до красноты губами. Он вспомнил, как жизнь назад, ее мать также лежала на траве перед ним, облизывая тонкие губы?— насмешливо и призывно. Ему показалось на несколько мгновений, что это не Лея, а Падме.—?Расскажите мне что-нибудь, лорд Вейдер,?— сказала она, вплетая белые пальцы в разноцветье весенних трав,?— Вы много знаете, много видели. Расскажите мне.—?Я невеселое видел, принцесса.—?Вы говорите со мной так, как будто я совсем девочка и ничего не пойму. Я, конечно, и близко столько не перенесла, как вы, но все-таки…—?Я не думаю, что вы ничего не знаете,?— сказал он и опустил одну руку в переплетенье трав, но в отличии от голубиной белизны ее руки, его ладонь в перчатке больше напоминала паука,?— Отнюдь. Просто… зачем вам страдания давно умерших людей? Зачем весь этот груз? У вас будет свое бремя и свои страшные истории. В чем я уверен, так это в том, что тьма во вселенной не заканчивается. Что вам до мертвой боли?—?Но вы же живой,?— сказала она беспомощно, впиваясь руками в зелень трав, как будто искала точку опоры, как будто ее грозило смести беспощадной волной прямо в холодные небеса.Он промолчал. Ее слова повисли в воздухе над ним, как топор палача зависает над головой невиновного. Ее слова стали насмешкой, издевкой, ложью, он надеялся, что она прекратит. Потому что ему хотелось, больше чем чего-либо, ощутить себя живым?— пройти босыми ступнями по сочному лугу, выпить, жадно захлебываясь, голубого молока, найти утешение в тугом девичьем теле, намотать темные косы себе на ладонь, притянуть гордую голову, покрыть поцелуями…Как хорошо, что Падме не владела Силой, как хорошо, что она не видит их теперь, как хорошо, что она не придет настоящим призраком?— с укоряющим взглядом, с воздетыми руками, с невыносимым пламенем в глазах… Ему хватало, что он представлял ее?— такой…Падме… Нет, Лея?— тяжело вздохнула, и Вейдер понадеялся, что она промолчит.Но это была его Лея, его дочь, и она сказала неожиданно:—?Если тьма не заканчивается, то и любовь тоже.Он замер, забывая дышать, подумал о том, что она попала к нему в раскрытые ладони случайно, как бесценный дар, как милосердие вселенной, и Силе опять было угодно извратить свой подарок: она его дочь, дочь, дочь, он не должен, не может, не смеет…Лея села, выдохнула резко, словно решившись на что-то, и вдруг рванулась к нему, ее белые руки обвились вокруг его плечей, она прижалась к нему и притихла.Он осторожно и бережно положил руки на ее талию, прижал к себе?— как любовник? Как отец?Сказал тихо:—?Сейчас пройдет.?Вы просто перепутали. Вам было страшно, и вы перепутали. Не бойтесь. Это лишнее. Сейчас пройдет.—?Тот человек в черном плаще… Я думала, что это были вы. Я верила ему.—?Я убил его.—?Он пытал меня. Так странно?— человек в черной броне пытал меня, и человек в черной броне спас меня. Куда не погляди?— это был ты, всюду только ты… Ты мне снишься. Каждую ночь. Я вижу, как твое обожженное лицо превращается в лицо юноши с золотыми волосами и глазами, как вот те горные озера. Каждую ночь, Энакин.—?Ты чувствительна к Силе,?— сказал он, а непослушные пальцы его почему-то пробежались по ее волосам.—?Что же она хочет мне сказать? —?яростно спросила она,?— Сними эту чертову маску, пожалуйста!—?Нет. Хватит. Посмотрела и будет.—?Я тебя поцеловала. Я… Я знаю, что я… Девочка совсем по сравнению с тобой, но я не хочу никого другого, Энакин.Он сказал хрипло:—?Дело совсем не в том, что вы молоды.—?Тогда в чем? В чем? Альдераанская знать? Что нам до них? Мои мать и отец? Они примут мое решение… Отец ненавидит тебя, но говорит, что нет никого, кто смог бы лучше защитить меня…Его рука гладила ее тонкую спину, опустилась на талию, он чувствовал через респиратор ее тонкий и сладкий запах.—?Принцесса.Она вздрогнула, почувствовав тяжелый, ничем не согретый холод его тона. Он погладил ее по голове, и прошептал на ухо:—?Нельзя, моя милая. Нельзя, моя хорошая. Никак нельзя.И когда она заплакала, он утирал ее слезы рукой в черной кожаной перчатке и думал о запретном, а потом просто сказал:—?Но я никогда тебя не оставлю, Лея. Больше никогда.