Часть 1. (1/1)

Очнулся я на асфальте.Холодный, серо-черный, мокрый, весь в белых хлопьях снега. Пахло влагой, тысячами смесей бензина и машинных масел.Я неуклюже поднялся на четыре лапы?— меня шатнуло в сторону, но смог кое-как перебраться на газон с пожухлой прошлогодней травой, где шмякнулся на него, не заботясь о собственной чистоте.Лапы подгибались, а голова кружилась.Хорошо, что мне не холодно?— плотная и густая шерсть защищает меня от хладных ветров, метели и бури. Но хотелось бы найти уголок потеплее и посуше.Да и поесть бы чего-либо не мешает…Я второй раз поднялся, и этот раз был самым удачным.***На улицах было мало народу?— и встречных запахов, соответственно, было не столь много. Я периодически встряхивался, отлипая от противного снега, что норовил прилипнуть к шерсти, сделать ее мокрой, и пытался по запаху найти то место, где бы и приютили, и покормили.Но все было тщетно.И вот?— вроде удача.Лапы сами несли меня вперед, и вскоре я вышел к ряду абсолютно одинаковых с виду человеческих домов?— двухэтажные, с газонами перед ними, припорошенные снегами, и со скользкими, замершими лужами на пути.Меня тут же едва не пнул толстенный человек, а точнее?— ребенок, который ел вкусно пахнущий сосиской громадный хот-дог.Мне тоже его захотелось. Я легонько тявкнул, привлекая к себе внимание?— возможно, он поделится, но тот на это даже не отреагировал, отправляя его к себе в рот целиком.А грубый мужчина, идущий рядом с ним, замахнулся на меня и прикрикнул, и я поджав хвост и заскулив от обиды, поскорее покинул свою краткую остановку.Чуть позади них тоже шел мальчик?— и я чуял этот запах, но от запаха тех двоих он отличался коренным образом. Эти двое воняли потом, фаст-фудом, еще чем-то безумно сладким и мерзким.А от худенького?— даже по моему мнению, ребенка, тянуло моющими средствами, старой тканью и…Нет, я не могу описать, чего я чувствовал. Но это было что-то родное, свое… Что-то слишком близкое, личное.И у ребенка тоже был хот-дог, только в два раза меньше.Наши глаза?— этого ребенка и мои, собачьи, встретились. И, хотя из-за этих двоих я отбежал довольно далеко, он меня заметил, и, о чудо, отломил кусочек от сосиски.И кинул мне.Я подошел к лежащей сосиске, и со всей доступной мне собачьей благодарностью посмотрел на него. Но тут его позвали, и он, спохватившись, побежал догонять тех неприятных двоих. Я же, моментально проглотив подарок, двинулся за чудесным мальчиком дальше, держась на приличном расстоянии.Они зашли в четвертый по счету типичный дом.***Я нашел удачное место между стенкой гаража, где люди хранили свои странные приспособления, называемые машинами, и забором. Край крыши успешно не позволял мокрому снегу падать в щель, а стена не пропускала холодный ветер.Конечно, я не наелся, но это было лучше, чем ничего, и вскоре свернулся в своем убежище калачиком.***Я прожил там почти до самой весны, иногда вылезая на улицу в поисках пищи и воды.Иногда принимал и ванну?— недалеко нашелся незамерзающий прудик, и я с удовольствием смывал с себя всю накопившуюся за недели уличную грязь, пыль и сор.Правда с пищей было очень сложно?— иногда не удавалось толком поесть очень долго, и приходилось залезать в помойки, и искать там остатки от людской пищи.Правда, иногда везло?— пара сердобольных старушек иногда кормила меня самым дешевым собачьим кормом и костями от куриц, но помимо меня на корм находились и другие охотники. Я смог запомнить расписание?— приблизительное время их явления, и являлся, обычно, чуть раньше дворовых псов, собак и сук. Хватал порцию?— и был таков. Кости зарывал, но затем, чувствуя просто нестерпимый голод, вырывал и обкусывал.Я не знаю как?— но я снова был не сильным псом в самом расцвете лет, а псом-подростком, пока еще небольшим, неуклюжим, вызывавшим умиление.***Однажды, мне снова повезло встретиться с ним. Ребенок выскочил во двор, как ошпаренный, и кинулся прочь. От него несло очень сильным запахом моющих средств, потом, кровью и слезами.Я решил пойти следом и тихо вылез из убежища.***Ребенок оказался на берегу того самого прудика, и сидел прямо на земле, на коряге поваленного дерева. И горько плакал.От него несло болью.Я тихо подошел к нему ближе?— но тот никого не видел.Я решился подойти к нему еще ближе. И, как назло, наступил лапой на сухую хворостину, и она, разломавшись на две половины, громко треснула. Я остолбенел. Мальчик дернулся?— от испуга, и поднял голову от ладоней.Его глаза отличались ото всех, что я видел на своем веку?— эти глаза были ослепительно зелеными, словно сияющая, свежая весенняя зелень. Волосы были черные, как смоль и лохматые.Он грустно улыбнулся мне:—?Песик, иди сюда! Иди! —?поманил он меня, и я подошел к нему совсем вплотную. Наши глаза сейчас находились на равном уровне.Его рука неспешно погладила меня по холке. О, как я мог забыть за какие-то месяцы об этом чудесном ощущении! Я завилял хвостом и начал лизать ему руку в знак преданности.Мальчик попытался меня погладить и другой рукой, но охнул от боли. Я это заметил.Я улегся перед ним и тем самым облегчил ему действие.—?Хороший пес! Ты чей? —?спросил он.Я?— ничей. Но хочу быть твоим. Очень.—?Я?— Гарри.Приятно, Гарри. Я?— Рекс, но только как тебе это сказать?..Тем временем, он явно искал ошейник. Ошейника у меня не было.—?Ты?— ничей,?— и на это я согласно тявкнул,?— я?— тоже ничей.Я удивленно на него взглянул. Первый хозяин всегда говорил мне, что дети не бывают ничьими. И у нас тоже есть отцы и матери-самки, как и у людей. Я, ведь, спасал и совсем юных людей-щенят…—?Я живу с людьми, которые меня не любят. Причиняют боль…Я слушал внимательно. А теперь перевел взгляд на покалеченную руку?— по ней растекалось кровавое пятно. Я смог перекатиться на другой бок, и, пока мальчик не оправился от удивления, начал лизать ему больную руку, слизывая кровь. Надеясь сделать ему легче.Глаза ребенка кажется светились в этот миг от счастья.—?Спасибо… —?прошептал он, прижавшись на миг ко мне. От него снова повеяло теплом, в котором я просто млел.***Так мы провели время до захода солнца. Я слушал его речь, а он все говорил о себе и жизни. Гарри смог разгадать мое имя, и я снова стал тем самым Рексом.В дом, обратно, он заходить не хотел, но, видимо, я придал ему сил, уткнувшись своим прохладным носом в ладонь, и он, собравшись, переступил порог своей ?конуры?, попрощавшись со мной.Я, проводив его взглядом до хлопнувшей входной двери, несколько минут ждал, а потом поспешил обратно, в свой укромный уголок, где успешно обитал, и там провалился в сон.