Часть 1. Фредди в гости жди (1/1)

Ливень шуршит и чавкает, как оголодавший медведь, роющийся в туше палого оленя. Гнутся и вздрагивают, сбрасывая тяжелые капли, ветви ильмов с обтрепанными молодыми листьями; и вздуваются на полузатопленных дорожках грязные пузыри.Ливень стучит мокрыми холодными ладонями в стеклянные стены госпиталя, за которыми тускло светятся немногочисленные лампы, оставленные на ночь.Ливень скрывает за своим непрекращающимся уже сутки шумом тяжелые шаги Смерти, вернувшейся в Спрингвуд в ином обличии.Сквозь залитое водой стекло, подернутое белой дымкой разводов, превративших его в подобие осколка растрескавшегося весеннего льда, Джейсон заглядывает в окна ?Уэстен Хиллс?.И, словно через еще один кусок грязного стекла, затянутого пылью и паутиной, Фредди смотрит сквозь его единственный глаз, белесый от подернувшей его пленки, похожей на катаракту.Выпуклый глаз дохлой гниющей рыбы, который, тем не менее, способен различить холл с пустыми диванчиками у стен и скрюченной лапой тянущейся к потолку пальмы в плетеной кадке; белеющие на полках регистрационного кабинета листы бумаги; шахматные фигуры и коробки с крупными паззлами на столиках общего зала для пациентов.Фредди знает, что означает это пустынное спокойствие: окруженные заботой докторов, пациенты мирно спят за глухими стенами своих палат. Беззащитные, непуганые?— и недоступные из-за треклятого ?Гипносила?, химического стража их снов. Пока недоступные?— для Повелителя Кошмаров. Но не для Джейсона, который сейчас куда более реален. Тоже?— пока что.Будет достаточно нескольких кровавых убийств?— подходящая задача для туповатой ходячей мясорубки, этого не отнимешь?— чтобы о Крюгере вспомнили.Когда вспомнят?— пути назад уже не будет, его имя просочится в мозги молодежи?— тихим шепотом секрета, которым делятся на перемене с друзьями; рассказанной ?в шутку? страшной историей, которая западает, как носимое ветром семечко сорняка, в темный и сырой угол сознания, чтобы прорасти там, оплетая душу цепкими корнями ужаса; паническим криком или криком обвинения. А когда имя сына тысячи маньяков вернется, вернется и сам он. Знай бы кто-то здесь его чуть лучше, может быть, и заметил бы, что выломанные двери и горы трупов, оставленные после единственного визита?— вовсе не его стиль. Но они будут слишком напуганы: Крюгер помнит, какая паника охватила город, когда он появлялся в последний раз. Полиция, доктора, люди из мэрии?— все метались, как стая перепуганных индюшек, топчущих друг друга в давке. Крюгеру тогда приписывали и автокатастрофы, и сердечные приступы?— словно он стал единственным вершителем судеб, жестоким богом этого городка.?Золотое время! —?ухмыльнулся Повелитель Кошмаров, обнажая кривые острые зубы. —?Скоро оно наступит снова?.